Кампания в связи со сменой командования в авиации понадобилась реакции для того, чтобы подтолкнуть вооруженные силы к антиправительственным действиям. Выступая несколько позже по радио и телевидению, президент Сальвадор Альенде разоблачил эту тактику, указав, что настойчивая и постоянная кампания, направленная на то, чтобы превратить вооруженные силы в инструмент защиты экономических и политических интересов реакции, ведется начиная с сентября 1970 года.

Самое пикантное из всей этой возни вокруг смещения генерала Руиса и назначения на его место генерала Ли заключается в том, что и последний входил в круг заговорщиков. С его назначением на пост командующего ВВС «гориллы» еще больше укрепили свой контроль над военной авиацией.

Окрыленные этой удачей, заговорщики продолжали подрывную работу. В последующие два дня они совершили свыше 70 нападений, взрывов и других провокаций. Они убили Оскара Бальбоа, одного из руководителей Патриотического движения транспортников (МОПАРЕ), не присоединившихся к антинациональной забастовке собственников грузовиков и продолжавших перевозку грузов. Они пытались убить Тито Палестро, представителя местной власти одного из рабочих районов Сантьяго, взорвали памятник Эрнесто Че Геваре в рабочем предместье столицы Сан-Мигель.

20 августа, когда президент Альенде находился на юге страны в городе Чильяне, где он должен был выступить на митинге, разведывательная служба правительства получила сведения, что военно-воздушные силы в Сантьяго при поддержке военно-морского флота собираются совершить переворот. Об этом было сообщено Альенде, который поспешил вернуться в столицу, к генералу Пратсу, который болел и лежал дома с высокой температурой. Пратс встает с постели и едет в генштаб. Начальник штаба генерал Аугусто Пиночет заявляет ему, что полностью контролирует положение. Пиночет сообщает Пратсу, что заговорщики предложили ему, Пиночету, вместе с сухопутными силами поддержать государственный переворот, на что он, Пиночет, будто бы решительно ответил: «Я генерал, уважающий конституцию, и я буду оставаться лояльным правительству до конца».

На следующий день, 21 августа, демохристианские профсоюзные лидеры, правое объединение работников умственного труда и объединение розничных торговцев опубликовали воззвания с призывом ко всеобщей забастовке. Напомним, что свыше 21 тысячи собственников грузовиков все еще бастовали, действовало же только 2600 машин.

В тот же день служба расследования арестовала в доме на проспекте Бустаманте 18 руководителей диверсионных групп организации «Патриа и либертад». Они собрались, чтобы получить последние инструкции относительно операций, намечавшихся на четверг, 23 августа. Каждый из них должен был возглавить группу террористов для нападений на помещения левых партий, массовых организаций, дома государственных и общественных деятелей, грузовики и автобусы. Всего планировалось использовать в ту ночь более ста фашистских групп. Несколько сот взрывов должны были потрясти центр Сантьяго и «превратить город в ад».

В квартире, где проходило совещание фашистов, было обнаружено большое количество динамита и огнестрельного оружия, а также специально изготовленные патроны (в каждый из них вложено до десятка крупных стальных осколков) для стрельбы по большим скоплениям людей. Именно такие патроны были использованы террористами, участвовавшими в убийстве Артуро Арайа, военно-морского адъютанта президента страны.

Но главным были не угроза всеобщей забастовки и не арест руководителей «ПИЛ», а новая провокация против главнокомандующего генерала Пратса, который являлся самым серьезным препятствием на пути заговорщиков.

