— Но, полагаю, это был несчастный случай? — спросил Сартин, первым оправившийся от изумления.

— Нет, это убийство, причем одно из самых дьявольских! Сейчас объясню. Чтобы вызвать гибель человека, достаточно собрать яд кобры и через любую царапину ввести его в кровь жертвы. Благодаря внимательности доктора Семакгюса во время вскрытия тела булочника на ладони была замечена небольшая царапина. Собственно, все дело в умении. Предприняв необходимые предосторожности, надев кожаные сапоги и перчатки, вы хватаете змею за голову и заставляете ее кусать край чаши, прикрытый бумагой. Яд стекает в чашу. Затем все просто, для убийства достаточно одного рукопожатия; вы, разумеется, при этом остаетесь в перчатках. Крошечный стеклянный флакончик, наполненный смертоносной жидкостью, лопается, осколки царапают кожу, и яд проникает…

— Но… флакон? — спросил Сартин, явно с трудом успевавший следовать за рассказом Николя.

— Валялся на полу в булочной; я, не заметив, наступил на него, а потом собрал осколки. Я долго не понимал смысл этой находки и только недавно с помощью доктора Семакгюса смог правильно ее оценить.

— Но змея? — спросил все еще немногословный Сартин.

— Вы можете полюбоваться на нее в Королевском ботаническом саду, куда ее поместил наш хирург, дабы иметь возможность изучить ее повадки.

— Хорошо, хорошо, — произнес Ла Врийер. — Раз вы нашли змею, значит, я делаю вывод, что вы нашли и убийцу.

— Разумеется, — улыбнувшись, ответил Николя, — после множества ошибок. Мне очень помогли кролики!

Вскочив с места, Сартин по привычке заходил по кабинету.

— Господин комиссар, вы смеетесь над нами?

— Быть может, вы дадите ему возможность договорить? — кротко промолвил Ленуар. — Пусть все объяснит, мы для этого здесь и собрались.

— Использование аспида предполагает утонченную изощренность преступника, заранее задумавшего свое преступление. И предполагает приобретение данного вида змеи там, где она водится. А еще необходимо иметь возможность сохранить живым этот опасный вид, то есть поддерживать ту температуру, к которой он привык, иначе говоря, создать ему климатические условия его родных мест. И, наконец, господа, напомню, что кобра питается исключительно живыми существами, что и объясняет присутствие кроликов.

— Какой ужас! — воскликнул шевалье де Ластир. — И как же вы об этом догадались?

— Странная история, в которой случай объединился с интуицией. Я попытаюсь объяснить вам все как можно короче и по возможности точно. Вернемся немного назад по времени, чтобы яснее увидеть настоящее. Энефьянса без суда и вынесения приговора отправили на каторгу в Брест. То есть он просто исчез, как исчезают многие заключенные…

Господин Ленуар выразительно кашлянул.

— …Честно говоря, мы не знаем, в чем, собственно, обвинил его Мурю. Возможно, Энефьянс задел интересы кого-то из высокопоставленных особ, отчего и удар, нанесенный ему, оказался столь суров. В Бресте, насколько нам известно, его ценили за ум и сообразительность. Там же он выучил бретонский, непременное условие успеха задуманного побега. Я не думаю, что он решился бежать морем. Найденная лодка — всего лишь средство отвлечь внимание от своей персоны и имитировать собственную смерть. Полагаю, он по суше добрался до Лорьяна или Порт-Луи и там сел на корабль, отходивший в Ост-Индию. Где он высадился? Что с ним стало? Кто знает… Однако мы уверены, что он вернулся во Францию, и кобра является тому подтверждением. По возвращении он либо сумел оправдаться, либо его арест был произведен в интересах вышеназванного общества, членом которого он вновь стал по возвращении.

— Но под каким видом, под каким именем? — спросил Ленуар.

Закрыв глаза, Николя немного помолчал.

— В этом-то все и дело! Готов держать пари, он не раз надевал рясу капуцина… Он узнает адрес своего врага и хочет наказать его и отомстить. Для выяснения подноготной семьи Мурю он использует Матиссе. Бабен, служанка в доме Мурю, с удовольствием посвящает Матиссе в семейные неурядицы хозяев. Наступает ночь с 30 апреля на 1 мая. В доме Гурдан на улице Де-Пон-Сен-Совер собираются Мурю, его жена, Камине и некто третий, которым, скорее всего, является сам Энефьянс…

— Довольно предположений, — оборвал его Сартин, — переходите…

— Давайте, давайте, к фактам!

