у вас имеется и специальное образование. Вы же танкист с середины двадцатых, умеете

командовать танковыми соединениями. Справитесь и с армией.

— Значит, все-таки большое наступление? — тихо спросил Лизюков.

Василевский пожал ему руку:

— Отправляйтесь в Елец. Сдайте Второй танковый корпус и возглавляйте армию. Работы

невпроворот, действуйте.

Армия «сколачивалась» на ходу: Второй и Одиннадцатый танковый корпуса, затем еще

отдельная танковая бригада, минометный полк, легкая артиллерия... стрелковая дивизия

— без пехоты никуда... отдельный зенитный дивизион...

Танки. Одна тяжелая бригада на КВ. Две бригады, укомплектованные тридцатьчетверками

и легкими Т-60.

Т-60 бьют фактически ружейной пулей. Естественно, броню не прошибут, но живой силе

противника урон нанесут — будьте-нате.

Только вот нужно добраться до противника.

У Пятой танковой армии до сих пор было ни штаба, ни связи. Время от времени

прибывали офицеры из оперативного отдела фронта — они были у командарма «на

подхвате» и быстро исчезали.

— Товарищ полковник, что слышно об остальном штабе? — настойчиво спрашивал

Лизюков. — Мне нужен собственный оперативный отдел, а главное — батальон связи и

штабная авторота.

— Скоро, Александр Ильич, скоро, — заверил Другов.

28 июня 1942 года, 5 часов утра, район Ельца

Штаб Брянского фронта заканчивал работу над предстоящей Орловской наступательной

операцией. Основной ее замысел уже отчетливо виден был на карте.

Порой казалось, что события, планируемые штабом, уже происходят в реальности.

— Все, товарищи, нужно поспать. — Начальник штаба фронта Михаил Ильич Казаков

решительно защелкнул застежку планшета. — Завтра продолжим. Скоро начнется

наступление.

...На рассвете телефоны в штабе буквально взорвались звонками.

Немцы перешли в наступление сами.

Армейская группа «Вейхс» — носящая имя своего командующего, генерал-полковника

Вейхса, — ударила на левому крылу Брянского фронта.

4 июля 1942 года, КП Пятой танковой армии в районе населенного пункта Слепуха

Начальник Генерального штаба Василевский приказал остановить машину.

Немецкие самолеты приближались.

— В укрытие!..

Пришлось бежать под вражескими бомбами. Лизюков встретил представителя Ставки

мрачно:

— Их авиация господствует в воздухе. Иногда головы не поднять. Как действовать

танками, если наших истребителей практически не видно?

— Ну, Александр Ильич, не все так плохо, — сказал Василевский. — Давайте сразу к

делу. Вы должны завтра, самое позднее послезавтра нанести контрудар в направлении

Землянска. Противник прорвался на Дон возле Воронежа. Необходимо перехватить пути

подвоза и тылы танковой группы противника. Действуйте, не дожидаясь полного

сосредоточения всех сил вашей армии.

— Это противоречит всему, что я знаю о танках, — сказал Лизюков. — Вы же сами

говорили, у меня есть опыт и образование!.. Танковым корпусам придется наступать как

общевойсковым соединением — с указанием полос наступления, разграничительных

линий, мест расположения командных пунктов... Это нарушает главный принцип —

массированное применение танков. Мы растянем танковые корпуса по всему фронту. А

как организовать взаимодействие? Связь ненадежна.

— Вам придется поступить так, — голос Василевского стал жестким. — Этот приказ не

подлежит изменению. Для усиления армии вам передается Седьмой танковый корпус

генерала Ротмистрова. Он сейчас направляется сюда по железной дороге из Калинина.

— И его, конечно же, по дороге бомбят, — горько добавил Лизюков. — Вы сами видели,

что немцы творят в воздухе.

— Действуйте, — повторил Василевский. Он вдруг почувствовал страшную усталость и

попросил воды.

