Джек преисполнился гордости и благоговения.
— Ты сказал, «чарлстонская русалка»? — переспросил он.
— Так ее окрестили газетчики.
Джек опять посмотрел на океан: Кэтрин плавала все с той же скоростью. Это было потрясающее зрелище.
— Вы сказали, что вам надо поговорить, так говорите, — заявил Кенни. — Однако я предупреждаю вас, дядя: не вздумайте еще раз обидеть ее. А не то я побью вас, несмотря ни на что. — С этими словами Кенни развернулся и, утопая босыми пятками в горячем песке, побежал к группе детей.
Джек повернулся к океану, и вдруг сердце его дрогнуло — он не увидел в воде Кэтрин. Однако уже через мгновение он заметил, что она приближается к берегу. Когда сверкающая на солнце вода была уже ей по пояс, Кэтрин встала, и Кейзи показалось, что время остановилось — так прекрасна она была.
Ее купальник был точь-в-точь того же синего цвета, что и океанские волны, капли воды, как бриллианты, играли на ее загорелой коже в солнечном свете. Как богиня, родившаяся из морской пены, Кэтрин вышла из воды и направилась к Джеку. «Чарлстонская русалка»… Джек знал, что навсегда запомнит ее такой.
Сердце Кэтрин бешено забилось, когда она заметила Джека, разговаривавшего с Кенни на берегу. Она так разволновалась, что вода перестала оказывать на нее знакомое успокаивающее действие. Подплыв к берегу, она увидела, что Джек остался один, а в руках у него — большой букет желтых роз. Выйдя на берег, девушка медленно побрела к нему.
Все время, что она провела в больнице, мысли о Джеке почти не оставляли ее. Она, конечно же, с болью наблюдала за умирающим отцом, но то была старая боль, а вот свежая рана, полученная ею, когда Кэтрин увидела Джека с другой женщиной, причиняла ей невыносимые страдания.
А теперь он стоял перед ней на пляже — удивительно красивый и сексуальный в узких джинсах, ботинках и белой рубашке. Приближаясь к нему, Кэтрин призвала на помощь все свое самообладание и притворилась совершенно спокойной.
— Привет, Джек, — поздоровалась она.
— Привет.
Подняв с песка жакет, Кэтрин накинула его на плечи и сунула ноги в сандалии.
— Ты плаваешь… потрясающе, — сказал Кейзи. — Тебя называют «чарлстонской русалкой», да?
— Откуда ты это знаешь?.. Ах, ну конечно же, Кенни тебе рассказал. Ему нравится эта история.
— Мне тоже, — понизив голос, ответил Джек. — Кэтрин посмотрела в его глаза цвета лесной листвы, купающейся в солнечных лучах. — Прими мои соболезнования, — промолвил он, протягивая ей букет, завернутый в зеленую бумагу.
Кэтрин с наслаждением вдохнула аромат роз.
— Какие красивые… Спасибо, Джек.
— Конечно, я всего один раз видел твоего отца. Но если это хоть немного тебя утешит, мне показалось, что разговор с тобой помог ему обрести мир и покой.
Слезы ручьем потекли по щекам девушки. Она опустила глаза на желтые цветы, лепестки которых были окаймлены розовой полоской.
— С тобой все в порядке? — спросил Джек.
— Мне бы очень хотелось принять душ и поспать, — ответила Кэтрин.
Она сглотнула, борясь с подступающими слезами, а Джек тем временем шагнул к ней, и Кэтрин увидела носки его ботинок, увязающие в песке.
— Я сожалею не только о твоем отце, Кэтрин. В субботу вечером у тебя, должно быть, сложилось впечатление, что…
— Не надо ничего объяснять, — сказала Кэтрин. — У нас же деловые отношения. Никаких объяснений, никакой привязанности!
— Я пытался забыть тебя, — произнес Джек таким проникновенным голосом, что Кэтрин подняла на него взор.
Глаза их встретились. Тишину нарушал лишь шум прибоя, дул соленый ветер да ярко светило солнце…
— И у меня ничего не вышло, — добавил он. Кэтрин зябко поежилась. Джек обнял ее. — Пойдем, — сказал он просто. — А дома отправишься прямо в душ.
Они молча шли по залитой солнцем улице. Взяв у Кэтрин ключ, Джек сам повел ее в дом.
— Я побуду с тобой некоторое время, — заявил он.
Кэтрин прошла в кухню и взяла из шкафа вазу. Джек медленно последовал за ней и молча наблюдал, как она ставит в вазу цветы.
— Хочешь, я сделаю сандвич или еще что-нибудь приготовлю, пока ты в ванной? — предложил он.
