— Берт, — он ласково накрыл его руку на мгновение своей рукой, — прошу тебя, не забывай ни на минуту, что мы имеем дело не просто с бандюками — с убийцами… И как бы очаровательна ни была Евгения Петровна Шмелева, как бы я сам ни относился к Василию, которого знаю еще по Чечне… все идет к тому, что оба они так или иначе имеют отношение к здешнему беспределу. Твоя Евгения Петровна, если и не знает каких-то конкретных вещей, то в целом — вряд ли она слепоглухонемая от рождения! А ты об этом, кажется, забыл…

— Вы уверены, что они в этом замешаны? — Альберт покосился на своего шефа. — Но… Но ведь это просто догадки, предположения, верно? Ведь нет ни одной улики, насколько я знаю! Ни у нас, ни у опергруппы… Лично я думаю, что это, скорее всего, здешние оборотни в погонах!..

— Хотелось бы и мне так думать, Альберт! — покачал головой Денис. — Но видишь ли, во-первых, одно другого не исключает. Во-вторых, вчера вновь угрожали по телефону Меклеру, нашему клиенту. Он утверждает, что голос узнал: уверен, что принадлежит он охраннику из «Щита», работавшему у них по найму, когда магазин принадлежал еще ему и Борисенко…

— С голосом он мог ошибиться…

— Знаешь, — вздохнул Денис, — есть такая штука, как сыщицкая интуиция… С годами появляется. И если уж она подала голос, значит, и улики у нас рано или поздно будут.

— Не надоело?..

Насмешливый голос мужа заставил Женю слегка вздрогнуть и сделать шаг в сторону от зеркала.

— Что — не надоело?

— Любоваться на себя, любимую?

В голосе Василия помимо ироничных зазвучали теплые нотки.

— Не пойму я вас, баб, никогда в жизни: три часа шляться по магазинам и ничего не купить!

Женя уже взяла себя в руки и, слегка пожав плечами, сбросила верхнюю одежду и прошла в комнату.

— И понимать нечего. В этой провинциальной дыре и глаз не на что положить! На днях я решила смотаться в столицу, прошвырнусь по бутикам: весна на носу, а надеть нечего…

Евгения Петровна произнесла это почти безразлично, хотя внутренне была напряжена до предела, понимая, что в связи с ее неудачной выдумкой супруг поездку в столицу может запретить категорически. Однако Шмелев, который минут за пять до прихода жены успел переговорить с Денисом по телефону и дал убедить себя, что столь очевидная охрана, как его пятнистый дуболом, Жене не нужна, скорее, даже вредна и что сотрудники «Глории» с этим справятся куда лучше, а главное — незаметно, добродушно пожал плечами:

— В Москву так в Москву… Когда поедешь?

— Возможно, послезавтра. — Евгения Петровна облегченно улыбнулась. — Или через пару дней: все зависит от тебя, дорогой!

— Ну деньги не проблема. — Василий слегка нахмурился каким-то своим мыслям, что не ускользнуло от его наблюдательной супруги.

— Послушай… — Женя присела рядом с мужем на диван. — Что тебя так заботит? Только не говори, что все в порядке, я же вижу! И эта твоя командировка внезапная… Ну?

О своем вранье насчет анонимных угроз она сочла за благо не напоминать.

Василий между тем пожал плечами и покачал головой:

— Все действительно нормально, если не считать мелких неприятностей.

Евгения Петровна внимательно глянула на него и тоже нахмурилась. Нельзя сказать, чтобы она вовсе не была в курсе мужниных дел. Василий, однако, отличался природной скрытностью и глубоким убеждением относительно женщин вообще и своей жены в частности: посвящать представительниц слабого пола в свои мужские дела, тем более в неприятности, — значит, демонстрировать собственную слабость! И только благодаря Мозолевскому догадки проницательной Жени по поводу деятельности «Щита» давно уже не были просто догадками.

Помнится, до появления в их жизни Романа Шмелев с супругой был куда более откровенен! И совершенно ясно почему: обыкновенное мужское тщеславие! Ну как не продемонстрировать любимой супруге свой немалый ум и изворотливость, а заодно и мужество, благодаря которым Василию удавалось так результативно лавировать между охраняемыми «Щитом» по преимуществу частными фирмами, с одной стороны, и местным криминалом, не желавшим упускать «своей» доли в любом бизнесе Северотуринска — с другой?..

