— Кто стоит перед вами, товарищ Ватутин? Вы знаете противника?

— Четвертая и Восьмая армии группы армий «Юг», Вторая танковая армия группы армий

«Центр», — ответил Ватутин. — Старые «приятели». Там же действуют еще венгерские

части, но они в основном заняты партизанами.

— Партизаны с ними сами разберутся, — махнул рукой Сталин. — А вот вам следует

усилить правое крыло фронта. Отправьте на Лютежский плацдарм, на северный участок,

Третью гвардейскую танковую армию. Усильте ее тремя, лучше — четырьмя

стрелковыми дивизиями за счет левого крыла фронта. Будем наступать с Лютежского

плацдарма. А кто останется на Букринском плацдарме — пусть оттягивает на себя

противника, мешает ему.

— Когда начинать, товарищ Сталин? — Ватутин сразу подтянулся, посерьезнел. Он

видел, что решение принято, и обсуждать больше нечего.

— Третьего ноября. Сумеете взять Киев к годовщине Октябрьской революции?

— Постараемся, товарищ Сталин.

28 октября 1943 года, Днепр, Лютежский плацдарм

Ночь была на исходе. Танки заканчивали переправу на левый берег великой реки.

— Редкая птица долетит до середины Днепра, — вспоминали молодые танкисты Гоголя,

которого учили в школе — еще совсем недавно. — Птица не долетит, а наш танк — вот,

пожалуйста.

Мостов было четыре — два понтонных и два простых, деревянных. Понтонные днем

разбирали, чтобы немцы не заметили, — «рама» постоянно висела в воздухе, как ее ни

гоняли советские истребители.

Местное население вместе с саперами работали над переправами.

А на правом берегу оставались деревянные «танки» — макеты, точнее сказать — чучела.

Они были замаскированы и с воздуха выглядели почти как настоящие.

...У деревенского колодца наблюдалось большое скопление солдат и автомобилей. Чуть

поодаль дымила кухня.

Местные жители окружили солдат. Рослый сержант в комбинезоне танкиста вычерпывал

из колодца воду, заливал в баки: сюда приехали запасаться питьевой водой. Чистейшей,

сладкой.

— Помните, товарищ лейтенант, как мы с вами из болота ржавую жижицу цедили? —

вдруг обратился сержант к молодому лейтенанту танковых войск Рыкову. — Вот было

дело... А эта — сладкая, как компот.

— Скажешь тоже, компот! — улыбнулся лейтенант. Но улыбнулся невесело:

воспоминание о том болоте было слишком живо в памяти. Это случилось под Воронежем,

тогда оба они были ранены...

Странное зрелище отвлекло Рыкова от тяжелого воспоминания: несколько человек в

незнакомой форме — светлые мундирчики, брюки навыпуск.

Он подошел познакомиться, отсалютовал, представился.

Один из них, улыбаясь, покачал головой, а второй на затрудненном русском языке

ответил:

— Первая Чехословацкая отдельная бригада Людвика Свободы.

— Братья славяне! — обрадовался Рыков. — Ну, будем знакомы.

Он обменялся с ними рукопожатием.

Они переглянулись, и потом тот, что мог объясняться по-русски, осторожно спросил:

— Мы будем драться за Киев?

— Точно, товарищи! Сначала за Киев, а там, глядишь, и за Прагу!

— Скажите, — снова спросил чех, — Киев — это большой город?

Рыков был ленинградцем. Вот о Ленинграде он бы точно сказать: да, большой. В Киеве же

он еще никогда не был.

Поэтому ответил так:

— Каждый город, который мы отнимаем у врага, — большой. Огромный. Понимаете?

Он хлопнул чеха по плечу и отошел к своему сержанту.

1 ноября 1943 года, берег Днепра, южнее Киева

Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн опустил бинокль.

— Русские опять перешли в наступление. Следует их задержать.

Он отправил в бой десять дивизий.

В первый раз русским не удалось прорваться к Киеву с Букринского плацдарма — не

удастся и во второй.