Ее глаза покраснели от морской воды, недосыпания, горя и страстной любви. Устанавливая цветы в вазу, Кэтрин потупилась.
— Ты правда хочешь помочь мне? — немного погодя спросила она.
— Конечно. Скажи только, что мне сделать?
— Иди домой и готовься к поездке на Гавайи.
— Что? Сейчас?!
Взяв вазу, Кэтрин прошла мимо него в гостиную и поставила цветы на середину стола. Желтые розы на фоне выходящего на океан окна казались маленькими солнышками.
— Ты все еще хочешь поехать со мной? — спросила она.
— М-да… Когда-нибудь…
Повернувшись к Джеку, Кэтрин недоуменно посмотрела на него.
— «Когда-нибудь» уже наступило, Джек. Похороны отца послезавтра, а после них я хотела бы уехать как можно скорее. Но если ты сильно занят и не можешь отправиться со мной, я пойму.
— Работа здесь ни при чем, — возразил Джек. Кэтрин снова прошла мимо него — на этот раз она направлялась в ванную. Джек прислонился к косяку двери ванной комнаты. — Остин Палмер сказал мне, что Ники нет сейчас на Гавайях.
Кэтрин покосилась на него, вынимая из шкафа свежие полотенца.
— В воскресенье — ее тридцатилетие. У меня такое чувство, что она приедет на этот праздник домой, поэтому я хочу быть там. В конце концов, это и мой день рождения. Кенни согласился вести занятия в клинике две недели, так что…
— Две недели? — переспросил Джек.
Положив полотенца на столик, Кэтрин подошла к душевой кабинке.
— Думаю, мне захочется остаться там не меньше чем на две недели.
— Не торопись, — сказал Джек.
— Знаешь, я прожила тридцать лет и ни разу не видела родной сестры. Так что позволь мне не согласиться с тобой: я вовсе не тороплюсь. — И, пустив горячую воду, Кэтрин сняла сандалии.
— Но ты узнала о Ники всего несколько дней назад, — размышлял Джек. — Еще надо ответить на множество вопросов, касающихся тебя и ее. К тому же я не смог дозвониться до Мелроуза и…
— Джек, — перебила его Кэтрин, поворачиваясь к нему лицом. — Боюсь, никакие твои доводы не заставят меня изменить решение.
— Даже если я скажу, что чем больше думаю об этой ситуации, тем опаснее она мне кажется?
Кэтрин отрицательно помотала головой.
— Не торопись, — настаивал он. — В этом деле слишком много неясностей. Я предлагаю подождать некоторое время, чтобы мы смогли ответить хотя бы на часть вопросов.
Ванная постепенно наполнялась паром. Джек выпрямился, сложил на груди руки и хмуро посмотрел на Кэтрин. Подойдя к двери, девушка посмотрела ему прямо в глаза.
— Пойми, это очень важно для меня, Джек. Все вдруг словно по волшебству встало на свои места: сначала появился ты, мы выяснили, что между мной и Ники существует связь, а потом — очень кстати — папа отдал мне свое письмо. И вот его не стало. Ничто теперь не удерживает меня в Чарлстоне. Как ты не понимаешь? Все произошло именно так, как должно быть. Это похоже на… чудо.
— Я никогда не верил в чудеса, — проворчал Джек. — Во всяком случае, до моего приезда сюда.
На губах Кэтрин мелькнула быстрая улыбка, но она поспешно опустила голову, чтобы спрятать ее.
— Я должна ехать на Гавайи. Прошу тебя, не отговаривай меня. Если ты и впрямь хочешь как-то помочь мне, то сделай кое-какие приготовления к путешествию, пока я в ванной.
Джек долго смотрел на нее осуждающим взором, а потом, демонстративно вздохнув, проворчал:
— Договорились, черт возьми. Я посмотрю, что можно сделать.
Кэтрин молча наблюдала за тем, как он, едва волоча ноги, идет в кухню. При этом ее лицо осветилось довольной улыбкой.
Шел уже шестой час, когда Джек повесил трубку, убрал кредитную карточку в бумажник и стал просматривать путеводитель, разложенный на письменном столе Кэтрин перед компьютером. Ночь с пятницы на субботу она проведет в Сан-Франциско, утром в субботу вылетит в Гонолулу, откуда днем отправится в Хило. Джек не собирался пока говорить ей, что, согласно его плану, он сам вылетит на Гавайи на полтора дня раньше. Это даст ему возможность хоть что-то разузнать на месте, прежде чем Кэтрин свалится туда как снег на голову.
