К счастью, как уже заметила Алиса, в мире снов не существует языковых различий – язык нашего подсознания один, поэтому во снах мы легко понимаем друг друга.

– Здравствуйте, госпожа Моник, – подошла к француженке Алиса.

Та окинула девушку удивленным взглядом – на Алисе были джинсы и любимый полосатый свитер, в таком виде ей легче всего ходить по снам, такой она привыкла себя видеть.

– Простите, нас не представили. Вы, наверное, дочь болгарского посла? – спросила француженка, улыбаясь и, конечно, воздержавшись от комментария по поводу неуместной одежды. – Рада нашей встрече.

– Я не дочь посла, – покачала головой Алиса. – И вообще, боюсь, не была приглашена на это мероприятие.

– Неужели? – тонко очерченные брови удивленно приподнялись, а изящная рука с беспокойством коснулась длинной нити крупного жемчуга. – И как же вам удалось сюда проникнуть?

– Легко, ведь мы в вашем сне.

– Во сне? – госпожа Моник отступила. – Ты очень странная девушка и говоришь совершенно невероятные вещи.

– Посмотрите, ваши гости не обращают на меня внимания.

Алиса указала на нескольких элегантных дам и джентльменов, разговаривающих неподалеку. Но только она произнесла это, те тут же удивленно уставились на девушку. Послышались возгласы, а потом к Алисе подошел высокий мужчина, по виду охранник, и попросил ее последовать за собой.

– А вот теперь вы обратили на это внимание, и ваш сон тоже изменился, – сказала Алиса госпоже Моник. – Позвольте увести вас отсюда, мне очень нужно с вами поговорить!

Француженка заколебалась, а охранник, уже взявший Алису за плечо, застыл, точно статуя.

– Это касается вашего кошмара про колыбель, – добавила девушка, взяла госпожу Моник за руку и открыла перед ней вырисовавшуюся из воздуха дверь. – Ну что, пойдете со мной?

– Пойду, – ответила та и решительно шагнула в проем.

Девушка привела свою гостью на высокий холм, где недавно стояла с Олегом. Это место казалось прекрасным и умиротворяющим. Трава под ногами была гораздо мягче самых пушистых ковров, небо сияло голубизной, оттененной легкими облачками, в воздухе пахло свежестью и цветами.

– Значит, я и вправду сплю? – француженка с удивлением огляделась. – Здесь очень мило… Это тоже сон?

– Да, кусочек страны снов. Если вам удобнее поговорить в привычной обстановке, можете подумать о своей гостиной, и мы пройдем туда.

– Нет-нет! – поспешно возразила госпожа Моник. – Как давно я не была в подобных местах! Можно я сяду?

– Конечно!

Они уселись прямо на траву. Француженка с удовольствием скинула неудобные туфли на высоченной тонкой шпильке и бросила их на землю.

– Откуда ты знаешь про мой кошмар? – повернулась она к Алисе.

– Я его видела, – и Алиса до мельчайших деталей пересказала тот сон, что мучил француженку с недавних пор.

– Все это странно… – госпожа Моник сорвала травинку и зажала ее в зубах. – Неужели ты и вправду можешь проделывать все эти вещи?.. Но откуда ты вообще взялась? Тебя прислали сюда, чтобы навредить мне? – в тщательно подведенных шоколадно-карих глазах сверкнуло подозрение.

Девушка покачала головой.

– Вовсе нет. Напротив, я хотела бы помочь вам избавиться от того, что вас тревожит… Так получилось, что я вмешалась в это дело по собственным причинам. Мне нужно помочь одному… человеку, и мне кажется, что вы с ним связаны.

Моник помолчала, обдумывая услышанное.

– Почему-то я тебе верю, – сказала наконец она. – И в любом случае хуже, чем сейчас, уже быть не может.

– Расскажите, что случилось, – попросила Алиса. – Мне нужно знать всё.

Женщина тяжело вздохнула.

– Хорошо, – проговорила она, – я расскажу тебе то, что не рассказывала никому… Вот послушай…

Все началось, когда молодая жена крупного бизнесмена и политика, Моник де Верье, теперь уже Аль-Каддур, через некоторое время после свадьбы стала неважно себя чувствовать. Сначала это было хоть и легкое, но постоянное утомление, потом появились боли в суставах, из носа постоянно шла кровь. Моник чувствовала себя все хуже и хуже. Обратились к врачам и услышали страшный диагноз: острая лейкемия. Болезнь прогрессировала очень быстро, и надежд на спасение почти не оставалось.

