Отто Фюрст, — или я в этой жизни ничего не понимаю. Давай-ка незаметно проберемся к
нашему VK4502 да поедем повоюем, иначе и нас запрягут...
— Поздно, — шепотом сказал Ганс Шмульке. — Она нас заметила!
Репортерша, закончив мучить наводчика Хальма (потный и несчастный артиллерист
поспешил исчезнуть из ангара) и нацелилась на командира Фюрста.
— Герр... э... Гауптман?
— Всего лишь лейтенант, мадемуазель, — Фюрст выкроил на лице белозубую улыбку от
уха до уха. Не иначе у американских самоходчиков научился, причем пришлось долго
тренироваться. — У вас какие-то вопросы?..
— Не вопросы, а предписание, — заявила решительная девица предъявив бланк
«Варгейминга» с подписями и большими красными печатями. — Попрошу изучить!
— Только не это, — ахнул Ганс Шмульке, бегло просмотрев текст. — Нет, нет, это
решительно невозможно! Девушка, подобные эксперименты попросту опасны! Вы не
представляете себе, что такое фугас «Ягдтигра», прилетевший в орудийную маску!..
— Нам выдали каски и бронежилеты, — беззаботно пожала плечами репортерша. —
Исполняйте. Или доложу в центральный офис о неподчинении!
Ну конечно. Реплеи. Новое повальное увлечение. Не столь давно от господина Storm‘а
пришло наистрожайшее указание — воткнуть на все танки веб-камеры. В казармах
предположили, что коварные разработчики учинили систему тотального шпионажа с
целью отслеживать соблюдение правил и тимкиллы, но менеджеры «Варгейминга»
уверяли, что это сделано исключительно на пользу самих танкистов — записать и
просмотреть свой бой, поделиться опытом, отметить ошибки и бла-бла-бла.
Хорошо хоть камеры установили бесплатно, а не за голду — мадам Ротвейлер этого бы не
пережила. Умерла бы, но не сдалась, до последней капли крови защищая сундучки с
командным золотом, в одиночку отстреливаясь из Объекта 261.
Теперь понятно, ради чего на базу приперлись телевизионные деятели искусств: нужны
показательные записи боев. Чем красивее, тем лучше. Именно из этого положения и
исходила репортерша, отбирая танк для образцового сражения.
— Так, вот эта здоровенная дура как называется? Ах, «Маус»? Нет, не подойдет, слишком
большой, в кадр не влезает! «Тигр» — банально, «Тапок» слишком экстравагантно, а если
будем постоянно снимать «Леву», то зрители обвинят в скрытой рекламе премиумной
техники — надо учитывать тонкости маркетинга... О! Красивый аппарат! Вы на нем
ездите, герр лейтенант?
— Мы на нем воюем, — уныло отозвался Отто Фюрст. — И не только на нем. Тяжелые
танки — наша специализация.
— Прекрасно, прекрасно! А теперь я попросила бы вас побыстрее переодеться в парадную
форму со всеми орденами. Сперва интервью, затем выезд!
— Мы все в танк не поместимся, — сделал последнюю вялую попытку отбиться
лейтенант. — пять членов экипажа, вы и оператор! Это невозможно!
— Вполне возможно, — невозмутимо отозвалась телевизионная девица. — Зачем вам, к
примеру, радист? Оставим на базе, на его место посадим оператора. А я уж как-нибудь
размещусь. Например, на коленях герра Шмульке...
— Давно не чувствовал себя подопытным кроликом, — прошипел унтер-офицер на ухо
Фюрсту. — Ладно, пойдем нацепим регалии. Надо, так надо.
* * *
Экипаж выстроился вдоль борта Е-75, избранного в качестве идеального танка для
передачи в прайм-тайм, когда у экранов соберутся не только ярые поклонники WoT, но и
дети с домохозяйками. Лейтанент Фюрст сиял орденской колодкой — полный набор, от
«Эксперта» до «Косы смерти», на кармане кителя отливал золотом и эмалью «Бельтер».
— Орлы, — удовлетворенно заключила репортерша. — Именно то, что и нужно. Красивая
униформа, яркие улыбки и стальной гигант на втором плане. Жаль, что траки заржавлены,
но это мы при монтаже поправим, десять минут работы с графикой...
