спросил командир.

— Наш экипаж, товарищ полковник, — поправил сержант. — Дорого пришлось заплатить

— командир младший лейтенант Кутузов погиб.

Якубовский присмотрелся — сержанту было лет двадцать, если не меньше. «Представлю

к награде, — решил он. — Весь экипаж представлю».

Бои предстояли тяжелые.

Немцы так запросто с Фастовом не расстанутся. Разведка докладывает о прибытии свежей

25-й дивизии из Франции. И эсэсовцы подтянулись, танковая дивизия «Рейх». Это

серьезный противник.

А погода подвела: из-за дождей дороги стали почти непроходимыми. Мотопехота и

артиллерия отстали от танковых частей. Да и танкам приходилось нелегко.

8 ноября 1942 года, район Фастова

Танки 55-й бригады упорно шли по грязи. Той самой, которая была непроходима для

немецких «коллег»: если верить пленным, те всерьез считали знаменитые русские дороги

каким-то тайным оружием Советов.

Накануне в бригаду приезжал командующий армией Рыбалко. Задача, им поставленная,

была не из легких: прорваться в глубокий тыл врага. Цель — крупное село Паволочь.

— Хорошо, что дождь, — говорили танкисты. — Погода нелетная.

Германская авиация продолжала оставаться серьезным врагом. Хотя уже далеко не таким

страшным и действующим настолько безнаказанно, как в первые месяцы войны.

— ...Стой!

У деревянного моста через речку Каменку машины остановились. Вперед выдвинулись

саперы.

— Заминировано!

Танки подтягивались к переправе. Люди курили, поглядывали на небо, на неторопливо и

умело работающих саперов.

Зачем торопиться, захватывать рубеж Паволочь — Попельня, держать его до подхода сил

всей Третьей армии? Рядовые танкисты этим вопросом не задавались. Наступают — вот

что хорошо. Это — главное.

А какие там стратегические расчеты — это дело командования.

Расчеты же были такие, что следовало поскорее разобраться с «французской» 25-й

танковой дивизией немцев...

— Артиллерийская батарея и второй танковый взвод Максимова — в засаду, — пришел

приказ. — Встретите немцев огнем на дальних подступах. Пусть развернутся к нам

раньше времени. Главным силам бригады продолжать движение на Паволочь.

Туман сгущался. Видимость была нулевая.

В этом тумане скрытно друг от друга передвигались крупные силы неприятелей.

Пятьдесят пятая танковая — советская — шла на запад.

Двадцать пятая танковая — немецкая — на восток.

Затем немцы, как и планировалось, наскочили на советскую артиллерию. В тумане

начался обстрел.

В небо ударили взрывы. Темнело, ночь вспыхивала багровым. В селе Паволочь слышали

бой и видели пожар.

Навстречу советским танкистам выбегали люди:

— Сынки! Вы пришли!

— Что горит? — свирепо спросил командир бригады.

Уничтожались тылы двадцать пятой бригады — свеженькой, только с Ла Манша...

Десятки цистерн с бензином пылали, и на фоне огня метались фигурки людей.

Мотоциклы, даже танки — все выглядело маленьким на фоне грандиозного пожара...

На мокрой, смятой карте почти стерлись следы синего карандаша — пометки, сделанные

в штабе два дня назад.

Судя по карте, бригада действительно зашла в глубокий тыл врага.

9 ноября 1943 года, 4 часа утра, район села Паволочь

— Заночуем здесь, — решил лейтенант Лютцов.

Мотострелки 146-го полка, входящего в двадцать пятую танковую дивизию, устали,

вымотались. С берегов Атлантики они, можно сказать, рухнули в эти мрачные украинские

леса.

Им предстояло отбить у русских и удержать Киев. Говорят, красивый и большой город.

Техника, люди — все нуждалось в отдыхе.

