— Утонченная деликатная дама? Вы так думаете о ней?
— Да! Именно так я думаю. И вам не удастся меня переубедить. Так значит, вы говорите, что ваша сестра никогда не была в этом доме. Она никогда не выходила в эту дверь. Никто не выходил в эту дверь. Все это миссис Боствик выдумала, когда пыталась убить свою тетю.
— Это не ее тетя. Они вовсе не родственники.
— Мне бы очень хотелось, барышня, чтобы вы подробно объяснили, что, собственно, хотите мне сказать. Откуда вам известно, что это сделала миссис Боствик?
— Она сама призналась.
— Кому призналась? Вам?
— Нет.
— Кому же, в таком случае? Кому она призналась?
— Другому человеку. Я… я не могу сказать вам, кто это был. Вернее, я не скажу вам.
— Так значит, вы кого-то укрываете? Вы уже когда-нибудь были в этом подвале?
— Нет.
— Любопытно. Что же, в таком случае, вы полагали, мы здесь обнаружим, когда будем стоять и смотреть на эту дверь, которая ведет наружу? Ведь во всем этом нет ни капельки здравого смысла. Или, может, есть?
— Я надеялась…
— На что вы надеялись? Почему вы разыскиваете миссис Боствик? Почему вы пришли сюда сегодня вечером?
— Потому что ее не было дома. Я подумала, что она пошла сюда, так же как в пятницу.
— Я не об этом вас спрашиваю. По какой причине вы разыскиваете ее?
— Потому что, — ответила Бетти звонким голосом, — с меня уже довольно того, что по слабоволию я не способна справиться сама с собой. Я пришла сюда, потому что вчера была ревнива и плохо вела себя по отношению к одному мужчине, единственному на свете, который мне нужен. Если Марион Боствик пыталась убить свою так называемую тетю, то совершенно очевидно, что Глайнис убила тоже она. И даже если вы сто раз попытаетесь заставить меня замолчать и еще больше будете насмехаться надо мной, я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы эта женщина созналась.
Гарт сделал шаг вперед и открыл дверь; он с трудом преодолел сильное желание распахнуть ее так, чтобы она хлопнула об стенку.
— Тебе не нужно будет это делать, Бетти, — сказал он. Потом, подавляя в себе другое, еще более яростное желание, которое могло лишить его осторожности, он посмотрел на мужчину, стоящего перед Бетти.
— Мистер Твигг, — сказал он, — думаю, пришло время свести нам счеты.
Глава 18
Кухня, похожая на большую пещеру, дверь которой, застекленная сверху, до половины была ниже уровня земли, находилась в таком же запущенном состоянии, как тогда, когда Гарт был здесь последний раз.
В слабом желтом свете лампочки, одиноко свисающей с потолка над сушилкой возле кухонной раковины, едва можно было различить выражения лиц. Его не хватало даже на то, чтобы разогнать тени. Лишь тараканов он разогнал по углам. Однако эта лампочка была лучше старомодной свечи, которая в прошлый раз горела на большой кухонной плите, соединенной с дымоходом.
Бетти и Твигг смотрели друг на друга, разделенные широким столом с мраморной столешницей и чурбаном для рубки мяса. Оба повернулись к Гарту. Твигг сдвинул котелок на затылок, а когда он с немалым достоинством выпрямился, на его животе закачалась золотая цепочка от часов.
— Вы так думаете, доктор? — спросил он хриплым голосом. — Что ж, возможно, я тоже так думаю. Однако мы с вами не можем делать то; что взбредет нам в голову. Я должен выполнять свои обязанности.
— Я тоже.
— Кроме того, все идет просто замечательно. Так что будьте добры выйти отсюда…
— Нет. Предъявите свои обвинения против этой дамы. Предъявите их сейчас, здесь. То, в чем вы окажетесь правы, она подтвердит, и я тоже. Предъявите свои обвинения!
— Вот как! Чтобы вы все исказили!
— Неужели этому так трудно воспрепятствовать? Неужели вы не умеете защищаться?
С лица Твигга схлынула почти вся краска.
«Это было некрасиво с моей стороны, — подумал Гарт. — Ну и ладно, пусть!»
