Она медленно открыла глаза и посмотрела на Люка, зашитого и перевязанного после извлечения пуль, его бок равномерно поднимался и опускался. Ее пальцы погладили по треугольнику между его закрытыми глазами.

– Я не хотела делать это, Алан, – прошептала она. – Это было… – она закрыла рот от невозможности описать нечто, что он вряд ли бы понял.

Он печально улыбнулся, и его рука нашла ее.

– Не пытайся объяснить это, Джой. Люк попробовал однажды, и, боюсь, он тоже не добился большого успеха, – его пальцы мягко сжались. – Но не умаляй того, что ты сделала. Ты – очень храбрая девушка.

Освободив одну руку, чтобы стереть непролитые слезы, Джой выдавила улыбку.

– В настоящий момент я не чувствую себя очень храброй, – она позволила оцепенению взять над собой верх. Достаточно скоро пустота заполнилась бы новым и ужасным знанием, неприятное чувство разрослось бы, затопляя собой облегчение, благодарность и радость. Она задумалась, как можно вынести все это.

– Как ты узнала об этом, Джой? – мягко спросил Коллье. – Люк объяснил?..

– Кто я такая? – закончила Джой, вырываясь на свободу из нисходящей спирали своих мыслей. – Да. Он говорил мне в Валь–Каше или пытался сказать. Но я еще долго не вспоминала об этом.

– Это, наверно, было настоящим шоком, – сочувственно пробормотал Коллье. Он со вздохом покачал головой. – Я полагал, что Люк никогда не станет действовать, никогда не станет вести себя так, как он поступил с тобой, если на то не будет какой–то очень веской причины. Причина! – он резко засмеялся и встретил ее изумленный взгляд. – Причина – совершенно не то слово.

– Не так, – тихо ответила Джой. – Причина не имеет к этому никакого отношения, – наступило глубокое и неловкое молчание. – Сначала я не помнила, что он говорил мне в Валь–Каше, но однажды Филипп пришел к нам с визитом и позволил этому вырваться. Я даже не усомнилась, что так оно и есть, словно я знала об этом всегда, – воспоминание вызвало у нее гримасу. – Думаю, что должна быть благодарна за это. Люк не принуждал меня. Он сделал принятие этого весьма легким для меня, и в конце, когда у меня не оставалось никакого другого выбора, это просто случилось.

– И это было настолько ужасно, Джой? – спросил Коллье. В его голосе была такая задумчивая печаль, что она выдавила улыбку, вспомнив, почему это не было для него праздным вопросом.

– Не ужасно. Не так, – в глазах у нее потемнело и затуманилось. – Ужасно очнуться от прекрасного сна, – Коллье напряженно смотрел в ее глаза с непонятной эмоцией. – Принять свою сущность было легко. Было легко жить здесь с Люком, забыв обо всем остальном. Слишком удобно, чтобы догадаться, что все было неправильным, – она медленно закрыла глаза, сопротивляясь черной пустоте, которая болезненно поглощала ее. – Кое–что случилось со мной после того, как я трансформировалась, Алан, – прошептала она. – Я узнала больше, чем, как быть таким, как он. Я очнулась, – она с трудом подбирала слова, делая между ними паузы. – Когда поняла, что он в безопасности, а я сделала все, что могла, и опасность миновала, когда ко мне вернулась способность думать, я поняла… обнаружила… что он… он… – ее охватило всепоглощающее чувство потери, она опустила голову на руки.

– Ох, Джой, – вздохнул Коллье. Она услышала, как он переместился рядом с ней. – Я испугался, когда Люк сказал мне, что ты согласилась остаться. Когда я разговаривал с тобой в Валь–Каше, я боялся, что что–то было не так. В конечном счете, когда стало слишком поздно, я догадался, что это было.

Джой подняла голову, чтобы взглянуть на него. Его лицо было столь мрачным, каким она никогда его не видела. Впервые она заметила глубокие впадины под спокойными синими глазами.

– Видишь ли, Джой, я знаю Люка очень давно. Знаю, чего он боится и на что способен. Я пытался предупредить его. Я не хотел видеть, как любому из вас причиняют боль, но не сумел распознать того, что наступает.

Понимание пришло к Джой сквозь густой туман смятения.