Интервью, как в подобных случаях всегда и бывает, блистало клиническим идиотизмом.
«Как вы оцениваете перспективы развития, господин лейтенант? — Разумеется,
положительно, однако столь ожидаемый патч 7.2 до сих пор не вышел... — Нет, ответ
неверный, давайте сначала: про патч будет отдельная спецпрограмма, это нашему зрителю
не интересно!»
Ну и так далее. Если бы фирма «Варгейминг» являлась политической партией, то она бы
прошла в парламент любой страны мира большинством голосов: новые чистые казармы,
кормят в столовой хорошо, ведется строительство на аэродроме и в гавани, все и вся будет
расширено, углублено, доработано, пропатчено и заапдейтено в масштабах Вселенной!
Ура!
— Восхитительно господа, просто чудесно! А теперь — поехали! Скажите, оператор
может снимать с брони? Или высунувшись из командирского люка?
Ганс Шмульке невероятным усилием воли отогнал видение — оператору начисто сносит
голову просвиставшим над башней снарядом из «бревномета» ИСУ-152. Сказал
предельно вежливо:
— Давайте посмотрим по обстановке? А вы до времени посидите в танке? Пускай даже и
у меня на коленях — заодно обучитесь мастерству наводчика...
Взревел двигатель Е-75, ворота ангара распахнулись и танк выехал на залитое солнечным
светом плоскогорье. Эль-Халлуф. Что ж, могло быть и хуже, какой-нибудь там Koshmarin
или Топи...
— Заснимем романтический пейзаж, — скомандовала корреспондентка. — Подъедете к
краю обрыва, нужна панорама на долину. Лейтенант, осмотрите местность — грозно
сдвиньте брови, ладонь козырьком ко лбу — вы ищете врага!
— Для этого есть стереотруба, — несчастным голосом вякнул Отто Фюрст. — Так
надежнее... И вообще, стоять у обрыва опасно, нас могут заметить с той стороны...
— Делайте, что вам говорят! Война — это прежде всего эстетика!
— Конечно, конечно, — в тон подхватил Ганс Шмульке. — Развеваются знамена, гремят
барабаны, мы маршируем, враг в панике бежит, девушки в коротких юбках осыпают
победителей цветами... И никакого глупого стояния за камнями только потому, что ты
боишься получить в борт болванку во-он от того Т95.
Крошка «Чаффи», успевший прорваться через долину и пересохшее русло реки к
возвышенностям напротив высветил сразу несколько машин противника — машин очень
серьезных. Е-75 тем временем висел над пропастью ради шикарного кадра с пейзажем.
— Да стреляйте же! — воскликнула репортерша! — Они прямо перед вами! Желательно
оne-shot с первого попадания! Нужен красивый план!
Бухнуло 128-миллиметровое орудие. Эффект нулевой. Стрелять и попадать — две
принципиально разные вещи.
— Назад, назад! — заорал Фюрст, — У нас засветка по выстрелу! Вот сейчас...
...Разбитый танк вышвырнуло в ангар. Ганс Шмульке, задыхаясь от дыма, чудом выволок
наружу чрезмерно ретивую корреспондентку.
— Что... Что это было? Почему? Мы не завершили съемку! — заверещала она, с трудом
откашлявшись. Брючный костюм в нескольких местах прожжен, личико покрыто густым
слоем маслянистой копоти. — Безобразие!
— Первое: это был взрыв боезапаса, — с ангельским терпением сказал лейтенант Фюрст.
— Второе: война, это далеко не всегда эстетика — посмотрите на себя в зеркало и
считайте, что легко отделались: в нашем мире никто не умирает. Третье: может быть мы
сами сделает реплей? Выберем для вас наилучший и пришлем в головной офис? Зачем
портативные камеры на танки установлены?
— Нет уж, — непререкаемо заявила телевизионная муза. — Пока чинят танк, я иду в душ,
переодеться и все начинаем сначала. Без сногсшибательного репортажа я отсюда не уеду!
— Шмульке, — позвал унтер-офицера герр Фюрст, едва корреспондентка вместе с
закопченным оператором отправились в направлении штабного здания, приводить себя в