Фаррух Аль-Бухани Аль-Каши ибн Аль-Каддур в своей молодой жене души не чаял и выложил огромные деньги на различных врачей. Лечение помогало, прямо скажем, неважно. «Рак крови, последняя стадия, что вы хотите», – отвечали ему медики. Смерть подошла так близко, что Моник отчетливо ощущала ее дыхание. Но однажды на Фарруха Аль-Каддура вышли эмиссары какого-то профессора, имя которого было практически неизвестно в медицинских кругах. Элегантная женщина, красивая, явно в возрасте, но в каком – затруднился бы ответить самый маститый стилист. Она предложила Фарруху испробовать новую методику лечения.

Утопающий хватается и за соломинку, поэтому неудивительно, что супруги согласились ее выслушать. Предложенный им метод был странен. По словам профессора, он сумел СОЗДАТЬ эмбрион, который, при вживлении в тело больной женщины, развиваясь, вбирал в себя как фильтр все ее болезни, приостанавливал старение организма, включал систему внутренней регенерации на полную мощь. Затем, при достижении эмбрионом определенного этапа развития, его изымали с помощью кесарева сечения, а женщина оставалась здоровой и помолодевшей.

Стоило такое лечение сумму с восемью нулями, но деньги надо было заплатить только после достижения стабильного результата, и то не сразу, а по частям. В доказательство эффективности метода неизвестного профессора посетительница предъявила паспорт, обратив внимание Фарруха на дату своего рождения. На восемьдесят четыре года дама совсем не выглядела. Конечно, документ можно подделать, но Фаррух, взяв тайм-аут в несколько дней, задействовал свои каналы и убедился в правдивости полученных сведений. После чего, уже не колеблясь, заявил жене, что они должны использовать выпавший шанс.

Звучало предложение фантастически, но Моник, измученная болью и химеотерапией, поколебавшись немного, все же согласилась.

Так что уже через месяц она была где-то в России. Где именно, француженка так и не поняла, да ее это и не интересовало. Она прибыла на личном самолете своего мужа, ее помощник, вылетевший в холодную страну, поставившую жирную точку в судьбе великого Бонапарта, за неделю до прилета хозяйки все тщательно подготовил. Моник встретил роскошный лимузин с тонированными стеклами, через некоторое время женщина оказалась в первоклассной клинике, расположенной так, что было абсолютно непонятно, где она находится: в лесу, в городе или вообще на другой планете. Надо сказать, что Моник это тоже не интересовало.

Через некоторое время, после обследования, сдачи немыслимого количества анализов и забора биологического материала, Моник оказалась на операционном столе. Очнувшись в послеоперационной палате, женщина поняла, что впервые за долгое время она наконец-то выспалась. А потом наступила неделя чудес. Моник стала чувствовать себя все лучше и лучше, мышечные боли прошли без следа, температура спала, кровотечения остановились. Сохранялась лишь ноющая усталость, но ассистент профессора, та самая пожилая леди, сказала, что, как только процедура лечения подойдет к концу, от хвори и следа не останется.

Эмбрион, помещенный в ее организм, развивался. Моник улетела во Францию, где долгое время не показывалась на людях, скрывая свою беременность. Зная о нездоровье Моник, этому никто не удивлялся, и конспирация вполне удалась. За неделю до срока окончания лечения Моник снова оказалась в знакомой клинике. Опять неделя обследований и анализов, снова операционный стол – и вот оно, долгожданное излечение!

Смертельная болезнь была побеждена.

Разумеется, Моник спросила о судьбе зародыша.

– Вы же понимаете, что ни о каком ребенке речь не идет, – ответил профессор, спокойно глядя на пациентку, в волнении комкающую изящный шелковый платок. – Этот эмбрион, взявший на себя болезнь, выполняет сугубо служебные функции. Когда операция началась, он давно был мертв. Никто не мог бы выжить с таким набором пороков. Забудьте о нем и наслаждайтесь жизнью! Теперь у вас есть будущее, будут и дети.