7 июля 1942 года, район Воронежа (берег речки Кобылья Снова)

Ротмистров был в ярости. Ни связи, ни каких-либо толковых разведданных. В каком

направлении двигать танки? Где противник?

На легком танке прибыл офицер из штаба армии, передал приказ: наступать!

Уничтожить противника в районе Ломовка, Перекоповка, Северные Озерки.

Ромистров с хрустом развернул карту, глянул, перевел взгляд на свои танки.

Седьмой корпус еще не весь собрался на берегу проклятой речки Кобылья Снова.

Еще подходили отставшие, опоздавшие. Кто-то не дойдет — немцы бомбят непрерывно.

Речку перешли, атаковали немецкие танки, вернулись на другой берег, опять перешли

речку.

Ротмистров видел, как дым затягивает поляну: там горел танк. Немецкий, наш? Пехота

выскочила из леса — в мирные времена жители Ломовки ходили туда за грибами, — и

побежала, окружая тридцатьчетверки. Пора.

Десять танков двинулись в атаку. Навстречу выскочили PzIV. Немецкой пехоты видно не

было.

Зато в воздухе опять завыли бомбардировщики.

7 июля 1942 года, НП Брянского фронта

Лизюков прибыл в штаб к вечеру.

Новый командующий фронта — генерал-лейтенант Чибисов, человек вообще-то довольно

флегматичный, был вне себя.

— Почему топчетесь на месте, товарищ Лизюков? Почему не выполнили боевую задачу?

У Лизюкова дернулась щека, и вдруг он закричал:

— Я требую, слышите — требую! — надежного авиационного прикрытия! Моя пехота

вообще не в состоянии вести боевые действия. Вторая и Двенадцатая мотострелковые

бригады почти выбиты немецкими бомбами, а те, кто остался жив, прекратили всякие

действия, потому что это бессмысленно.

— Пытаетесь свалить все на авиацию? — резко спросил Чибисов. — А танки у вас для

чего?

— Послушайте, — сказал Лизюков, стараясь говорить спокойнее, — вы не позволили мне

нанести удар железным кулаком, хотя танки у меня именно для этого! Вы заставили меня

вводить армию в бой по частям, и я подчинился. Так хоть теперь сделайте по-моему —

прикройте меня с воздуха, дайте авиацию, иначе все погибнет.

— Вы трус, товарищ Лизюков, — тихо, расчетливо произнес Чибисов.

Лизюков страшно, до зелени, побледнел и вышел.

7 июля 1942 года, Берлин

— Сегодня наши победоносные войска, сломав хребет Красной Армии и навязав ей свою

волю, заняли город Воронеж! — гремело радио.

Это фактически было правдой. Несколько кварталов города еще оборонялись советскими

войсками, но падение города было вопросом нескольких часов.

— Сейчас я считаю, — заявил фюрер, — что мы можем начать новую операцию. Прорыв

на Сталинград теперь легко осуществим. Именно туда следует двигаться Шестой армии

Паулюса.

15 июля 1942 года, Ставка Верховного Главнокомандования

— Пятая танковая армия с задачей не справилась, — медленно проговорил товарищ

Сталин. — Предлагаю ее как армию ликвидировать, а товарища Лизюкова вернуть

обратно во Второй танковый корпус. Танковым корпусом он командовал, кажется, вполне

прилично.

25 июля 1942 года, район деревни Медвежье Воронежской области

Командир Второго танкового корпуса смотрел прямо в глаза генерал-лейтенанту

Чибисову.

Это была их первая встреча после памятной стычки, когда Чибисов назвал Лизюкова

«трусом».

— Стало известно, товарищ Лизюков, — сказал Чибисов зло, — что один из ваших

батальонов попал в окружение. Извольте лично вывести его.

Лизюков молча отсалютовал и вышел.

В нем трудно было сейчас узнать генерала — он носил обычный комбинезон танкиста.

Скоро заревели моторы — танки двинулись на врага.

Первая гвардейская танковая бригада двинулась к реке Сухая Верейка.