...А вдруг это лишь отвлекающий маневр? Вдруг исход сражения за Киев решится в

другом месте? У русских слишком много войск, слишком много танков... Времена, когда

германская авиация господствовала в воздухе, а жалкие Т-26 горели, как свечки, к

несчастью, миновали.

Манштейн снова вспомнил русскую газету, которую принесли ему в штаб и любезно

перевели.

На первой странице был изображен немецкий танк «Тигр». Кстати, довольно неплохо

нарисован — узнаваемо. Рядом стояли с отвратительными ухмылками русские солдаты, и

один говорил:

«Чем отличается «Тигр» от «Пантеры»? Тем, что «Тигр» горит дольше...»

Нет, твердо решил Манштейн. Никаких колебаний. Он будет удерживать свое

направление. С Букринского плацдарма русские к Киеву не прорвутся.

3 ноября 1943 года, берег Днепра, севернее Киева

В восемь утра началась артиллерийская подготовка. Сорок минут шквального огня, а

затем, в поднимающемся тумане, в атаку пошла Шестидесятая армия Черняховского.

На этом участке немцы отступили на двенадцать километров.

4 ноября 1943 года, район Киева

Пошел моросящий дождь.

— Видимость почти нулевая, товарищ командующий! — сообщил адъютант.

Ватутин отмахнулся: он и так это знал.

Артиллерию применять в таких условиях затруднительно: придется бить в белый свет как

в копеечку. Авиация вообще исключается. Вся надежда на пехоту и танки.

— Третья гвардейская танковая — вперед, — приказал Ватутин. — Идите с включенными

фарами, с сиренами, ведите интенсивный огонь. Немец сломается. Вас прикроют

кавалеристы Первого гвардейского кавалерийского корпуса.

Танки двинулись по просекам, выступая из тумана, как смертоносные чудовища. Главной

задачей было на этот день — перерезать шоссе «Киев — Житомир» и занять окраину

Киева — Святошино.

Кавалеристы генерала Баранова повернули к реке Ирпень.

Советские танки вышли на Житомирское шоссе.

Впереди были Жуляны — вражеский аэродром.

Генерал Рыбалко отдал приказ:

— Захватить аэдродром, но в Жулянах не задерживаться: двигаться дальше, на Вету-

Почтовую, на Васильков.

С ходу советские танки влетели в Жуляны и открыли огонь. Прямо на аэродроме

загорелись немецкие самолеты, затем прогремел взрыв, другой: это снаряды попали в

резервуары с бензином...

Разгром был полный.

Пройдя Жуляны, танки Пятьдесят четвертой и Пятьдесят пятой танковых бригад — части

Третьей гвардейской танковой армии, — двинулись на Васильков.

У Василькова, уже к вечеру, вспыхнул бой: гитлеровцы просто так не отступили.

К вечеру облака разошлись, но быстро темнело.

Лейтенант Рыков подбил два вражеских танка, когда снаряд попал в гусеницу его

тридцатьчетверки, и она отлетела. Машина потеряла управление, и зарылась в землю.

Следующий снаряд угодил в основание башни.

Водитель-механик был тяжело ранен, командир танка убит. Рыков продолжал сражение

— пушка была цела, оставался еще десяток снарядов.

На помощь Рыкову пришел командирский танк. Немцы отошли.

Из танка вытащили убитого и раненого. Рыков уставился на командира корпуса:

— Что Васильков?

— Наш Васильков!..

В расположение корпуса прибыли командующий Третьей танковой армией маршал

Рыбалко и член Военного совета генерал Мельников.

— Ну что, товарищи танкисты, — спросил Рыбалко, — сможете завтра драться?

Он мог и не спрашивать. Все, что требовалось, — это немного передохнуть.

— Завтрашняя цель — Фастов и крупное село Паволочь, — Рыбалко развернул карту. —

Пятьдесят пятой бригаде ставлю задачу: обойти Фастов с юга, прорваться в глубокий тыл