А авторитет и тех и других Василий Шмелев, этот, как полагали обе стороны, «сдвинутый «чеченец», действительно сумел завоевать и, что гораздо важнее, отстоять. Довелось ему в этой связи на заре трудовой деятельности «Щита» поучаствовать и в бандитских перестрелках, и в разговорах «по понятиям», и даже уложить наповал одного из местных авторитетов, спровоцировав тем самым в городе около пяти лет назад передел сфер влияния, вполне способный обернуться криминальной войной… Как говорится, пронесло: некто Корж, присоединивший благодаря Василию к своей территории немалый кусок, оставшийся после схлопотавшего от Шмелева пулю авторитета, не пожелавшего договариваться с ЧОПом, проявил к Василию, сделавшему для него столь важное дело, благосклонность и на переговоры пошел. После чего в Северотуринске наступила на довольно длительное время тишь да благодать.

Нельзя сказать, что с появлением Мозолевского относительная тишина так уж резко нарушилась. Однако — и Евгения Петровна отметила это с большим удовлетворением — доходы «Щита» с какого-то момента ощутимо возросли. Проницательной и опытной Жене не нужно было слишком много времени, чтобы понять, за счет чего это произошло… Особенно после того, как с очень небольшим перерывом погибли Кашев, пару раз даже бывавший в их доме, а затем и Корсаков, которого Евгения Петровна, к слову сказать, и по сей день ненавидела.

Как-то после нескольких бурных часов, проведенных в постели с Ромео, она не выдержала и сказала Мозолевскому что-то насчет того, что Бог, мол, шельму метит: было это сразу после обнаружения трупа Сергея Корсакова в сауне, потрясшего весь городок. Мозолевский же в ответ только фыркнул и поинтересовался:

— С чего ты взяла, что этого козла пометил Бог?..

И, поколебавшись, добавил, что она, Женя, хоть и умнее всех известных ему баб, однако точно так же, как и они, многого не видит непосредственно под своим собственным носом…

Помнится, Евгения Петровна тогда едва не подскочила на их любовном ложе и вцепилась в Романа мертвой хваткой, пытаясь вытряхнуть из того хоть какие-то комментарии к сказанному. Увы, на сей раз Женя не на того напала: ни требования, ни мольбы, ни ласки не помогли. Более Мозолевский на данную тему разговаривать не стал, посоветовав Жене не совать свой очаровательный носик в то, что ее не касается, поскольку, как известно, меньше знаешь — крепче спишь.

С еще меньшим успехом завершилась ее попытка расколоть мужа. Во-первых, при всем желании Евгения Петровна никак не могла объяснить Василию, с какой стати она вдруг увязала убийство Корсакова со «Щитом». Следовательно, пришлось ограничиться репликой насчет того, что на шмелевском ЧОПе гибель бизнесмена вряд ли хорошо отразится: ведь получается, что именно охранники «Щита» не сумели уберечь бизнесмена от гибели!..

Супруг наживку не заглотил — напротив! В свою очередь стал выяснять, откуда жене известно, что именно «Щит» охранял и завод, и самого Корсакова. Выкрутиться ей ничего не стоило: «А кто, как не вы? Ясное дело, вы! Больше-то у нас некому!..» Однако дальнейшие вопросы пришлось прекратить. Шмелев же, недовольно покосившись на супругу, ограничился фразой, произнесенной безразличным тоном: что-то насчет того, что пара проколов на фоне их остальной безупречной деятельности на авторитете «Щита» вряд ли отразится.

И единственный неизбежный вывод, который Евгения Петровна сделала, мысленно подведя итог, — это что супруг ее, а возможно, и Мозолевский вляпались в нечто темное и, возможно даже, как выражаются их знакомцы-бандиты, «мокрое дело» по самое некуда… Еще она подумала, что если давнее убийство бандитского авторитета сошло с рук, поскольку гибель подобных персонажей и расследовать-то толком никогда не расследуют, то на сей раз все может обернуться совсем иначе…