«Внезапный вывод американских войск из Западного Берлина невозможен прежде всего по экономическим причинам, — считает газета. По данным сената, т. н. «оккупационные расходы» федерального правительства составляют 700 млн. марок в год, 85 процентов из которых перечисляются на нужды Западного Берлина.
Для обеспечения размещенного в городе американского контингента привлечены около 5 тысяч немцев. Поспешный вывод будет означать потерю для них работы.»
Озабочен сенат, встревожены рядовые граждане. Но разве потерей работы грозит только вывод американских войск, а сколько лишатся ее в результате ухода советских частей? Подсчитывал кто-нибудь? Увы, пресса хранила гробовое молчание.
О потерях в Восточных землях напишут потом, через несколько лет, когда российские дивизии и армии ускоренным маршем покинут Германию.
Газета «Берлинер цайтунг».
Декабрь 1993 года.
«Жители Фюрстенберга со смешанными чувствами наблюдали за выводом частей ЗГВ. С одной стороны, они испытывают облегчение, а с другой — обеспокоенность за свое будущее. Конечно, с уходом русских не стало беспокойных соседей, сократилось число краж и других мелких инцидентов. Одновременно резко упал оборот местной торговли, о чем сокрушаются владельцы многочисленных кафе и магазинов. Хозяин — колбасник с грустью вспоминает, что были времена, когда его поставки исчислялись тоннами. Сейчас производство мясных продуктов в городе резко сократилось.
Бургомистр Фюрстенберга Айманс вспоминает, что во времена пребывания русских даже пожарная охрана была более многочисленной. Это диктовалось необходимостью тушения лесных пожаров, возникающих по их вине. Сократилось и число занятых в различных строительных фирмах и учреждениях, сотрудничавших с ЗГВ. Безработица в городе достигла 22 процентов».
Однако, верю, с этими трудностями, как Фюрстенберг, так и вся объединенная Германия, справится. И да поможет ей Бог в этом благородном труде.
Что же касается Западной группы войск, то после принятия решения о ее выводе с 1990 года по август 1994-го она пережила достаточно потрясений. Тут и уход в никуда лучших дивизий, и свое «ускорение», и так называемый «нулевой» вариант, и дезертиры, и многое другое.
Все это было, было… Но главное, был вывод. Порою нечеловеческими усилиями, но неизменно четко и в соответствии с графиком.
Заканчивалось полувековое противостояние. Начинался великий исход.
Газета «Морген». Сентябрь 1990 года.
«Продолжается забастовка советских военнослужащих, проходивших службу в городе Бург. Она началась 22 августа. Они протестуют против вывода в Советский Союз, в г. Орджоникидзе. Там нет ни квартир, ни школ».
5
К концу 1990 года было проиграно все. Объединенная Германия входила в НАТО, и Североатлантический альянс не собирался превращаться в политическую организацию.
Ядерное оружие Запада по-прежнему размещалось на своих позициях, а бывшие союзники по антигитлеровской коалиции отказались полностью выводить войска.
Мы же выскакивали из собственных штанов: выведем войска из Германии в 3–4 года!
Помните-догоним и перегоним Америку! Ах, как это было похоже на хрущевское шапкозакидательство.
Выводить войска, но как? Путь эшелонов лежал через Польшу. К тому времени — далеко не лояльное к нам государство. «Панство» потирало руки, ожидая содрать три шкуры с бывшего друга и союзника за транзит воинских грузов.
Тревожило и другое — куда выводить? Почти через полвека, бросив благоустроенное жилье в Германии, двинуть в леса Белоруссии и степи Ставрополья. А в группе войск 60 процентов офицеров и прапорщиков без крыши над головой.
Опять же, что увозить? Ясно: боеприпасы, военное имущество, вооружение, технику, а недвижимость — жилые дома, казармы, парки, аэродромы, ангары, словом все, что построили за десятилетия? Как быть с этим?
3–4 года срок небольшой, но более чем пол-миллиону советских людей предстояло жить на территории объединенной Германии, нести на плечах тяжесть вывода войск. И это в совершенно новых политических условиях, иных, незнакомых рыночных отношениях, праве и законах, валюте.
