сейчас принять?

— Там сейчас необходима танковая армия, — твердо сказал вместо Василевского Гордов.

Видно было, что над этим предложением он размышлял уже некоторое время.

Сталин зажег спичку, раскурил трубку. Молчание затянулось. Наконец Верховный

проговорил:

— И я тоже так считаю. Можем мы сформировать к 28 июля в составе Сталинградского

фронта танковую армию?

Гордов оживился:

— На базе 38 армии. Подчиним ее генерал-майору Москаленко, который сейчас

командует тридцать восьмой.

— А где сейчас товарищ Москаленко? — спросил Сталин.

— Я вызвал его в Ставку, — ответил Гордов. — Пригласить?

Москаленко вошел, доложился. Видно было, что он взволнован. На вопрос, как он

расценивает идею создания танковой армии, ответил не задумываясь и с

обезоруживающей простотой:

— Да я уже давно мечтал о создании подобного объединения!

— Если говорить точно, товарищ Сталин, предполагается создание армии смешанного

состава, — заметил Василевский. — Туда будет включено управление тридцать восьмой

армии со всеми армейскими частями, учреждениями и тылами, два танковых корпуса,

несколько стрелковых дивизий.

— Откуда предполагаете взять дивизии?

— Сейчас прибывают с Дальневосточного фронта.

— Хорошо, — кивнул Верховный. — Нужны еще полки противотанковой обороны и

желательно — полк ПВО.

— Следовало бы еще включить резервную танковую бригаду, — добавил Василевский.

— Нет у нас сейчас резерва, — сказал Сталин. — Готовьте директиву. Нужна танковая

армия. Прямо сейчас. А вы, товарищ Москаленко, готовьтесь развернуть ее на западном

берегу Дона, в районе Качалин — Рычковский — Калач.

Он показал на карте, но этого не требовалось: все присутствующие могли бы

«путешествовать» по этой карте с закрытыми глазами.

24 июля 1942 года, 20 часов, командный пункт Первой танковой армии

Генерал Василевский пожал руку Москаленко и его начальнику штаба — Иванову.

— Докладывайте успехи.

— С успехами не очень, — сказал Москаленко. — За два дня армию толком не

сформируешь. Учитывая же, что мы ее лепим прямо на ходу — фактически из тех частей,

что находятся под рукой... В тринадцатом танковом корпусе полковника Танасчишина

три танковых и одна мотострелковая бригады. Однако в танковых бригадах вместо трех

— только по две роты. На весь корпус 123 танка. В мотострелковой бригаде недокомплект

в людях.

— Дальше, — махнул рукой Василевский. — Двадцать восьмой танковый корпус

полковника Родина — там как?

— 178 танков, однако, у многих дефекты. И все без раций. Пополнение в людях —

новобранцы. Нет автотранспорта, нет разведывательного батальона.

— И нет времени, — заключил Василевский. — На южном фланге — на решающем

направлении — противник отбросил наши войска за Дон на протяжении от Воронежа до

Клетской и от Суровикино до Ростова. Остался только один плацдарм в большой

излучине Дона. Разведка доносит, что к Паулюсу движется подкрепление. Выводы,

товарищи, думаю, ясны.

В этот момент раздался телефонный звонок. Начальник штаба Первой танковой армии

полковник Иванов снял трубку. Его лицо становилось все более мрачным.

— Командующий 62 армией генерал Колпакчи сообщает, что возникла реальная угроза

окружения значительной части его армии.

Генерал Василевский еще раз взглянул на карту, сделал на ней отметку синим

карандашом. Затем произнес:

— Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственейшее решение:

безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями. Мы планировали такой удар, но

не ранее конца июля. А придется выступать немедля. Первая танковая армия — завтра с

утра. Вас поддержат Четвертая танковая, 21, 62 и 64 армии.

— Вы учитываете, что состав Первой танковой очень слаб? — сказал Москаленко.

