– И что вы ему сказали?

Арсен Михайлович снова улыбнулся и покачал головой:

– Ненависть из тебя так и перла. Клокотала и лилась наружу. Но не было страха. Вот сейчас ты боишься... Не дергайся, не нужно. Ты хорошо держишься, но страх спрятать нельзя. Ты продолжаешь нас ненавидеть, но страх всплыл на самый верх, пенится на поверхности. А ночью ты сумел его сдержать. И ненависть твоя была очень мотивирована. Я в восторге! Честно. Ты так мастерски изобразил свою обиду, так хотел вызвать бригаду, следователей и экспертов... Я списал твои эмоции на это. Еще раз – молодец.

– Мерси за комплиман, – Влад даже хотел сделать реверанс, но вспомнил о своей головной боли и остался стоять ровно. – Вот если вы снова перестанете «тыкать», я буду просто в восторге. Вы сказали, что я не вижу сквозь Пелену. Так?

– Так.

– И я в результате доехал до дома живой. А мог не доехать. И ребята ждали бы меня под дождем совершенно напрасно... Но ведь и следить за мной вас тоже просили?

– Да. Только раньше. Вечером. За местным подполковником, за приезжим полковником и за капитаном, который там обязательно появится.

– А за кем следил тот, которого убили?

– За полковником. Двое побежали за тобой, а он остался у дома. Когда остальные вернулись – его уже не было. Мы решили, что он что-то заметил, искать не стали. Ночью его труп кто-то подбросил на арену.

– И все?

– И все.

– Мне говорили, что маах'керу не прощают убийц своих соплеменников. Это правда?

– Это правда.

– И кто его убил?

– Мы не знаем.

– Серьезно? – удивился Влад. – Вам даже не удалось узнать, кто бы это мог быть?

Директор цирка молча ступил вперед, сгреб Влада за лацканы куртки:

– Ты. Знаешь. Кто. Это. Сделал?

– Поставь на место, – сказал Влад, твердо глядя в меняющееся лицо Арсена Михайловича.

Мелкая шерсть полезла сквозь кожу, лицо удлинилось, верхняя губа стала короче, обнажая громадные желтые клыки.

– Поставь. На место, – повторил Влад. – Я не буду ничего говорить животному. Я...

Резкий толчок отбросил Влада, он попытался удержаться на ногах, но сильный удар швырнул его на арену. Вспышка боли полыхнула в голове, непомерная тяжесть обрушилась на грудь.

– Я не буду с тобой говорить, тварь! – выкрикнул Влад. – Не...

Удар в солнечное сплетение, и воздух исчез во всей вселенной.

– Ты скажешь! – прорычал зверь. – Скажешь...

– Скажу... – еле смог пробормотать Влад. – Если ты прекратишь...

Еще удар – Влад закашлялся, перевернулся на бок. Прижался щекой к вонючей ткани манежного покрытия.

Удар, на это раз – по ребрам. И, кажется, ногой. И еще раз – точно ногой. Директор все-таки берет себя в руки. В лапы. Нет, все-таки в руки. Снова стал человеком. Почти человеком.

– Отревел? – со стоном спросил Влад. – С тобой снова можно разговаривать?

А ведь всего пару минут назад директор был таким невозмутимым.

Влад медленно, прижимая руку к ушибленному боку, встал. Выпрямился.

Если бы арена перестала раскачиваться... И немного воздуха. Не этой звериной вони, а нормального чистого воздуха. Всего несколько глотков.

Медведь снова исчез. Снова перед Владом стоял силовой жонглер на пенсии. Тяжело дышащий жонглер, скалящий зубы силовой жонглер в изодранном в клочья спортивном костюме.

– Несколько глубоких вдохов... и медленных выдохов, – посоветовал Влад. – Но если ты мне ребра повредил – пеняй на себя. Я...

– Кто убил? – выдохнул оборотень.

– Кто-то очень сильный? – предположил Влад. – Кто-то, кто смог схватить молодого здорового маах'керу, скомкать как тряпичную куклу и принести с Павлова Поля к цирку... И обратите внимание – он точно знал, откуда этот конкретный маах'керу. На вашем ведь не было ошейника с просьбой привести его к хозяину. Не было? Откуда он это узнал? И, подозреваю, запаха никакого не было на трупе, иначе вы бы выследили... Вы умеете, я знаю...

