Царь-отец часто приходил играть с сыном и всегда приносил с собой множество всевозможных игрушек, большая часть этих игрушек была иноземного производства. Когда Петр немного подрос, он ездил по Москве в маленькой позолоченной карете, запряженной четырьмя пони. Ему прислуживали тщательно подобранные карлики, с которыми мальчик охотно играл.
Обучать трех летнего Петра «воинскому делу» в играх с детским полком царь назначил Пауля Менезиуса, шотландца по происхождению, попавшего в плен к русским и женившегося впоследствии на вдове Марселиса, основателя железных заводов в России. Царь Алексей отнесся к Менезиусу с большим доверием, посылал его даже послом к Папе в Рим с важными дипломатическими поручениями. Этого ловкого и способного человека, говорившего на нескольких иностранных языках, государь и приставил к своему маленькому сыну. Пожалуй, он и заронил в душу мальчика ту горячую любовь ко всему иноземному, которая начала проявляться у восприимчивого Петра с ранних лет.
Наталья Нарышкина была образованной женщиной, любила книги, играла на лютне и даже принимала иногда участие в театральных спектаклях, которые в доме ее воспитателя ставил служитель немецкой лютеранской общины в Москве пастор Иоганн Готфрид Грегори. Спектакли шли на немецком языке, который она неплохо знала.
Будучи по характеру жизнерадостной и веселой, Наталья внесла свежую струю в привычную жизнь русского царя. Когда новая царица переселилась в Кремль, Алексей по ее просьбе пригласил немецких актеров ко двору. Спектакли сопровождались музыкой — а это церковь сочла святотатством. Причиной особого негодования явились скрипки и флейты — их называли дьявольской выдумкой. А уж присутствие на представлении царицы, хоть и в ложе, закрытой решеткой, явилось настоящей революцией и вызвало ропот среди боярства, который, однако, быстро утих, так как спустя немного времени Великий пост прервал все светские удовольствия.
Когда же у царя родился сын, он по случаю столь радостного события приказал построить специальную залу для представлений — из предосторожности в подмосковном селе Преображенском; а в следующем году и в самом Кремле. Отныне спектакли шли поочередно в этих двух залах, в зависимости от сезона декорации переносили из одного в другой. Вся царская семья стала посещать театральные представления — трагедии и комедии.
Разыгрывали спектакли немцы и дворовые люди Матвеева, обучавшиеся актерскому мастерству в театральном училище, основанном Петером Инглессом при содействии пастора Грегори. Туда приглашались и дети мещан. Часами царь Алексей мог смотреть на сцену, так он полюбил театр. Театральные представления разыгрывались в основном по библейским сюжетам и сопровождались инструментальной музыкой — в угоду своей жене царь пригласил музыкантов из немецких городов Курляндского герцогства. А в Грановитой палате Кремля был установлен большой орган. Немецкая органная музыка доставляла особое удовольствие царице.
Ставились спектакли и во вновь построенном загородном дворце царя в селе Коломенском, расположенном в семи верстах от Москвы, на высоком берегу Москвы-реки.
Дворец, сделанный из дерева, сверкал своим великолепием и экзотической роскошью, походил на сказочный терем. Посетители называли его восьмым чудом света, до того он был красив. Внутренние покои Коломенского дворца украшали не иконы, как тогда было принято, а портреты великих исторических личностей, таких как Александр Македонский, Юлий Цезарь, персидский царь Дарий. Вокруг дворца были раскинуты фруктовые сады, часть которых сохранилась и до настоящего времени. Село Коломенское стало самым любимым местопребыванием царя в летнее время. Нередко царская семья с вельможами и слугами проводила здесь несколько месяцев подряд. Приглашались сюда и иностранцы, поселившиеся в Москве.
