Трудящиеся Народной Монголии вновь откликнулись на призыв партии и правительства. В столице республики и отдаленных аймаках проходили массовые митинги.
Во всех цехах промкомбината Улан-Батора состоялись собрания. Выступали рабочие, техники, инженеры, тут же производился сбор денежных средств. Коллективы предприятий промкомбината внесли в фонд подарков фронтовикам 50 тыс. тугриков.
— Замечательные подвиги Красной Армии зовут нас к новым трудовым победам, — горячо говорил рабочий Иши-Жмацо. — Прежде всего мы помогаем Красной Армии ударным трудом. Но свою любовь к ней каждый рабочий хочет выразить еще и личным подарком.
Иши-Жмацо внес в фонд 340 тугриков. Газеты ежедневно сообщали:
«1 октября состоялся митинг работников Ученого комитета МНР. В фонд подарков собрано 3,78 тыс. тугриков».
«Служащие министерства юстиции, прокуратуры, республиканского и городских судов собрали на подарки советским воинам 3,08 тыс. тугриков».
«Группа членов партии, работающих на механическом заводе, вносит 2,04 тыс. тугриков и готовит, кроме того, 20 индивидуальных посылок».
«Трудящиеся Улан-Батора передали 333 тыс. тугриков, Убсанурский аймак — 317 тыс. тугриков, Восточный — 118 тыс. тугриков».
В статье «Эшелон с подарками ушел на фронт», опубликованной в газете «Унэн» 6 декабря 1943 года, говорилось:
«С радостью и гордостью мы думаем о том, что среди многочисленных частей Красной Армии есть часть, носящая имя нашей Родины».
Это было сказано в адрес 44-й гвардейской танковой бригады «Революционная Монголия». В наш адрес!
Чего только не было в эшелоне с подарками! Продукты, а также все необходимое для воина, включая ремни, погоны, петлицы, пуговицы. А какие теплые варежки связали для танкистов заботливые руки монгольских женщин и девушек, какие теплые носки! В промерзших насквозь, обросших снежной бахромой танках дар друзей и братьев сохранял танкистам здоровье и жизнь, согревал души.
В бригаде был танк с надписью на броне: «От советских граждан в МНР». Его построили на средства, собранные сотрудниками посольства и советскими специалистами, которые трудились в различных отраслях народного хозяйства республики. Когда началась кампания по сбору средств, советские люди, находящиеся в МНР, внесли 500 тыс. тугриков, а женщины связали более восьми тысяч теплых вещей для бойцов Красной Армии.
Готовили личные посылки и русские старожилы, которых немало в республике. По сообщению газет, они отправили более 250 возов с продуктами в фонд подарков.
18 ноября 1943 года на счету Центральной комиссии по сбору и отправке подарков числилось 2,5 млн. тугриков.
Обо всем этом в бригаде узнавали из газет и потока писем, приходивших из далекой Монголии.
Пришла и еще одна радостная весть от монгольских друзей.
18 ноября 1943 года Президиум Малого хурала МНР наградил бригаду «Революционная Монголия» орденом Красного Знамени МНР. Орденами и медалями республики были награждены многие солдаты и офицеры бригады, среди них майоры Боридько, Стысин, Воробьев, капитаны Усанов, Карабанов, старший лейтенант Юдин. Правительственные награды МНР получил экипаж танка «Маршал Чойбалсан» и многие другие экипажи.
Победа под Бердичевом
Поздняя осень. Предзимье. Лес под Сумами облетел, пожухлые листья расстелились толстым ковром. Ночами подкрадывались морозы, и часовые у штабных землянок зябко ежились.
Штаб готовился к новым боям. Период «оседлого состояния», как шутливо называл начальник политотдела бригады веселый подполковник Вобян переформирование, заканчивался. Это ощущали все — от рядового солдата до командира бригады.
Но боевой техники еще не получали, танки должны были вскоре прибыть. Танкисты ждали их с нетерпением. Ведь наша армия наступала, освобожден Киев! Фронт перемахнул через Днепр.