– Вы знаете, – изумленно сказала она.

– Знаю, – кривая улыбка изогнула его подвижный рот. – Я знаю, потому что это случилось и со мной. И я должен был заметить это, быть к этому готовым. – Его глаза внезапно стали очень яркими. – Должен был знать, что Люк не будет разумным в том, что касается тебя.

– Что, – медленно произнесла Джой, – он сделал вам? – она снова закрыла глаза, боясь услышать подтверждение того, что выяснила в те ужасные моменты, когда ее мысли прояснились и она поняла, что Люк в безопасности. Ее разум пробудился, а слабость Люка разбила узы его воли.

– Он использовал свое «влияние» на меня – такое выражение мы придумали с ним для описания этого, – его голос был сух, почти педантичен. – Он имел обыкновение экспериментировать с этим, когда был мальчишкой, с тех пор, как научился трансформироваться. Когда я узнал об этой его способности, то попытался объяснить, что это неправильно – что он не должен злоупотреблять своим даром. Со временем он твердо осознал это для себя, – Джой открыла глаза и увидела бороздки новой боли, проступившие в обветренных чертах доктора. – Я и в самом деле никогда не верил, что он использует это на мне. Но с другой стороны, я также никогда не верил, что он найдет тебя.

– Влияние, – почти неслышно выдохнула Джой, едва ли услышав его заключительное замечание. – Он заставил вас позабыть?

– Забыть – слишком простое слово, чтобы описать это, – вымученно ответил Коллье. – Я не знаю пределов его возможностей и молюсь никогда не выяснить это. Но в моем случае он просто хотел, чтобы я не открыл кому–нибудь твое местонахождение; у меня не было родственников, с которыми я бы мог контактировать, но он знал, что у меня были сомнения – насчет многих вещей. Он устроил так, чтобы в любое время, когда я о тебе думал, мои мысли просто ускользали, подобно нефти на воде. Образ, который он вставил в мой разум, когда я думал о тебе, говорил, что ты там, где должна быть, а если я пытался получить больше, чем образ, я начинал верить, что ты благополучно отправилась в больницу, а потом домой. Я никогда не чувствовал потребности с кем–либо говорить об этом, – он медленно моргнул. – Мэгги несколько раз спрашивала меня о тебе. Каждый раз я давал ей какие–то благовидные отговорки, даже не осознавая этого.

С трудом сглотнув, Джой удалось произнести поразительно спокойным голосом:

– Да. Думаю, что понимаю, – она глубоко вздохнула и намеренно повернулась спиной к фигуре спящего Люка. – Он, должно быть, нашел довольно легким проделать то же самое со мной. Я даже не знала, что это возможно. Он вошел прямо в мой разум и вступил во владение.

Коллье пристально смотрел на нее, пока она не почувствовала себя вынужденной встретиться с ним взглядом.

– Мне так жаль, Джой. Мне жаль, что у меня не было ощущения, что нужно предупредить тебя, когда я впервые понял – когда мне стало ясно, насколько неразумен был Люк – но я не чувствовал, что имею на это право.

– Вы не знали, Алан. Никто из нас не был ему ровней, не так ли? – горечь ее собственных слов почти прорвалась в глубины ее отчаяния. – Он вынудил меня не беспокоиться ни о чем, кроме нас двоих в нашем собственном прекрасном маленьком мире. Прошлое, будущее – ничто из этого не казалось важным. – Потекли слезы, – я думала, что была счастлива. Я думала, это было реальным. Я верила…

Она слепо дотянулась до руки Коллье, и он сжал ее между ладонями. Его доброе лицо было маской боли.

– Это не так просто, Джой. Мне жаль, что я не знаю, как объяснить, – Джой следила, как он подбирает слова, его глаза, опустившись на Люка, все еще выражали невыразимую печаль. – Есть много вещей, которые даже я не знаю о Люке и о том, кто он есть на самом деле. Он выделяется даже среди собственного народа. Но я знаю, – его голос стал более настойчивым, когда он посмотрел назад на нее, – я точно знаю, что он не причинил бы тебе вреда, Джой, даже в этом.

– Даже, – хрипло потребовала она, – после того, что он сделал вам? Вторгся в ваш разум, подчинил вашу волю?