При царе Алексее их стали уже значительно чаще приглашать в Россию, главным образом, мастеров оружейного дела, ремесленников, ювелиров, художников, врачей, ученых, аптекарей и, конечно, музыкантов. К ним государь был весьма милостив. Одни прибывали на место со своими женами и детьми, другие женились в Московском государстве и дали начало целому ряду фамилий. Увеличение числа иностранцев в Москве возбудило даже ропот среди населения. Царю стали поступать жалобы от священников православной церкви, считавших всех иноземцев еретиками. Вот и решили переселить немцев и всех прочих иностранцев в особую слободу на окраине города, чтобы как-то «отгородить» Русь от иноземщины. Так была создана Немецкая слобода, как бы город в городе, которая, в свою очередь, стала местом притяжения многих передовых людей Москвы.
Чего только не перевидала эта слобода, сколько интересных людей в ней побывало! Здесь можно было узнать, как живут люди в других странах, услышать о событиях за пределами России. Ведь поселившиеся в Слободе немало повидали на свете, прежде чем приехать в Москву, и, конечно, могли рассказать и даже показать много интересного. И вообще, это был как бы маленький островок западного быта, недосягаемого для каждого русского. Ведь русским людям в то время не разрешалось вот так просто, без приказа царя, отправляться за границу. Более того, за границу нельзя было даже писать о порядках в Московском государстве — за это могло последовать суровое наказание. А многие русские-ортодоксы и эти ограничения считали слишком мягкими. Например, когда открыли почту на Руси, посыпались возмущения: «…иностранцы пробили брешь в нашу страну. Все, что у нас случается, они могут сейчас же узнать». Некоторые даже предложили закрыть эту брешь немедленно и следить строго за каждым выезжающим за границу, чтобы не дай Бог какая-либо информация из Москвы могла просочиться на Запад.
Своеобразно сложились отношения Алексея Романова с русской Церковью. Он сблизился с ее реформатором — митрополитом Новгородским, а затем патриархом Никоном. Сей церковный муж родился в 1605 году, в деревне близ Нижнего Новгорода, получил при крещении имя Никита. Воспитывался он мачехой, которая отличалась злым нравом и какой-то особой нелюбовью к своему пасынку. С раннего детства в нем заметили большую охоту к ученью, и один добрый монах из соседнего монастыря вызвался обучить ребенка грамоте. Мальчик быстро научился читать и писать, полюбил монашескую жизнь. Когда Никите минуло двадцать лет, родители заставили его жениться и помогли получить приход. Вскоре в округе распространился слух о его знаниях и энергии, и молодого священника перевели в Москву. Через несколько лет он решил бросить карьеру, предназначаемую для белого духовенства, — по канонам православной церкви она не могла привести его к высшим церковным должностям, а это противоречило его честолюбивым планам. Будучи уже отцом троих детей, он расстается со своей женой, надевает рясу и принимает имя Никон. Сначала его отправляют в отдаленный монастырь в качестве игумена. В тридцать восемь лет, прибыв в Москву по делам своей общины, он обратил на себя внимание царя Алексея. По его повелению Никон был назначен архимандритом монастыря, где находились могилы фамилии Романовых. Каждую пятницу служил он заутреню в часовне государя, по окончании службы вел с ним различные беседы. Влияние Никона на царя все больше возрастало, и он не преминул воспользоваться этим. Сначала Никон стал митрополитом, а затем государь посвятил его в патриархи, сделав своим духовным отцом.
Огромный рост, большая голова, черные волосы, низкий нахмуренный лоб, густые брови над пронизывающими глазами, грубый голос — таков был этот человек, нашедший дружбу и покровительство самого царя. В течение нескольких лет он властно вмешивался в светские дела, заменял царя во время его отсутствия, от его имени издавал циркуляры, составлял распоряжения. И почести вскружили голову тщеславному церковному служителю. Он захотел большего — стал оказывать прямое влияние на государственные дела и претендовать на титул «Великий Государь», который когда-то носил дед царя Алексея патриарх Филарет. Никон считал, что глава церкви — это солнце, а царь — всего лишь луна, отражающая солнечный свет. Платья иноземного покроя он объявил чертовщиной и велел сжигать их на костре.