— Камине, подкупленный этим третьим, настроен против булочника. Мурю поджидает ученика за дверью. Ученик выходит на улицу, далее крики, ссора, обмен ударами, и ученик, упав, притворяется, что ударился головой о камень. Появляется третий и объявляет, что Камине мертв. Он уводит Мурю, везет его на улицу Монмартр и там, в пекарне, убивает булочника. Предвижу ваши замечания: почему он не избрал более простое оружие? Отвечу: убийца хотел, чтобы его жертву считали умершей от остановки сердца. Не исключено, что он предусмотрел и версию с ядом: в отчаянии, что убил собственного сына, булочник принял сильнодействующий яд. Если бы, на несчастье убийцы, у нас не оказалось врача, жившего в тех краях, где водятся кобры… Добавлю, что…

— Довольно, Николя, — заявил Сартин. — Слушая вас, начинаешь верить, что вы лично присутствовали при каждой сцене, которую вы столь лихо описываете.

— Мои слова основаны на показаниях нескольких свидетелей: Колетты, служанки Гурдан, а также учеников Фриоп и Парно, которых вы сами можете допросить, ибо они содержатся в камере в качестве подозреваемых.

— Почему вы уверены, что преступник и жертва отбыли в экипаже?

— Один из свидетелей слышал шум колес. Для меня же убедительным доказательством являются чистые туфли убитого Мурю: в тот вечер в Париже шел дождь, а вам прекрасно известно, какими становятся улицы нашего города после дождя.

— Но скажите, — остановил его Сартин, — почему Мурю не узнал Энефьянса?

— Я тоже задавал себе этот вопрос, сударь, и, кажется, нашел ответ. Если это действительно был Энефьянс, то похоже — хотя доказательств у меня и нет, — что Мурю не был с ним знаком, ибо вел дела главным образом с его отцом. Я почти уверен, что он не знал его в лицо. Но если я ошибаюсь, то десять лет ссылки, каторга и климат Индии также могли основательно изменить его внешность.

— Согласен, все вполне логично, но вы нам так и не сказали, каким образом вы вышли на след человека с коброй?

— Во время нашего визита к Гурдан мы обнаружили листок бумаги с именем Энефьянса; листок привел нас на улицу Пуарье. Предупрежденный, без сомнения, сводней Гурдан, человек, обитавший в тех краях, посмеялся над нами и, задав нам загадку, отправил нас от тех мест подальше. Но я успел обнаружить там весьма необычные улики. К моим сапогам прицепились змеиные чешуйки, учуяв которые, моя кошка повела себя угрожающе, подтвердив тем самым предположения доктора Семакгюса. К несчастью, неведомый обитатель дома бежал, и мы вновь потеряли его. Тогда он совершил первую ошибку, устроив за мной слежку. Но, как известно, наши агенты — самые лучшие агенты в мире.

Впервые за все время Сартин улыбнулся.

— Они его тотчас заметили и, в свою очередь, стали за ним следить. Тем временем, обеспокоенный моим интересом к архивам Ост-Индской компании, этот человек, увы, зверски расправился с тем, кто вызвался помочь мне отыскать сведения о кораблях, отбывавших на Восток. Совершив убийство, он вырвал из рук своей жертвы, архивариуса Белома, листок из реестра; однако по остаткам листа, зажатым в руке убитого, мы сумели узнать то, что нас интересовало. Наши шпионы проследили за ним до самого дома на улице Вандом, вплотную примыкающего к ограде квартала Тампль…

Ленуар закашлялся еще более выразительно, а Ла Врийер заерзал в кресле.

— След оказался правильным. Капуцин угрожает мне, я стреляю, промахиваюсь, и он убегает. Обыскивая дом, я натыкаюсь на кобру, она нападает на меня, и только вмешательство Наганды спасает меня от ужасной смерти.

— Да, да, да, — произнес Ла Врийер, — это тот самый алгонкин, которого высоко ценил наш покойный король. Так он вернулся?