В дни, предшествующие боям, напряженно работал политотдел. Подполковник Вобян, опытный политработник, пользовался большим авторитетом. Рядом с боевыми наградами он носил маленький металлический флажок — почетный знак депутата Верховного Совета СССР. Его хорошо знали в стране, он получал много писем от земляков и своих избирателей, аккуратно и своевременно отвечал на них в короткие минуты отдыха.
Под стать подполковнику подобрались и остальные политработники: Дранченко, Захаров, Дорофеенков. Они многое сделали для организации партийно-политической работы и учебы.
Однажды ночью политотдельцы вышли покурить. Только что кончился веселый фильм — показывали популярные на фронте «Боевые киносборники». Ночь тиха, слабый ветерок бродил, плутая, в макушках деревьев. И вдруг кто-то крикнул:
— Тише! Прекратить разговоры!
Все удивленно смолкли, и тогда далеко-далеко, там, где змеился укатанный грейдер, послышались характерные шлепающие звуки — шли танки.
Утром в лесу зашумели моторы, затрещали деревья, могучие машины «устраивались», «примащивались»; танкисты, оживленные и радостные, со смехом и гомоном осматривали новую технику, проверяли оружие.
Бригаду «Революционная Монголия» перебросили на Правобережье, в район Киева. Здесь до 22 декабря бригада продолжала укомплектовываться, а утром 24 декабря началась Житомирско-Бердичевская операция.
К вечеру передовой отряд под командованием майора Орехова настиг отходящую колонну противника. Комбат, высунувшись из люка, всмотрелся: по дороге тянулись машины, на прицепе — орудия. Пока немцы не опомнились — ударить! Командир батальона передал сигнал «Делай, как я», и головной танк рванулся вперед.
Гитлеровцы заметались, торопливо разворачивали орудия, но поздно — пушки затянуло разрывами снарядов, падали скошенные осколками фашистские артиллеристы. Запылали грузовики, в середине колонны раздался сильный взрыв, детонировали снаряды. Взрыв вызвал панику: бросая орудия и машины, гитлеровцы в беспорядке бежали.
Однако головная часть колонны сумела выйти из-под удара и, огрызаясь огнем, отползла к деревне Гнилец. Ее преследовали тридцатьчетверки. Вперед вырвалась машина лейтенанта Самышкина с надписью на броне «От интеллигенции МНР». Метким выстрелом экипаж уничтожил вражеский танк, сжег два грузовика. Не менее удачно действовали и остальные экипажи.
Столкновение с колонной противника, каким бы скоротечным оно ни было, существенно изменило обстановку. Батальон Орехова отклонился от указанного маршрута. Командир бригады, быстро сориентировавшись, решил атаковать Гнилец:
— Батальону Боридько обойти деревню справа! Орехову — слева. Действуйте!
Танки Боридько понеслись к деревне и тут же попали под сильный огонь. Подполковник Гусаковский, наблюдая за атакующими, хмурился: с ходу Гнилец не взять, слишком плотный огонь.
— Прекратить атаку!
Батальон Боридько вернулся на исходные позиции. Гусаковский приказал вызвать разведчиков. Всю ночь они крутились вокруг деревни, наиболее смелые и опытные проникли на окраины и, порасспросив крестьян, выяснили, что за силы сосредоточены в Гнильце.
Командир бригады слушал разведчиков молча. Начальник штаба Воробьев методично заносил данные в блокнот, покусывая кончик карандаша, разведка не радовала, в деревне сильный гарнизон: много пехоты, танки, артиллерия.
— Что ж, — раздумчиво сказал Гусаковский, — придется навалиться всеми силами. Сразу. Обидно на такую деревушку бросать всю бригаду, да ничего не поделаешь… А тут еще погода, черт бы ее драл!
— Да, сеет окаянный, — поддержал Воробьев. Шел мелкий дождь пополам со снегом. Подступы к деревне терялись в сизо-серой мгле, брезжил рассвет, но видимость не улучшалась.
Майор Орехов и командир батальона автоматчиков капитан Усанов, ожидавшие сигнала атаки, были спокойны. От холма, где они стояли, вплоть до самой деревни разведчики за ночь вдоль и поперек излазили залитое водой, перепаханное гусеницами поле, и теперь каждый экипаж в деталях знал, что там, впереди.
Батальон Боридько, стоявший южнее, также приготовился к атаке. Ему предстояло ударить первым.