Бетти, явно уверенная в том, что двое мужчин сейчас вцепятся друг другу в горло (что было вполне возможно), отбежала от стола к кухонной раковине. Там она осталась стоять под лампочкой, спиной к сушилке, и наблюдала за ними.
— Черт побери! — зашипел Твигг. — Черт побери! Возможно, не я, а вы не сумеете защититься, а? Когда за вашей спиной не будет стоять мистер Эббот!
— Возможно, не сумею. Спрашивайте. Я скажу вам правду.
— Вы скажете мне правду? Когда эта женщина должна быть повешена за убийство, а вас, вероятно, посадят как соучастника совершенного преступления?
— Вы серьезно полагаете, мистер Твигг, что меня сильно мучит вопрос, посадят ли меня в тюрьму?
— Нет. Должен это признать. Вы просто сумасшедший. Там, где речь идет о враче с вашей репутацией и женщине из «Мулен Руж»…
— Свои рассуждения о морали оставьте при себе, мистер Твигг, — очень спокойно сказал Гарт. — Убедительно прошу вас оставить при себе ваши рассуждения о морали.
Они внезапно начали, как во время поединка, кружить вокруг стола и чурбана для рубки мяса.
— Вы признаетесь в том, что скрываете что-то, доктор?
— Да.
— А эта женщина скрывает намного больше?
— Да.
— Ага! — Лицо Твигга восстановило свой обычный цвет. — Возможно, вы наполовину искренни. Посмотрим. Возможно, вы вовсе не такой спесивец…
— А вы не такой тупица…
Оба одновременно остановились.
— У меня никак не укладывалось в голове, — сказал Твигг, — никак не укладывалось в голове с первой же секунды, когда мы с мистером Эбботом направились по дорожке и увидели, как вы вдвоем стоите у павильончика, нечто такое, что я начал понимать намного позже. А почему? Да потому, что в этом деле все выглядело бессмысленным, несмотря на то, что преступление совершилось.
До какой степени эта загадка заинтересовала Твигга, было видно по тому, что он явно уже не был так осторожен; словно он согласился заключить договор с человеком, который на каждом шагу противостоял ему; словно он обменивался мнениями с другим сотрудником департамента уголовного розыска.
— Я сказал, что эта женщина убила свою сестру, и это совершенно бесспорный факт. А доктор пытается защитить ее. Ладно, но почему же тогда они так упорно повторяют историю, которая делает их еще более виновными, чем на самом деле? — При этих словах Твигг посмотрел собеседнику прямо в глаза. — Допустим, мы помешали вам обоим, доктор, раньше чем вы успели придумать подходящую историю. Допустим, что песок слишком коварная штука, чтобы можно было манипулировать им. Допустим, что леди Калдер испугана, ее легче разозлить, и ее поступки непредсказуемы. И тем не менее! Она ведь не дура…
— Что?
— Не дура. Как какой-нибудь деревенский идиот.
— Гм.
— У нее буйное воображение; может быть, даже чересчур буйное. Ого! Она старается копировать вас и думать так, как вы. А вы тоже не дурак, доктор, нет, вовсе нет, хотя и пишете те истории, которые я читаю. Да, признаюсь, я читаю их. Наплевать, как я узнал, что их пишете вы. Секретарши литературных агентов иногда проговариваются, особенно если именно этот врач свидетельствует на процессе в Олд-Бейли, а эта секретарша сидит среди публики и восклицает: «Ах, блестяще!»
Однако как попал из домика в павильончик тот желто-коричневый купальный халат, если его не было на женщине, которая в четыре часа шла купаться? На следующий день я получил ответ на этот вопрос, как на блюдечке. А накануне вечером я шел по ложному следу и едва не позволил вам сбить меня с толку, однако потом увидел книги, которые разбросаны по всем комнатам леди Калдер, и, самое главное, ту книгу о попытке убийства в желтой комнате.
Гарт пытался собраться с мыслями. Твигг заметил это и сделал выстрел.
— На следующий день я спросил, какой момент из «Тайны желтой комнаты», по вашему мнению, подходит к нашему реальному убийству. Вы снова пытались навести меня на ложный след, верно?
— Да.
— Вы сказали, что речь идет о том, будто бы убийца — официальный детектив, ведущий расследование.
