А спит пес так крепко, что можно использовать одну из его четырех лап как вешалку для шляп, и он этого не заметит.

Самая удивительная часть ею поведения заключалась, в том, что он был очень предан Алексу и никогда не спускался в комнату Лизель, прежде чем Алекс не заснет. Зато всегда исчезал утром и возвращался в комнату Алекса, прежде чем тот проснется.

— Вы правы, когда говорите, что Раби оказывает хорошее влияние на него, — заметила Лизель и, достав из кармана коробочку с лимонным щербетом, протянула ее Тому. — Иногда необходимо, чтобы кто-то новый достал вас из вашей коробки и заставил испытать новые ощущения. Потому, что так просто погрязнуть в болоте привычных эмоций! Вы понимаете, что я имею в виду? — Лизель посмотрела на Тома, смущенно прикусив нижнюю губу.

Нет. Нельзя сказать, чтобы он смотрел на нее открыв рот, но она подумала, что эмоции, отразившиеся на его лице, близки к удивлению.

— Извините. Яиногда слишком много болтаю… Мэрилин подтвердит. Просто спросите о чем-то, а дальше наблюдайте, как меня понесет…

— Не наговаривайте на себя. Все, что вы говорите, очень основательно.

— Основательно глупо, согласна.

— Я этого не говорил.

— Может быть. Но наверняка вы так подумали.

— Нет, просто ваши слова, заставили меня кое-что понять, вот и все.

Лизель позвала собак и теперь в отчаянии наблюдала, как Годрич галопом бросился в другом направлении. Раби, тем не менее, сразу же засеменила к ним.

— Хорошая девочка! Она более послушная, чем Годрич! — воскликнула Лизель.

Она схватила собачку на руки и покрыла ее душистую мордочку поцелуями. Раби, под впечатлением ласк хозяйки, убежала прочь. Она прыгала и каталась по песку, пока вся не вывозилась в нем, а Лизель весело смеялась, когда Раби осыпала ее песком.

Том улыбался, наблюдая за ними. Лизель так естественна и так безыскусна, и сама похожа на маленького щенка, подумал он, не подозревая, что повторяет слова Мэрилин. Просто в ней была такая полнота жизни, что сравнение было вполне логично.

Он был так поглощен мыслями, что не заметил, как совсем стемнело, и единственный свет был светом луны да еще от домов на берегу реки, поэтому, когда он взглянул на часы, то удивился. Оказывается, уже половина одиннадцатого.

— Который час? — Лизель подняла голову.

— Уже поздно. Нам пора идти.

— Завтра рабочий день?

Том кивнул.

— Но не ночью?

— На этой неделе нет. Официально нет.

— Вам далеко ехать?

— Не очень. Я живу дальше по побережью в Порт-Исааке. Отсюда минут сорок.

— Вы не проголодались? — спросила Лизель, когда они шли по саду.

— Еще нет.

— Может, съедите тарелку вкуснейшего цыпленка от Эрика? Это нечто!

— Звучит заманчиво, но, к сожалению, мне пора.

— Несколько минут в микроволновке, и когда вы доберетесь до дома, у вас будет готовый ужин. Вот увидите, это фантастика.

— Что ж, если это не хлопотно, то я готов.

— И потом, вы заслужили. Вы столько сделали для Раби и для моего пальца…

— Плата натурой? — пошутил Том.

— Я возьму еду, — смутилась Лизель и бросилась в отель. А через пару минут вернулась с пластиковой коробкой, в которой был еще теплый цыпленок.

— Спасибо. Такой аромат, что слюнки текут.

— Очень вкусно.

— Значит, в следующий раз встретимся на той неделе?

— Это свидание? — сказала Лизель, не подумав.

— Увидимся на следующей неделе, — улыбнулся Том. — А сейчас просто подержите секунду руку.

Лизель подумала: что он хочет сделать? Он быстро повернул ее руку ладонью кверху и перочинным ножом снял с пальца швы.

— Теперь можете идти. — Он улыбнулся, отпуская ее руку. — Дело сделано.

Лизель смотрела, как Том уходит. А потом прижала к себе Раби и, взяв ее лапку, помахала вслед его отъезжающему автомобилю.

— Хорошо погуляли? — Голос Мэрилин заставил Лизель обернуться.

— Мы не гуляли. Просто тренировали собак, — поправила ее Лизель.

