«Грантов».

Итальянская пехота отошла, и «Грантов» встретили огнем «Земовенте» и полевая

артиллерия. Навстречу английским танкам мчались уже средние итальянские танки М

13/40.

— Нам не удержаться! — высказался майор Лукка. — Они сильнее, и броня у них крепче.

Только одно остается — погибнуть.

10 мая 1943 года, Тунис

Майор Лукка еще раз перечитал радиограмму.

— Мы капитулировали? — Он не верил своим глазам.

С тех самых пор, как дивизия «Ариете» была практически уничтожена, Лукка не

переставал сражаться. Остатки «Ариете» объединили с остатками «Литторио». Тогда у

них было всего четыре «Земовенте». Потом добавлялись еще.

Их перебрасывали с одного участка на другой. Доукомплектовывали людьми и техникой,

оставшимися от разбитых подразделений.

Они ни на день не прекращали сражаться. И на всем этом горьком пути не расставались с

самоходкой «Земовенте» — она была слабее английской техники, но при надлежащем

использовании успешно уничтожала танки союзников.

А теперь все кончено. Капитуляция.

Майор Лукка хотел было выругаться, но неожиданно для самого себя заплакал.

9 апреля 1945 года, Аппенины

Капитан Джон Экли вытер лицо платком.

— Чертовски жарко здесь, — поделился он со своим стрелком, сержантом Клари. —

Когда уже закончится эта война?

— Там, за камнями, танк, сэр, — доложил Клари.

Капитан сердито навел бинокль, кивнул.

— Сдается мне, это не танк, а старушка «Земовенте», — сказал он, посмеиваясь. —

Помню, в сорок втором у Тобрука здорово досаждали нам эти пугачи...

— Пугачи, сэр? — не понял сержант.

Экли хмыкнул:

— Итальянцы не всегда плохо дрались, Клари. Не стоит их недооценивать. Командование

у них было туповатое, но когда за дело взялся Роммель — нам пришлось туго. Против нас

тогда дралась их танковая дивизия «Ариете» — они любили называть свои соединения

всякими поэтическими именами. Мы пытались выбить их из Бенгази, и в один далеко не

прекрасный день итальяшки уничтожили пятьдесят семь наших танков.

— Те дни давно миновали, сэр, — сказал сержант.

— О да! — Джон Экли вздохнул и тут же улыбнулся. — «Земовенте» и тогда не были

слишком сильны, хотя при умелом использовании могли, как я уже говорил, здорово

досадить. Но сейчас, полагаю, у нас не будет с ними больших проблем.

61. Фердинанд великолепный

26 мая 1941 года, Бергхоф

Совещание у фюрера было в разгаре.

Большая комната со стенами, отделанными светлым деревом, — фюрер предпочитал

простор и открытые пространства, — была обставлена скромно: массивный,

четырехметровый дубовый стол у окна, на котором были развернуты карты, и второй

стол, поменьше, с креслами вокруг него, — для заседаний.

— Итак, господа, я настаиваю, — говорил фюрер, — на том, что танки должны быть в

первую очередь тяжелыми. Толстая броня и длинноствольное орудие — вот залог победы.

Рейхсминистр по делам вооружений Фриц Тодт осторожно возразил:

— Однако важна маневренность…

Фюрер перебил его:

— Более легкий, хотя и более быстрый танк, всегда будет пасовать перед более тяжелым.

Это доказано многолетней военной практикой. Нет, нам нужна всесокрушающая машина!

На лице Тодта проступило недоверие. Он вынужден был проглотить старую мысль, само

существование которой сейчас могло уже считаться крамолой:

«Адольф Гитлер, как и многие до него, безнадежно застрял во временах Первой Мировой.

Его военный опыт, на который он любит ссылаться, — это окопный опыт… нижнего

чина… В то время как необходим более широкий взгляд на вещи…»

Тодт надеялся, что сохраняет достаточно невозмутимое выражение лица.

