— Есть срочное дело об инопланетном нашествии, которое надо обсудить прямо сейчас!

— …час… час… час… — эхо постепенно замирало и затихало, и, словно это послужило сигналом, со стороны высокой дверной арки, сквозь которую Ретиф вошел сюда, донесся скрипучий звук. Ретиф обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как тяжелые створки захлопнулись с глухим звуком «бумм!», многократно отразившимся от стен зала. Ретиф подошел к дверям и убедился, что они закрыты плотно и надежно. Он огляделся вокруг. В дальней стене этого странного помещения виднелся широкий проход. Обогнув черное озерцо воды, в котором отражался дрожащий месяц, Ретиф вошел в проход и через двадцать шагов очутился на террасе, от которой полого спускались вниз широкие плоские ступени. Внизу расстилался темный запущенный парк, дебри разросшегося кустарника и высокие деревья с черной листвой.

Ретиф сошел вниз, на газон с мягкой высокой травой. Несколько смутных теней с тихим шорохом отступили назад, когда он направился по заросшей тропинке, вьющейся между искривленными стволами вековых деревьев. Из темноты выступали хмурые каменные лики, жуткие силуэты каменных изваяний проглядывали сквозь густую листву. Он вышел на широкую поляну, в центре которой по обе стороны дороги, ведущей обратно в ночь, возвышался двойной ряд раскрашенных статуй внушительных размеров. Неподалеку, почти совершенно укрытый за низко опущенными ветвями густых хвойных деревьев, находился маленький храм с колоннадой. Стараясь не шуметь, Ретиф подошел к строению с боку. Слабый лунный свет падал сквозь зарешеченное окно на увитую диким виноградом статую исполинского селинорца в доспехах древнего воина. Ретиф швырнул в окно камешек и прижался к стене рядом со входом. Спустя минуту из двери осторожно высунулась голова, и рука Ретифа крепко ухватила за тонкую шею маленького сморщенного селинорца.

— Прошу прощения за то, что прервал вашу игру, — сказал он, — но сейчас нам самое время поговорить…

— Цена за проникновение в Священную Рощу Героев — смерть, землянин! — тонким голоском закричал селинорец.

— Я так и думал, — ответил Ретиф, держа туземца на расстоянии вытянутой руки, чтобы избежать ударов его дико лягающихся ног. — Однако мое вторжение — ничто по сравнению с тем, что задумали гроуси. Может быть вы все-таки выслушаете меня, прежде чем приведете приговор в исполнение?

— Завтра — ничто, прошлое — все, — продекламировал селинорец. — К чему бороться против предначертанного, чужеземец?

— Бороться ни к чему, если есть возможность внести коррективы. Ты передашь кому следует, что мне нужны несколько сотен проворных селинорцев, чтобы отвлечь внимание патрулей гроуси, пока я доберусь до Земного Посольства.

— Обрати последние помыслы к своим богам, землянин, — перебил его селинорец. — Ибо твоя участь решена!

— Боюсь, что ты для меня чересчур ортодоксален, — поморщился Ретиф. — Придется поискать какого-нибудь более патриотически настроенного гражданина.

Он отпустил туземца, который одернул свою пеструю тогу и вызывающе посмотрел на Ретифа.

— Нет, землянин, — покачал головой селинорец, сложив на груди маленькие узловатые ручки. — Ты никогда больше не выйдешь из этого священного предела…

За спиной Ретифа послышался шорох. Он обернулся. Из-за деревьев, кустов и зарослей показались темные фигуры селинорцев. В руках у них были тонкие длинные стилеты, слегка поблескивающие при лунном свете. В грозном безмолвии они бесшумно сомкнулись вокруг Ретифа. Он отступил к стене святилища, отстегнул бластер и направил его на остановившихся в нерешительности туземцев.

— Добро пожаловать на бал, — сказал он. — Теперь, когда у нас есть кворум, мы и договоримся до чего-нибудь.

— Ты оскорбляешь наше славное прошлое, землянин, — проговорил иссохший и морщинистый селинорец, гневно уставившись на Ретифа. — Ты нагромождаешь одно святотатство на другое!

