Монстр заметил это движение и остановился. Рощу наполнил утробный хохот.

– Кусок дерева никогда не станет святыней в руках того, кто по собственной воле отказался от Бога!

За спиной Вебстера Василий отбросил бесполезный ППШ и поднял ящик с гранатами.

– Именем Христа! – Матвей разорвал черный шнурок и поднял крест над головой.

На долю секунды кипарисовая святыня вспыхнула ослепительным розовым светом. Неведомая сила отшвырнула Вебстера к краю ямы. Он замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, но вовремя подоспевший Василий швырнул в Вебстера свой ящик.

Вурдалак рухнул в яму и, пронзительно завывая, барахтался среди рассыпавшихся гранат.

– Ты научил меня вере! – с этими словами Кречет швырнул в лицо чудовища подарок отца Иоанна.

Казалось, что от неистового вопля Вебстера могут лопнуть барабанные перепонки. Два партизана одновременно прикрыли уши ладонями. Тело Вебстера напряглось, выгнулось дугой и обмякло. Матвей и Василий долго не могли поверить в то, что возвратившаяся в рощу тишина не была иллюзией.

– Сам смотри! – Матвей Захарович указал Бурканову на пролом в кирпичной кладке, который был почти незаметен из-за буйно разросшейся крапивы. – Есть здесь подвал! Я, Динька, перед расстрелом в нем сиживал.

Дениса, который тащил тяжелую канистру, согревала только мысль об обещанном ящике водки.

– Ну и что с того, Захарыч? Какого лешего ты меня по этим развалинам таскаешь?

Старик оперся на потрескавшиеся кирпичи, чтобы отдышаться перед последним рывком.

– Если боишься со мной идти, давай сюда канистру!

– Ничего я не боюсь, – пристыженный шофер начал спускаться вслед за стариком по скользким деревянным ступенькам. – Фу! Дохлятиной воняет!

Через десяток метров Кречет остановился, вытащил из кармана заранее приготовленный лоскут ткани и спички.

– Открывай!

В ноздри ударил запах бензина. Старик швырнул в темноту горящую тряпку.

– Бросай подальше, Денис!

Вместо того чтобы выполнить команду, Бурканов попятился. Под ногами монстра, медленно выходившего из подвала, захрустел битый кирпич. От черного кителя остались только жалкие лохмотья. Они почти не прикрывали страшно худых, жилистых рук. Чудовище подняло голову, и Кречет увидел глаза, которые не раз снились ему в ночных кошмарах.

– Ты-ы-ы?! – острый кадык стремительно двигался под зеленой чешуйчатой кожей.

– Я, герр Клаус! – старик вырвал из рук парализованного ужасом Дениса канистру и с размаху зашвырнул ее в Вебстера. – Со свиданьицем!

Бурканова пришлось тащить наверх чуть ли не силой. Добравшись до пролома в стене, старик и его спутник рухнули на обломки кирпича. Вырвавшийся из подвала поток раскаленного воздуха ударил по кустам крапивы.

Денис вскочил на ноги первым и помог подняться Кречету.

– Захарыч, что это?!

Окутанный клубами дыма по ступенькам лестницы поднимался тот, кто в далеком сорок четвертом скрывался под личиной полковника СС.

Матвей Захарович повернулся лицом к Вебстеру. В правой руке он держал заветный крестик и очень надеялся на то, что вспышка розового света повториться вновь.

– В сторону, Денис! Мне со штурмбанфюрером НАШУ ПРОБЛЕМУ решить надо!

Крест даже не вспыхнул, а взорвался нестерпимым для глаз светом, который мгновенно окутал чудовище плотным розовым коконом.

– Именем Христа! – прошептал Кречет перед тем, как зажмуриться.

– Ну, Денис, ты свой ящик водки честно отработал, – старик поддел носком сапога жирную золу, устилавшую круг выжженной травы. – Потопали к машине, а то сельмаг закроется, а тебе, вижу, выпить не помешает.

– Спасибо, Захарыч за водку, но я завязал, – Бурканов с вздохом встал. – Допился. Черти уже мерещатся.

– Как знаешь, – усмехнулся старик. – Мне больше достанется.

Устроившись на пассажирском сиденье, он протянул Бурканову старый крестик.

– Держи. От меня, на память.

– Зачем он мне?