Вмешался Фердинанд Порше — любимец Гитлера, председатель танковой комиссии

Рехйсминистерства, почетный доктор технических наук.

— Фюрер, несомненно, прав. Чем тяжелее танк, тем он эффективнее. Мы уже получаем

сведения о том, что у противника ведутся работы над новым типом танка с броней,

которая превосходит все у нас имеющееся.

— Если это так, — подхватил фюрер, — то следует срочно разрабатывать новую

противотанковую пушку. Пробивная способность ее снарядов должна быть такой, чтобы

свести на нет преимущество противника! Надо увеличить калибр, удлинить ствол! Мы

должны отреагировать немедленно! Моментально!

— Слишком большая и тяжелая пушка… — снова начал было Тодт.

Порше перебил его, как и всегда, решительно встав на сторону фюрера:

— Мы должны это сделать.

— Хочу отметить, — стоял на своем Тодт, — что тяжелый танк будет нуждаться в

ремонте ходовой части или двигателя каждые шестьсот-восемьсот километров пробега. В

таком случае гораздо рациональнее было бы сосредоточиться не столько на разработке

новых проектов, сколько на производстве запчастей для ремонта тех танков, которые…

Гитлер смотрел на него с неудовольствием.

«Черт побери, — подумал Тодт, с трудом сохраняя самообладание, — кто сказал, что

отобрать конфетку у ребенка — это легко? А вырвать у фюрера его любимую идею

тяжелого, сверхтяжелого танка — дело практически невозможное»…

— Для начала рассмотрим самый простой, ясный и понятный, — фюрер сделал ударение

на слове «понятный», — пример: наши боевые действия во Франции. О да, героическая

германская армия лишний раз доказала — Европа должна содрогнуться! Однако мы

имели неприятную встречу с британским пехотным танком «Матильда». Как известно,

Британия может стать нашей следующей целью. Отсюда совершенно логично следует, что

нам необходимо найти способ уничтожать их танки. Не так ли, господин Тодт?

Тодт сделал знак начальнику управления вооружений сухопутных войск Карлу Зауру. Тот

кашлянул и начал доклад.

— На данном этапе имеются макеты танков прорыва VK 3601 (H) и VK 4501 (P) —

разработки соответственно фирм «Хеншель и сыновья» и «Порше». Это тяжелые танки —

тридцать шесть и сорок пять тонн.

Речь шла, собственно, о детище самого Заура, точнее, о детище управления вооружений

сухопутных войск. «Хеншель» подключился к работе несколько позднее.

Фюрер долго, придирчиво изучал макеты, высказывал компетентные рекомендации, по

обыкновению обильно сыпал цифрами и фактами и в конце концов обещал щедрое

финансирование и вообще — всемерную поддержку.

20 апреля 1942 года, Бергхоф

— Мой фюрер, — новый рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер был спокоен,

доброжелателен и терпелив, — специалисты утверждают — и я полностью разделяю это

мнение, — что мы не сможем иметь сразу два тяжелых танка, как бы вам этого ни

хотелось.

Согласно первоначальному плану выпуска новых тяжелых танков армия должна была

получить в октябре сорок второго шестьдесят танков Порше и двадцать пять — Хеншеля.

Шпеер фактически отбирал у фюрера «конфетку» — то, что не удалось осуществить

безвременно погибшему Тодту.

— Взгляните, Шпеер, как они элегантны! — Гитлер с улыбкой показал на танк Порше. —

Вы как архитектор должны оценить изящество этих линий!

— Не могу отрицать очевидного, — спокойно кивнул Шпеер.

— Вы, конечно, не станете отрицать и другую очевидность: русские запустили танк с

длинноствольной пушкой, — продолжал фюрер. — А это значит, что я был прав! Я

вообще не понимаю, как можно сомневаться в моих прогнозах.

Гений фюрера победил скептиков. Элегантный, почти пятидесятитонный танк Порше