— И как тренировка?

— Была бы хорошая, если бы я не вела себя как полная идиотка.

— Я уверена, Том не считает тебя идиоткой. Что ты ему сказала?

— О, обычная болтовня о всякой чепухе.

— Это нормально, если учесть, что ты решила воздержаться от отношений с мужчинами. Не так ли?

— Это не имеет значения, потому что он все равно думает, что я идиотка.

— И он помолвлен, — повторила Мэрилин привычное заклинание Лизель.

— Да, и он помолвлен, — кивнула Лизель.

— И вы просто друзья, — сказала Мэрилин.

— Имы просто друзья, — повторила Лизель.

Раби не пришлось ждать назначенного визита неделю. Том приехал два дня спустя, как раз когда Лизель открыла бар для гостей.

— У меня освободилась пара часов, поэтому я решил воспользоваться этим, чтобы дать Раби еще один урок. Я не вовремя? — спросил он, переводя взгляд с одной сестры на другую.

Лизель открыла рот, чтобы объяснить, что должна работать, однако Мэрилин опередила ее:

 — Вовсе нет. Как видите, у нас сегодня немноголюдно. Лизель вполне может составить вам компанию на час или два… или три, — добавила она с лукавой улыбкой.

— Великолепно. Просто я не уверен, что смогу появиться у вас на следующей неделе, и так как у меня образовался, свободный вечер, я решил приехать и повидать вас, то есть Раби… и заняться ее обучением.

— Идите, — приказала Мэрилин, видя, что Лизель колеблется. — Мы здесь справимся без вас.

Эд появился с ящиком инструментов, он только что починил задвижку на двери туалета.

— Я все сделал и могу постоять за стойкой, пока Лизель гуляет.

— Тогда ступайте, мы разберемся, — улыбнулась Мэрилин. И мягко подтолкнула сестру к дверям.

Эд заметил, что Мэрилин наблюдает за сестрой и Томом, которые гуляли в саду.

— И что все это значит?

— Лизель запала на Тома Спенсера.

— Ммм… Да, отец что-то говорил об этом.

— Он рассказал вам, что Том помолвлен?

— Да, и также сказал, что запретил бы ему приезжать сюда. Удивляюсь, что вы поощряете его ухаживания, зная, что он несвободен.

Мэрилин нахмурилась, обдумывая его слова.

— Если подумать, вы правы. Но тогда идите и скажите ей, что она должна работать.

Эд рассмеялся. И Мэрилин тоже улыбнулась.

— Между нами, — предупредила она, — я думаю, это больше чем увлечение. Мне кажется, она всерьез в него влюбилась.

— Что ж, тогда это другое дело.

— Вы думаете?

— Есть старая пословица: «В любви, как на войне — все справедливо», и еще: «Те, кто слишком много рассуждает о любви, не способны на это чувство», «Не имеет значения, что у него есть подруга, она же не ваша подруга». Вы, возможно, догадываетесь, что я просто говорю об этом, чтобы заставить вас чувствовать себя лучше, если вы решили поддержать сестру, которая идет на свидание с женатым мужчиной.

— Он не женат. Пока, — улыбнулась Мэрилин.

— И это «пока» включает в себя возможность отсрочки, однако также напоминает, что все еще существует вероятность того, что это случится.

— Что означает, что я не должна поддерживать ее в том, что она тратит свои чувства на кого-то, кто не способен, ответить взаимностью.

— «Не говорите о пустой трате чувств, чувства не могут быть пустыми», — заметил Эд.

Мэрилин неожиданно начала смеяться.

— Вы первый человек, про которого я могу сказать: он понимает, что я имею в виду.

Эд улыбнулся ей.

Мэрилин ответила улыбкой.

— Вы когда-нибудь любили, Эд?

— Пока нет.

— Нет?

— Но я не теряю надежды.

— Это редкость в наши дни.

— Что именно?

— Надежда.

— Не думал, что вы циник, миссис Гамильтон.

— О, ради Бога, не называйте меня так.

— Циником?

— Нет, миссис Гамильтон.

— А, понимаю. Ненавидите свою фамилию… Это объясняет цинизм. Но думаю… вы любили когда-то?

— Давным-давно, — ответила Мэрилин. — Как говорят: «Обжегшись на молоке, дуешь на воду».