— А ушли?

— Не знаю. По ночам мы не следим за своими клиентами.

— Давайте по порядку, а если я не прав, вы меня поправите. Итак, они пришли вместе и вошли через черный ход, которым пользуются духовные лица. Они поднялись на третий этаж?

— На четвертый.

— И никто из них не выходил?

— …Нет.

Услышав неуверенность, прозвучавшую в ответе, он решил ошеломить ее.

— А я уверен, что выходил.

Она в смятении уставилась на него; Бурдо с любопытством поглядывал на Николя.

— Ну, раз вам все известно… — неуверенно протянула Гурдан.

— Комиссар, — назидательно изрек инспектор, — знает все, что происходит повсюду и в любой момент. И он уверен, что вы с нами неискренни, а значит, нарушаете наше соглашение.

— Нет, что вы. Извините меня, я ошиблась по неведению.

Оба полицейских начинали находить удовольствие в этой игре, где к ним постоянно возвращалось преимущество.

— Да, около одиннадцати часов парочка позвонила: они хотели заказать еще бутылку вина. Но служанка не пришла — то ли шнурок от звонка порвался, то ли она его не услышала. Короче говоря, молодой человек спустился на первый этаж.

— И там встретил не только служанку, но и кого-то еще?

— Не могу утверждать. Все возможно. У меня в доме люди приходят и уходят…

— …постоянно, — насмешливым тоном, однако с каменным лицом подхватил Бурдо.

— Молодой человек мог встретиться с вашими клиентами?

— Разумеется, завсегдатаи…

— Но вы сказали, что вечером в воскресенье народу у вас не много.

— Конечно, конечно. Но всегда есть провинциалы, парочки, многолюдные…

— …собрания?

— Не слишком, по три-четыре человека собираются довольно часто.

— Но я говорю не о тех собраниях, сударыня. Ах, сударыня, моя добрая воля отступает под натиском вашей недобросовестности. Как вы считаете, инспектор?

— Считаю, что камера…

— Господа, вы злоупотребляете своим положением, я всего лишь несчастная женщина.

— Довольно, — произнес Николя. — Вам давно следовало понять, что нам многое известно, и от вас мы ждем всего лишь подтверждение того, что мы уже знаем, а также некоторых подробностей. В воскресенье вечером у вас происходило собрание. Зачем собирались его участники и знаете ли вы их по именам?

На лице Гурдан отразилось крайнее изумление: она не могла себе представить, что оба полицейских столь хорошо осведомлены о том, что происходит у нее в доме.

— Господин комиссар, в этом доме иногда собираются люди, желающие поговорить без свидетелей. В воскресенье вечером они вновь пришли ко мне. Лакей без ливреи предупредил меня за неделю. Их была примерно дюжина, причем самые разные: придворные, откупщики, крупные торговцы…

— Торговцы чем?

— Зерном, насколько я поняла.

— Один из них мог заметить вышеуказанного молодого человека?

— Конечно, но я не знаю… все возможно.

— Вы знаете имена тех, кто у вас собирается?

— Нет, ни одного.

— Предполагается, что вы должны указать их в отчете, который вы вручаете инспектору Марэ. Какой вывод нам придется сделать, если мы не найдем этого отчета?

— В комнате, где проходило собрание, я нашла пожелтевший листок, без сомнения, выпавший из чьего-то кармана. Старая афишка. Адрес, указанный на ней, гласил: господин Энефьянс, зерноторговец из Арм-де-Серес, улица Пуарье.

— Вот это уже лучше. Вы сохранили листок? Нет? Жаль. Тогда давайте вспомним, как и когда происходило собрание. В котором часу оно началось?

— После половины десятого, ближе к десяти.

— А закончилось?

— Вскоре после полуночи.

— Пригласите вашу служанку.

— Господа, не вмешивайте…

Ледяной взор комиссара подавил слабое поползновение сопротивления. Гурдан позвонила, и вошла горничная, та самая, что встретила их у порога.

— Помнишь парочку, — вкрадчиво начал Бурдо, — которую в воскресенье вечером ты проводила в комнату на четвертом этаже?

Девушка взглянула на сводню, но та развела руки и, закатив глаза к небу, дала понять, что надо отвечать.