О событиях этого дня Хоан Гарсес рассказывает:

«Кольцо вокруг Пратса смыкается. 21 августа правые силы организуют новую демонстрацию нескольких сот женщин перед резиденцией министра обороны. Они его грубо оскорбляют и требуют, чтобы он покинул ряды армии. Разведывательная служба фотографирует там шесть жен генералов и других офицеров. Вечером того же дня к больному, лежащему в постели генералу Пратсу приходит ставленник Фрея в армии генерал Бонилья, жена которого была в числе «демонстранток». Бонилья советует ему уйти с поста главнокомандующего вооруженными силами. Через несколько минут после ухода Бонильи приходит президент Альенде. Пратс рассказывает ему о своих впечатлениях. Он считает, что в армии замышляется государственная измена. Он обсуждает с президентом меры, которые необходимо принять, чтобы сорвать заговор.

По возвращении в свою резиденцию Альенде принимает министра внутренних дел и заместителя генерального директора карабинеров генерала Уррутиа. Он пригласил на обед нескольких генералов сухопутных войск, в том числе Лугу сто Пиночета. Предмет переговоров: анализ положения и практические меры, которые необходимо принять для предотвращения готовящегося государственного переворота. После полуночи президент приглашает руководителей партий правительственной коалиции и Единого профцентра трудящихся Чили. Он объявляет им, что с согласия высших офицеров сухопутных войск н учитывая серьезность положения, он решил уволить в отставку причастных к мятежу генералов, жены которых участвовали накануне в демонстрации перед домом командующего. Осуществление права, которым облечен президент, увольнять в отставку генералов, лишившихся его доверия, может вызвать мятеж. Альенде объясняет, что верховное командование рассмотрело план обороны, предусматривающий сотрудничество регулярных войск с рабочими профсоюзами. Гарнизон карабинеров Сантьяго, то есть вооруженные силы, по своему социальному происхождению тесно связанные с народом, был пополнен тысячей солдат.

Около 2 часов ночи президенту сообщают о прибытии одного офицера, уполномоченного обсудить с правительством и Единым профцентром трудящихся Чили последние детали плана обороны против путча, намечаемого на завтра. Я видел этого генерала. Это был Аугусто Пиночет. Его сопровождал старший офицер, имя которого в данном случае не имеет значения. В то же время радиостанция правых сил передавала из Пуэрто-Монта шифрованные военные сообщения. В одном из них говорилось: «Нас больше, чем мы думаем. Красная шапочка с нами». Кто-то спросил, кто скрывается под этим псевдонимом, и я подумал, что это «Пиноккио» — Пиночет — или офицер, который сопровождал его в ту ночь. Но это было простое предположение».

22 августа забастовали лавочники, врачи, продолжали бастовать «аристократы» на медных рудниках. Фашистские банды в столице напали на помещение Центрального Комитета коммунистической партии. Бандиты не сумели проникнуть внутрь, но разгромили расположенный в том же здании книжный магазин имени Карла Маркса, после чего террористы около здания конгресса открыли стрельбу по прохожим, подожгли легковую машину, напали на автобус корпуса карабинеров. Судя по всему, карабинеры оказались бессильными совладать с фашистскими боевиками или преднамеренно не особенно старались им препятствовать.

Пока фашисты бесчинствовали у ворот конгресса, в конгрессе бесчинствовала оппозиция. Используя свое большинство в палате депутатов, она по предложению демохристианской партии одобрила так называемое «соглашение палаты», в котором правительство Альенде обвинялось в «нарушении законности», а вооруженные силы призывались не подчиняться впредь приказам правительства.

«Соглашение палаты» являлось чуть завуалированным призывом к военным свергнуть Альенде. «Соглашение» не было обвинением в нарушении конституции, для принятия которого было необходимо 2/3 голосов, — оно же было принято простым большинством и поэтому не имело юридической силы. Однако этот документ обладал большой пропагандистской силой. Он мог служить — и послужил — оправданием для предательства генералов, замышлявших свержение ненавистного для них президента Сальвадора Альенде.

Вожак «Патриа и либертад» Пабло Родригес говорил накануне фашистского мятежа: «Нам не нужны жесткие, которые становятся мягкими. Нам нужны умеренные, которые становятся жесткими».