Директор труппы отошел и опустился на барьер манежа.

Влад подошел и сел почти рядом, правда, боком, так и не сумев заставить себя повернуться к труппе оборотней спиной.

– Все так? – спросил Влад.

Оборотень кивнул.

– А если бы вы узнали, кто это сделал?

Оборотень усмехнулся.

– А если это человек? – спросил Влад.

– Человек? – недоверчиво протянул Арсен Михайлович. – Человек?!

Ненависть и недоверие в голосе. Недоверие, ненависть и... Человек?

– Вам не сказали, что в Харькове гастролируете не только вы? – Влад прижимал локтем наливавшийся болью бок и одновременно боролся с головокружением.

Темнота была рядом. С утробным бульканьем переливалась за лучами прожекторов. Она ждала своего момента.

– Убери свой зверинец, – сказал Влад.

– Нет.

– Убери. Потом ты сам все поймешь, а сейчас – убери.

– Нет.

– Ты их сможешь удержать, если они узнают? Сможешь остановить? Они могут просто погибнуть. Чик, и готово. И тебе придется воровать из зоопарка пантеру, еще волков, ну и других животных, – Влад даже смог повысить голос.

Дышать мелкими глотками и одновременно почти кричать было непросто. И очень больно.

– С ними не будут сражаться. Их просто убьют. Я не знаю, что будет использовано на этот раз, но, похоже, у человека этого богатый магический арсенал. Очень богатый. – Влад тихо застонал. – Убери остальных. Не бойся, я на тебя не наброшусь... И фонари... Достали. Выслушай, потом – убивай, ешь, откладывай на зиму... Что хочешь...

Остановиться. Прекратить нести это бред. Медведь все и так понял. Теперь он примет решение...

– Всем выйти, – глухо произнес оборотень. – Всем – выйти.

– И фонари, – напомнил Влад.

– Пушки, – сказал оборотень, и прожекторы погасли.

Стало темно. Влад словно ослеп. Он слышал, как кто-то шел к выходу, как несколько раз стукнули сиденья кресел. Никто из циркачей не проронил ни звука. Они все настолько хотели узнать, кто убил волка, что готовы были сносить оскорбления.

Они могут и потерпеть.

Дверь закрылась.

Кромешная темнота.

– Я слушаю, – сказал оборотень. – Только...

– Что?

– Если ты надеешься выторговать жизнь...

– Конечно... – Влад попытался засмеяться, но зашипел от боли и закашлялся. – Дурак неумный... Кто же так бьет? Медведь.

– Кто убил?

– В городе появился борец против чужаков, – сказал Влад. – Ваш... родственник стал седьмым. Шестеро погибли до этого. Были убиты. Человеком.

– Человеком, – произнес оборотень тусклым, безжизненным голосом.

– Вам действительно ничего не сказали?

– Кто?

– Тот, кто вас пригласил.

– Мы его не видели.

– Как? – не понял Влад. – Что значит – не видели? Он же со мной приезжал...

– Этот? – Влад не видел собеседника, но иронию смог уловить сразу.

Иронию и пренебрежение.

– Нас вызвал не он.

– Но на афишах...

– На сарае написано что? А в нем – дрова. Я правильно воспроизвел вашу поговорку?

– Да.

– Нас вызвал не он. И заказчик – не он. Для него мы бы не приехали. И на него мы бы не работали. Понятно?

– Понятно. Но и Серый вам ничего не говорил...

– А кто он такой, чтобы мне что-то говорить? Он может сидеть возле чужого стола и ждать, когда ему бросят подачку. Со мной он говорить не может.

– Понял, – пробормотал Влад.

Потрясающая характеристика для уважаемого предпринимателя, филантропа, альтруиста и вообще конкретного пацана Сергея Леонтьевича Салунского. Ради одной этой характеристики стоило прийти в цирк этой ночью... Хотя удары по ребрам уже были явным перебором.

– Ладно... – протянул Влад. – Ладно. Об этом – потом. Сейчас о другом. Скажи, ты знаешь, что этой ночью в моем подъезде вырезали семью маах'керу?

– Нет.

– Они были... не знаю, как вы это называете... они жили как люди. Работали. Получали зарплату. Не уверен, что они учили своих детей превращениям...

– Этому не нужно учиться. Это приходит само, рано или поздно. Их убил...