Кто-то должен был ответить на эти многочисленные вопросы, развязать тугой узел проблем.
И действительно, попытка разрубить германский «гордиев узел» оказалось предпринятой. С сентября по ноябрь М. Горбачев и В. Терехов с советской стороны, Г Коль, Г — Д. Геншер, Т. Вайгель с немецкой, подписали пакет документов, регламентирующих весь спектр советско-германских отношений.
Первым был заключен Договор между ГДР, ФРГ, Великобританией, США, СССР и Францией об окончательном урегулировании в отношении Германии, более известный в мире как Договор по формуле «2 плюс 4».
В пакет также вошло Соглашение о некоторых переходных мерах, Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между ФРГ и СССР, Договор о развитии широкомасштабного сотрудничества в области экономики, промышленности, науки и техники.
Основополагающим для Западной группы войск стал Договор об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с территории ФРГ.
Позже, в декабре 1992 года, когда Россия стала правопреемницей Советского Союза и взяла под свою юрисдикцию ЗГВ, было обнародовано Совместное заявление Президента Российской Федерации и канцлера ФРГ.
Оно и поставило последнюю законодательную точку.
Итак, политики сделали свое дело. Смолкли аплодисменты. Пора было приступать к беспрецедентной в истории человечества операции — выводу громадной военной группировки. Начиналась «черная», рутинная работа или, как зовут ее в войсках, «пахота».
Тогда и было спущено высокое соизволение «пахарям» заглянуть в «святцы», то есть Договора и Соглашения. Ахнули «пахари», да поздно. Уже на рубеже 1990–1991 годов стало ясно: принятый «германский пакет» документов — это крупнейший провал советской дипломатии. По своим последствиям я назвал бы его катастрофическим.
Прежде всего состоялось не воссоединение двух германских государств, как нам рассказывали сказки Горбачев, Шеварднадзе и их подручные, а аншлюс, то есть поглощение ГДР Федеративной Республикой.
Позже в российской печати появятся публикации, в которых резвые авторы лихо высмеивали политиков-«схоластов», якобы доводящих спор по германскому вопросу до абсурда. Мол, какая тут разница «2 плюс 4» или «4 плюс 2».
Оказывается, разница огромная. За этими формулировками судьбы тысяч немцев Восточной Германии. Тех немцев, которые безоглядно верили нам. Самых преданных наших друзей. Среди них партийные и государственные руководители, работники союза свободной немецкой молодежи, генералы, адмиралы, офицеры ННА ГДР, погранвойск, сотрудники правоохранительных органов, разведки и контрразведки.
Помнится, я был немало удивлен, услышав заявление Генерального прокурора ФРГ, сделанное им в Карлсруэ. Оказывается, господин фон Шталь собирался после 3 октября 1990 года арестовать всех, кто обвинялся в шпионаже в пользу ГДР.
Но как поступить с теми, кто шпионил в пользу ФРГ? Почему бы их не посадить на скамью подсудимых вместе с восточными «коллегами»? Ведь до воссоединения оба немецких государства были признаны мировым сообществом и являлись равноправными членами ООН.
Ответ на этот и многие другие весьма не простые вопросы уходит корнями в тот самый 1990 год, когда Э. Шеварднадзе дал «добро» германскому министру иностранных дел Г. — Д. Геншеру на аншлюс.
Говорят, что ехал он на переговоры с совсем иными предложениями Горбачева. Но… наплевал на указки своего патрона и, словно боясь опоздать, спешно предложил вариант «2 плюс 4».
А это означало: все согласования проходят между немцами, а потом с внутригерманским решением знакомятся четыре державы-победительницы.
Что это? Механическая перестановка цифр? Нет, кардинальное смещение интересов и приоритетов.
Такая «вольность» министра иностранных дел Советского Союза оказалась неприятной неожиданностью для Лондона и Парижа. Ведь англичане и французы в переговорах с нами настаивали на формуле «4 плюс 2». Она вполне отвечала четырехсторонней ответственности держав-победительниц за Германию. Но Шеварднадзе не посчитался ни с чьим мнением.