– Как сказал когда-то один очень хороший человек, у тебя может появиться шанс им воспользоваться.

Не заглохни двигатель стареньких «Жигулей», Анатолий Лепешев возможно так никогда и не узнал бы о существовании трубы. Толик продолжал бы свой путь по шоссе, мимо ровных рядов сосен и полосатых шлагбаумов, когда-то преграждавших въезд в загрязненный радионуклидами лес. Он, впрочем, так и остался загрязненным, но радиация в этих краях была отменена специальным указом или постановлением, а шлагбаумы и жестяные знаки со зловещими черно-желтыми эмблемами пришли в упадок, сделавшись игрушками ветров и дождей.

Анатолий подпевал песенке, доносившейся из динамиков по обеим сторонам пыльной приборной доски и, собирался закурить, когда двигатель неожиданно сдох. Именно сдох, поскольку болезнью такой резкий обрыв жизнедеятельности назвать было нельзя. Не было чахоточного чихания выхлопной трубы, свидетельствовавшего о воспалении стальных легких, а была скоропостижная смерть.

Лепешев машинально вдавил педаль газа в пол, но это ничего не изменило. Бежевые «Жигули» по инерции прокатились несколько десятков метров и замерли у обочины. В наступившей тишине отчетливо послышалось щебетание лесных пичужек, которое Анатолий прервал бесцеремонным «Твою мать!» и распахнул дверцу автомобиля. Поломка казалась невероятной еще и потому, что всю первую половину дня Лепешев провел в провонявшем бензином и различной автодребеденью гараже, с громким названием «Станция технического обслуживания». Мастер, в лоснящейся от масла робе долго сопел над лепешевским карбюратором и, в конце концов, содрал с Анатолия кругленькую сумму за ремонт.

– Сука. Вот сука! – Лепешев вспомнил, с каким рвением горе-механик рвал из его рук купюры. Он собирался открыть капот, хотя заранее знал, что это ничего не изменит. Вышло еще хуже. Не успел Толик сделать и пары шагов, как одна нога скользнула по размытой дождями оранжевой глине в лужу.

– Сука, – уже без всякой злобы констатировал страдалец, разглядывая свой облепленный грязью полуботинок. Лепешев уже смирился с тем, что нынешний день не принесет ему ничего кроме неприятностей. Он сел на поросший травой холмик и принялся развязывать мокрый шнурок. И тут… Анатолий даже помотал головой, уверенный в том, что стал жертвой оптического обмана, но ярко-зеленое существо, отдаленно напоминавшее котенка, не исчезло, а даже подняло на человека свои печальные, с изумрудными зрачками глаза, будто спрашивало: «Что, брат, тоже не везет?».

По шоссе проехал автомобиль, затарахтел двигатель трактора, а Лепешев все смотрел на удивительного зверька и думал о том, что, наверное, так выглядят зеленые чертики. Но поскольку последний запой случился у него не меньше месяца назад, Анатолий решил, что «котенок» не галлюцинация, а…

– Радиация! – выдохнул Лепешев в рифму своим мыслям.

Ну, конечно же! Диковинное существо с шестью лапками, зазубренным плавником, идущим через всю спину и иррационально-зеленым цветом гладкой шерсти могло быть только мутантом. Последствия Чернобыля были устранены только на бумаге, а реальность стояла перед Анатолием и лениво помахивала своим раздвоенным хвостом.

– Кис-кис! – ласково позвал человек, поднимаясь со своего места. – Иди ко мне, киска!

При первом движении Анатолия зверек повернулся и бросился бежать со всех своих шести лап. Его движения были крайне неловкими. Мутант натыкался на кустики травы и падал, затем с трудом поднимался и вновь продолжал бежать. Все выглядело так, будто существо привыкло к другим типам пересеченной местности.

Лепешев решил поймать зверька, тем самым, вознаградив себя за все неудачи дня. Не спеша, двинулся вслед за чернобыльским котенком. Торопиться было некуда: Такой иноходью можно было убежать разве что от черепахи. Преследователь уже наклонился и протянул к зверьку руки, когда тот резко изменил направление и сиганул в заросли кустов. Анатолий раздвинул колючие ветви. Он увидел, только хвост котенка, волочащийся по мокрому бетону трубы, проходящей под шоссе. Чтобы продолжить погоню, Лепешеву пришлось нагнуть голову.