— Да, правда. Дама в плотной длинной накидке, в шляпе-«коляске», и вместе с ней молодой человек в маске, бледный, словно цирюльник, то есть я хотела сказать — куафер.

— А когда ты успела так хорошо его рассмотреть?

— Когда он в одних панталонах спустился в поисках бутылки вина. Наверно, та дама высосала его до капли.

Окинув взором обоих полицейских, она удивилась, что ее шутка не произвела никакого впечатления.

— В котором часу?

— Ах, не могу вам сказать, боюсь ошибиться. Но точно больше полуночи. Как сейчас помню. Господа как раз покидали дом. Этот молокосос кого-то разглядел, да как подпрыгнет, даже про бутылку забыл. Он так быстро умчался к себе наверх, словно за ним сам черт гнался.

Она перекрестилась.

— Ты смогла бы узнать господина, напугавшего гостя?

— Да, конечно, он как раз стоял рядом с факелом. На нем был красивый темно-красный фрак. Свет бил ему прямо в глаза, поэтому он ничего и не заметил.

— Раз так, то мы, пожалуй, лишим вас, сударыня, вашей?..

— Колетта, к вашим услугам, — произнесла служанка.

— …Колетты на пару часов. Она является главным свидетелем в уголовном деле.

— Сударь!

— Мы благодарим вас за столь неожиданную помощь. Само собой разумеется, мы не забудем этой услуги. А вы — тем более, и подумайте о господине Мино; без сомнения, сей магистрат оценит вашу помощь полиции!

Они отыскали фиакр; не зная, перед каким домом их ожидать, кучер ездил кругами по соседним улицам. Беспрепятственно добравшись до Шатле, они провели Колетту в мертвецкую, где та, опознав в представленном ей трупе человека, бывшего на собрании, испустила пронзительный вопль и упала в обморок. Впрочем, сердечное средство папаши Мари, как всегда, явило свое благотворное действие.

В дежурной части Николя рассеянно листал реестр, куда ежедневно заносили события, о которых докладывали комиссары, осведомители и караульные. Встречая знакомые имена, он хмурился; неожиданно он так резко захлопнул реестр, что сидевший рядом Бурдо, с невозмутимым видом куривший трубку, даже подскочил.

— Хватит ждать! Рабуин сообщил, что кульминация позади. Не стоит пытаться удержать прилив, он все равно отступит.

— Значит, вернувшись в Версаль, Тюрго взял дело в свои руки, а наших людей бросили на поимку подстрекателей.

— И как всегда, с превеликой осторожностью, иначе говоря, приказали никого не арестовывать на месте преступления, чтобы избежать ответного насилия.

— Втихомолку, как заведено! Осведомители выслеживают подозрительных, чтобы арестовать их, когда они разойдутся по домам! Судя по последним сообщениям, конные мушкетеры брошены на разгон последних толп мятежников. Генеральному контролеру не позавидуешь: маршал, герцог Бирон, командующий гвардией, несущей караульную службу, не хотел даже слышать о жестких мерах. Пришлось опять просить короля собственноручно подписать приказ.

Николя уже не слушал, мысли его витали далеко. Решив не посвящать в свои размышления инспектора, он задавался вопросом, куда девался шевалье де Ластир, которого ему столь бесцеремонно навязал Сартин. Явились ли причиной его отсутствия народные волнения или же он следил за ним, дабы потом отчитаться перед Сартином? Затем он снова подумал о предполагаемом убийстве, в котором он пытался разобраться: похоже, оно на удивление тесно связано с последними событиями в королевстве, и причины ерз надо искать в тайных интригах, плести которые начали давным-давно.

— Пьер, я лечу на улицу Пуарье допросить Энефьянса. Мне хотелось бы кое-что уточнить. Убежден, наше дело каким-то образом связано с собраниями у Гурдан, и прежде чем тамошнее общество разбежится по кустам и скроется у себя в норах, я прорву оборону Энефьянса, чтобы, наконец, понять, что же мы ищем. А вы тем временем займитесь нотариусом Мурю. Помните, что посоветовала Бабен. Встретимся здесь. Кто придет первым, тому придется подождать второго.