— Меня как раз и тревожит святотатство, которое замышляют гроуси, — возразил Ретиф. — Вас, кажется, оно не очень-то волнует, но с точки зрения землян это сможет создать нежелательный прецедент для других дружественных нам миров, строящих новые экономические отношения между государствами.

— Ушли в прошлое те дни, землянин, когда мы, селинорцы, были могучими воинами. Если сейчас нам выпадет жребий погибнуть, мы с достоинством встретим свою участь.

— Никакого достоинства нет в том, чтобы позволить гроуси свернуть себе шею или быть подвешенными за пятки ордами блугов, — перебил его Ретиф. — Я слышал, у них появляется странное чувство юмора, когда дело доходит до взаимоотношений с теми, кто доказал свою неполноценность, позволив себя победить.

— Убить этого чужака сейчас же, не так ли? — раздался скрипучий голос селинорца в первом ряду. — Потом каждый умирает приятно, как записано в списке.

— Довольно разговоров, — объявил старший селинорец. — Да падет суровая кара на голову нарушителя покоя спящих героев!

Селинорцы, косясь на ружье в руках Ретифа, нерешительно переминались с ноги на ногу. Ни один не решался выступить первым.

— Лучше повремените с карой, — предложил Ретиф. — Тогда вы сможете обратить свой справедливый гнев на более полезное дело борьбы с чужеземным нашествием.

— Хм-м… — престарелый предводитель отозвал в сторону нескольких соплеменников. Тесно сдвинув головы в кружок, они о чем-то зашептались.

— Мы решили, — сказал старейшина после окончания совещания, — что вопрос должен быть рассмотрен нашими Древними Праотцами, — он поднял дрожащую руку. — Не подумай, что мы боимся пасть от твоего смертоносного оружия, землянин. Просто это недостаточно изящная смерть.

Он взмахнул рукой, и в тесной толпе вооруженных аборигенов образовался узкий проход.

— Землянин, тебе предоставляется временная свобода передвижения и честь предстать перед Древними Владыками Селинора, которые самостоятельно решат твой вопрос. Ступай, если ты не боишься!

— Вот это правильно, — сказал Ретиф. — Если хочешь быстро провернуть дельце, лучше всего всегда обращаться прямо к высшему начальству. Где они тут у вас?

— Преклоните головы перед Владыками Селинора! — высоким дрожащим голосом провозгласил старец. Туземцы в низком поклоне склонились перед рядом исполинских фигур. Ретиф вежливо поклонился.

— Выглядят они впечатляюще, — пробормотал он. — Любопытно, как они справляются с решением вопросов…

— Нет ничего проще, — сказал старец. — Одно дуновение Божественной Эманации, и слабая тень их уснувшей жизненной силы вновь возродится, наполнив их жилы энергией. И услышат они тогда наши молитвы и совершат правосудие по старой, освященной веками традиции!

Ретиф медленно прошел вдоль ряда исполинских статуй, отмечая про себя изорванную амуницию, совершенно натуральные шрамы на конечностях и свирепых лицах, потускневшее оружие и доспехи древних воинов. Невзирая на их размеры и разнообразные формы, все они обладали каким-то неуловимым сходством с маленькими сгорбленными селинорцами, которые в благоговении молча следовали за Ретифом.

— Когда-то раса селинорцев была великой и многочисленной, — проговорил старик, заметив вопрошающий взгляд Ретифа. — И безграничной была их отвага…

Он указующим жестом протянул руку.

— Вот стоит Зобриаль Сильный — Преследователь Зла. Рядом мы видим гордого Валинграйва, победителя при Гарре и Джангалоне. — Вот здесь, — он указал на маленький храм с колоннами, — находится усыпальница Боздуна Грубого, известного также как Боздун Неистовый, который оставил по себе жестокую память. А здесь, — он указал на четвероногое существо с могучей грудью и типично селинорским торсом и головой, — стоят бессмертные останки Великого Туссора, кто собственноручно покорил бессчетные орды доссов на планете настолько далекой, что свет того великого дня до сих пор еще не достиг лика Селинора!

— На вид он крепкий парень, — оценил Ретиф. — Жаль, что его сейчас нет с нами. Вряд ли ему понравилось бы положение дел на Селиноре.