— Да, — резко обрубил Василевский. — Но выхода нет. На рассвете переправите все, что

у вас есть, через Дон. Встретите слабого противника — ваше счастье, громите его к

чертовой матери. Встретите сильного — бейтесь до последнего танка на том рубеже, до

которого сумеете его отбросить. Ваша главная задача — не допустить гитлеровцев к

переправе у Калача.

Он помолчал и закончил:

— Всю ответственность за последствия принятого решения я беру на себя. Целью врага,

несомненно, является Калач. От Калача прямой и кратчайший путь к центру Сталинграда.

— А что Четвертая танковая? — спросил Москаленко.

— Четвертая не успевает, она подойдет только через двое суток. Ждать нельзя, — ответил

Василевский. — Главный удар падает на Первую.

25 июля 1942 года, 0 часов, расположение 28 танкового корпуса

Полковник Родин прилег прямо на земле, сунув под ухо свернутую шинель. Нужно

отдохнуть хотя бы полчаса.

Ему казалось, он знает «в лицо» каждый из своих танков: восемьдесят восемь

тридцатьчетверок, шестьдесят Т-70 и тридцать Т-60. И почти у каждого что-нибудь да

барахлит. Восполнить недостатки техники совершенством личного состава невозможно —

почти все танкисты новички, даже не бывшие еще в бою.

— Из штаба! — Дежурный, разбудивший полковника, выглядел виноватым.

— Давай. — Родин взял трубку и откашлялся.

Голос Москаленко звучал отчетливо, ясно:

— Заправьте танки горючим. Обеспечьте боеприпасы. Немедленно по готовности

выдвигайтесь на позиции.

Родин ответил «так точно». Встал, пригладил волосы, плеснул в лицо холодной воды.

— Командиров бригад — ко мне, — приказал он дежурному.

Из штаба армии скоро доставили приказ. Мда, такое и написать-то непросто, а уж

выполнить!.. Переправляться через реку предстояло под непрерывным огнем, под

бомбами вражеских самолетов. И едва оказавшись на западном берегу — тотчас вступать

в бой.

— Наступать будем с трех ночи, чтобы хотя бы вражеская авиация нас не достала, —

приказал Родин.

25 июля 1942 года, 3 часа ночи, берег Дона

Слышно было, как плещет вода. Черная южная ночь скрывала людей и машины. Родин

ждал.

Мигнула лампочка полевого телефона.

— Перебрались! — доложил связист.

— Пусть занимают позицию и обеспечивают переправу другим подразделениям, —

приказал полковник.

И снова мигнула лампочка.

— Наш третий батальон на марше атакуют пятнадцать танков противника и мотопехота

на семи машинах!

— Бабенко! — крикнул Родин. И когда подполковник явился, приказал: — Возьмите

тридцать тридцатьчетверок и выручайте третий стрелковый. Иначе перебьют их немцы.

Остальные — за Дон. Действуйте.

В двух с половиной километрах от переправы загремел бой.

Наступало утро.

25 июля 1942 года, 17 часов, берег Дона, район Калача

— Докладывайте. — Родин был бледен от недосыпания. Хотелось самому сесть в танк и

отправиться в бой.

— Первый танковый батальон переправился и с ходу атаковал противника. — Голос в

телефонной трубке звучал хрипло. — Враг отброшен от переправы. Под прикрытием

танков два стрелковых батальона заняли назначенный им рубеж и удерживают его.

— Немцы?

— Огонь сильный, бомбят.

— Пусть полковник Лебеденко со своим батальоном обойдет рощу справа по низинке и

врывается в нее с тыла, — приказал Родин. — Выбьем оттуда врага.

...Командующий моторизованной дивизией генерал-лейтенант Шлемер был мрачен.

Ему прислали подкрепление, но он считал, что этого мало.

— Русские совершенно озверели, — он смотрел в бинокль. — Их атака чрезвычайно