Лютцов не вполне был уверен в том, что означал ночной пожар. Он подозревал худшее —

русские сожгли цистерны с горючим для немецкой техники. Проклятые Partisanen!

Говорят, эти бандиты здесь так и кишат...

Добравшись в темноте до села — как там оно называется, — мотострелки расположились

на ночлег.

...— Подъем, фрицы!

На редкость неприятный голос принадлежал на редкость неприятному типу: с ожогом на

щеке, в танковом шлеме, в прожженном комбинезоне. На шее автомат.

Лютцов вскочил, рванулся к выходу из избы, оттолкнул русского, который мешал ему

выйти.

Русский, ухмыляясь, не препятствовал. Лютцову стоило бы насторожиться — дурная

примета, определенно, — но он был слишком ошеломлен случившимся.

Деревню окружали тридцатьчетверки. Везде находились русские.

Мотострелки бросились к своим машинам. И опять же, русские не мешали им. А это

могло означать лишь одно.

Ни мотоциклов, ни танков там, где их оставили накануне, больше не было.

— В лес! — крикнул Лютцов.

Кто мог, метнулись в сторону леса, но там их быстро перехватили: засада была наготове.

Медленно, один за другим, немцы бросали оружие и поднимали руки. Почти пятьсот

человек попали в плен. 146-й гренадерский мотострелковый полк прекратил свое

существование.

68. На Киев!

24 октября 1943 года, Москва

Сталин был недоволен.

— Чем вы объясните неудачу на Букринском плацдарме?

Жуков кашлянул, готовясь отвечать, но Верховный перевел взгляд на командующего

войсками 1-го Украинского фронта:

— Пусть отвечает товарищ Ватутин! Третья гвардейская танковая армия потеряла почти

четыреста танков и вынуждена была перейти к обороне. Почему такое произошло,

товарищ Ватутин? Мы разработали, я считаю, очень хороший план по освобождению

столицы Советской Украины.

Ватутин получил приказ в конце октября и принял решение нанести главный удар с

Букринского плацдарма в направлении на Васильков и Фастов — обходя Киев с юго-

запада.

Третья гвардейская танковая армия, как предполагалось, должна была на третий день

наступления овладеть Белой Церковью, на четвертый — выйти в район Фастов...

Вместо этого — топтание на месте и вынужденный переход к обороне.

— Местность трудная для танков, товарищ Сталин, — заговорил Ватутин. — Эффективно

применять бронетехнику трудно. А у противника сильно укреплена оборона. Боеприпасов,

чтобы разделаться с ними, не хватает.

Сталин мрачнел с каждым мгновением. Жуков делал Ватутину «зверское лицо»: не

раскисать, докладывать четко, уверенно! А главное — никакой безнадежности. Следует

дать Верховному не только отчет о неудачах, но и готовый план.

Сталин опередил Ватутина:

— У вас, конечно, имеется решение, как исправить ситуацию, товарищ командующий?

— В первую очередь следует усилить фронт, — сказал Ватутин мгновенно. — Больше

боеприпасов. Тогда мы сможем прорвать оборону противника южнее Переяслав-

Хмельницкого.

— А что севернее Киева? — спросил Сталин. — Согласно плану, мы должны были

охватить его с двух сторон.

— Севернее нужно усилить фронт хотя бы одной общевойсковой и одной танковой

армиями, — вступил Жуков.

— Сколько дней предполагаете на подготовку наступления?

— Десять, — сказал Жуков, не дрогнув ни одним мускулом.

Воцарилось молчание.

Затем Верховный с устрашающим спокойствием проговорил:

— У меня сложилось другое представление о случившемся, товарищи. Совсем другое.

Главная причина неудач войск 1-го Украинского фронта в том, что вы не учли условия

местности. Местность, товарищи, не будет подстраиваться под наши танки! А вот вы

должны заблаговременно изучить ее и принять соответствующие меры. Это сделано не

было.

Он задумался, посмотрел на карту.