сильна. — Он покачал головой. — На что они рассчитывают? Мы вернем переправу!

Встречный бой навязан им на крайне невыгодных условиях. И потом — наша авиация

безусловно господствует в воздухе!

25 июля 1942 года, 19 часов, берег Дона, район Калача

— О, я понимаю, почему они бросают все новые и новые силы! — начальник штаба 52

армейского корпуса генерал-майор Дерр с трудом сохранял достойное арийца

спокойствие. — Они нас задерживают у Kalatsch с определенной целью: им нужно

выиграть время. Пока мы связаны сражением, они эвакуируют Сталинградские заводы,

готовят город к обороне. Это умно!

— Русских много, как муравьев, — сказал Шлемер. — Они могут жертвовать таким

количеством людей.

— Да, но могут ли они также жертвовать таким количеством танков? — возразил Дерр. —

К середине дня они потеряли, по предварительным подсчетам, около шестидесяти танков.

А мы — двадцать семь.

— Каковы будут приказы? — спросил Шлемер.

Дерр вздохнул:

— Переходим к жесткой обороне. Против русских танков использовать все! Даже

средства ПВО!

25 июля 1942 года, 22 часа, район города Калач

Переправлялись последние советские части танковой бригады.

Уже темнело. «Немец боится ночного боя», — подбадривали себя командиры.

Напрасно! Одна за другой повисли светящиеся авиационные бомбы, и черные тени

немецких самолетов пронеслись низко над землей. Они начали бомбить потонный мост.

Им отвечали советские зенитные батареи. Но переправа остановилась.

— Товарищ полковник, тридцать вторая мотострелковая переправиться не сумела!

Полковник Родин отмахнул рукой:

— Атакуем чем есть! Нужно упредить противника. Сколько танков у нас в пятьдесят

пятой танковой бригаде?

— Тридцать шесть.

— Двигаемся в направлении Ложков.

И сам возглавил атаку.

Немцы ждали: Родина встретил плотный огонь. Закопанные в землю танки,

противотанковая артиллерия, зенитные пушки — все было нацелено на русские танки.

Каждый метр земли, преодолеваемый под обстрелом, воспринимался Родиным как

победа.

Километр... Километр триста метров...

На рубеже в два километра советские танки были остановлены. Потери составили десять

танков.

26 июля 1942 года, 19 часов, район села Ложки

— Где пехота? — Командир пятьдесят пятой танковой бригады полковник Лебеденко не

находил себе места.

— Опаздывает, товарищ полковник.

— Все, дольше ждать нельзя. Атакуем без пехоты!

Пятьдесят пятая не выходила из боя весь этот жаркий день. Сейчас ей предстояло

захватить село Ложки и совхоз «Десять лет Октября». Лебеденко должен был лично

возглавить обходной маневр по берегу Дона.

Но пехота опаздывала.

Танки двинулись вдоль берега, постепенно сворачивая к северу.

— А, заметили наконец! — пробормотал Лебеденко, когда немцы открыли

беспорядочный артиллерийский огонь.

Советские танки успели пройти уже около четырех километров.

Немцы отступали из села Ложки.

— Нужно захватить высоту, иначе район не удержать! — Лебеденко передал приказ.

26 июля 1942 года, 21 час, наблюдательный пункт Первой танковой армии

Генерал-полковник Василевский внимательно выслушал доклад Москаленко.

— Пятьдесят пятая заняла Ложки, но немец сидит за северными скатами высоты.

Закрепился, выдвинул артиллерию. Поэтому Лебеденко вынужден был перейти к обороне.

— Результаты? — спросил Василевский.

— Частичный успех. Когда подойдет Четвертая танковая? Авиационная поддержка

недостаточная, артиллерийская — тоже. — Москаленко понимал, что говорит слабо,

практически просит, но выхода не было: два дня его недоукомплектованная танковая

армия сражалась, по сути, одна.

— Завтра попробуем улучшить ситуацию, — обнадежил его Василевский.

Оба знали, что это почти невыполнимо. Вряд ли Четвертая успеет за один день, под таким

обстрелом, переправить все свои танки через Дон. Фактически Первая танковая имела

возможность наносить врагу удары силами лишь одного 28 танкового корпуса.

Но основная задача Первой танковой заключалась в том, чтобы как можно дольше

удерживать врага от наступления на Сталинград. Каждый выигранный день — победа: это

Сталинградские заводы, это орудия и танки для фронта, для Победы.

65. Первый бой Черняховского

22 июня 1941 года, 4 часа утра, расположение 28 танковой дивизии, 20 км к северу от

Шяуляя

Солнце только-только поднялось над вершинами сосен, и вдруг утреннюю тишину

нарушил гул моторов. Взвыла сирена — воздушная тревога.

— Кто в воздухе? — Командир 28 танковой дивизии полковник Черняховский буквально

столкнулся со своим начальником штаба, подполковником Маркеловым.

Несколько дней назад в дивизии проводились учения, людей поднимали по боевой

тревоге. Но это был приказ самого командира. А сейчас-то что происходит?

— Сведений нет, — ответил Маркелов. — Штаб корпуса молчит.

— Думаете, очередная провокация? — спросил Черняховский. «На немецкие провокации

не отвечать», — был стабильный указ из штаба корпуса.

Вместо Маркелова ответили самолеты: бомбардировщики начали пикирование.

Телефоны в штабе дивизии надрывались и вдруг смолкли — вышла из строя телефонная

связь. Командиры полков недаром были обучены Черняховским, который не доверял

ненадежной телефонной связи: тотчас пошли запросы по радио.

— Открыть огонь по противнику?

«Война... — думал Черняховский. — Не верится. Может, действительно, еще одна

провокация? И через пару часов конфликт будет улажен?..»

Еще один взрыв, совсем близко, заставил его отказаться от этих предположений.

«Нет, это война, настоящая большая война. И решение нужно принимать прямо сейчас».

Он срочно вызвал к себе командиров всех частей.

Вечером двадцать первого, затемно, Черняховский приказал своему пятьдесят пятому

танковому полку сменить район сосредоточения. Наитие? Сам полковник уверял, что

просто выполнял приказ, в котором весьма обтекаемо было написано: «Обеспечивать

бдительность».

Если бы пятьдесят пятый не ушел нынче ночью, утром немецкие пикировщики не

оставили бы от него даже воспоминаний: бомбили аккурат тот участок леса, где еще

накануне размещались танки.

Командиры наконец собрались.

— По противнику открывать огонь самостоятельно, — приказал Черняховский. — И

готовьтесь к маршу.

Мобилизационный план, разработанный столь тщательно, летел ко всем чертям. Война

сразу пошла «не так».

У Черняховского имелось более двухсот танков в этом лесном массиве. И никакой связи с

командованием корпуса и соседями.

В эфире царил настоящий хаос. Радист пробивался сквозь него четыре часа.

22 июня 1941 года, 8 часов утра, район Шяуляя

— Иван Данилович, есть связь!

Маркелов лично принес первую радиограмму из штаба корпуса.

«Германия напала на Советский Союз, ее войска вторглись на глубину 50-60 километров,

приготовиться к контрудару».

— Что соседи? — допытывался Черняховский. — Почему нет известий от командира

корпуса?

Командир корпуса генерал Шестопалов медлил: ждал указаний из штаба армии.

Слишком опытен. Слишком долго учился выполнять приказы.

— Каждая минута на счету! — Черняховский не находил себе места. — Необходимо