Марла даже не подозревала, что способна впасть в такую слепую ярость. Она носилась по комнатам, в бешенстве вытряхивая из шкафов и комодов свои вещи. Собрав все, Марла подбежала к двери и в гневе обернулась. Элиот сидел возле бара, спокойно попивая виски, и глядел на нее с неподдельным удивлением.

— Отвори окна и проветри, — выпалила она. — А не то она унюхает запах моих духов!

— Не беспокойся, — пожал плечами Элиот. — Завтра придет уборщица.

— Мне следовало догадаться!

— Ш-ш-ш… — отозвался Элиот. — Не напомнить ли тебе о «Марла Саттон галлери», которая начнет выходить со следующей недели? По-моему, ты получила то, что тебе было обещано, разве не так?

Он был прав. Ей была обещана рубрика на полосе искусств, выходящей по пятницам. Откровенно говоря, рубрика «Марла Саттон галлери» — как раз то, о чем она мечтала всю жизнь. Каждую неделю она будет сама выбирать тему и иллюстрировать материал собственными снимками. Марла с нетерпением ждала первого выпуска. Не говоря больше ни слова, Марла повернулась и вышла, захлопнув за собой дверь.

Промчавшись по обсаженной пальмами аллее, Марла на бешеной скорости выехала на дорогу, ведущую прочь с Киава-Айленда, и лишь там дала волю слезам. Господи, как же она ненавидела Элиота за то, что он превратил ее в шлюху! Но еще больше она ненавидела себя — за то, что позволила ему так вертеть собой.

В субботний вечер в клубе на Киава-Айленде устраивались танцы, а на следующий день — празднование Дня поминовения. Лишь ради этого стоило остаться. Так сказал Элиот, и Кэтрин про себя повторяла его слова, собирая чемодан, одежды в котором хватило бы на уик-энд за границей. Не забыла она прихватить и целый спальный комплект, в который входило все, начиная от футболки и кончая роскошным пеньюаром из шелка цвета слоновой кости.

Скорее всего, думала она, пеньюар так и останется лежать на дне чемодана. Кэтрин и представить себе не могла, что решится надеть столь откровенный наряд. Впрочем, еще совсем недавно ей и в голову не приходило, что она согласится провести ночь наедине с мужчиной в его бунгало.

Сколько же всего изменилось с тех пор, как Элиот, словно вихрь, ворвался в ее жизнь! Он ввел ее в свет и все время, по выражению Анн-Мари, подталкивал вперед. Правда, он не позволял себе ничего, кроме осторожных поцелуев. Но иногда в его глазах Кэтрин видела обещание… Ее ждала ночь с этим человеком. Кэтрин была напряжена как струна; она то радовалась, то тревожилась.

Кэтрин посмотрела на часы, стоящие на ночном столике. Семь двадцать пять. Элиот придет с минуты на минуту. Он никогда не опаздывал. Подойдя к зеркалу, девушка окинула себя оценивающим взглядом. На ней был брючный костюм с тропическим рисунком — на фоне сочных ярко-зеленых листьев разбросаны белые цветы и фуксии — из легкого, летящего шелка. Кэтрин надела к нему сверкающие золотые сандалии и украсила волосы заколкой с белым шелковым цветком.

Марла бы гордилась ею, подумала Кэтрин, вспоминая, как несколько недель назад они шли по Маркет-стрит и ее энергичная рыжеволосая подруга заметила костюм в витрине магазина. Это Марла настояла на том, чтобы Кэтрин сначала примерила, а потом и купила его.

Кэтрин нахмурилась. Она никак не могла понять, отчего это Марла неожиданно перестала общаться с ней в последний месяц. Они не виделись со дня начала строительства клиники и, невзирая на то, что Кэтрин оставляла Марле сообщения на автоответчике, та не перезванивала ей. Что-то произошло — в этом Кэтрин была уверена. Она чувствовала неладное — словно на ясное небо неожиданно набежало темное облако.

В дверь позвонили, и Кэтрин едва не подскочила на месте — погрузившись в размышления, она почти забыла об Элиоте и о грядущем вечере. Шурша шелковыми брючинами, которые, казалось, чувственным шепотом сулили ночные наслаждения, Кэтрин подошла к двери.

Одетый в черный костюм, белую рубашку и традиционный шелковый галстук, Элиот присвистнул.

— Господи, да у тебя просто тропический вид сегодня!

— Этот костюм не подходит? — занервничала она.

— Не-ет, что ты! — помотал Элиот головой. — Для острова это идеальный наряд.

Через несколько минут оба чемодана Кэтрин и она сама были размещены в его автомобиле — необыкновенный вечер начался. Несмотря на то, что путь на остров занимал около получаса, Кэтрин показалось, что дорога пролетела в одно мгновение. Загородный дом сверкал огнями; бальный зал содрогался от музыки, исполняемой духовым оркестром, и шарканья сотен ног. Когда они с Элиотом вошли, Кэтрин сразу приметила лица известных людей; не ускользнуло от ее внимания и то, что при их появлении присутствующие стали обмениваться многозначительными взглядами и перешептываться. Первыми к ним поспешили советник Радд и его пышнотелая жена.

— Ну вот и она, Пенелопа, — засиял советник. — Это та самая маленькая красотка, о которой я тебе говорил!

— Какая юная! — проговорила Пенелопа Радд, прикладывая руки к груди. — Я была просто поражена, прочитав о вас в «Пост»! Господи, вы спасли этого несчастного мальчика! Как подумаю об этом — так прямо в дрожь бросает! Держитесь за нее, Элиот. Она настоящая жемчужина!

— Это входит в мои планы, мисс Радд, — с достоинством ответил Рейнолдс, властно обнимая Кэтрин за плечи.

После теплого приема Раддов вереница гостей потянулась приветствовать новоприбывшую пару. Женщины восторгались самоотверженным поступком «чарлстонской русалки» и расхваливали ее внешность. Мужчины хлопали Рейнолдса по спине и не забывали добавить, что он всегда был неравнодушен к красоте. Чем больше его хвалили, тем больше пыжился Элиот — как петух, получивший в награду лучшую курочку.

Выслушивая бесчисленные комплименты, Кэтрин почти не замечала, как летит время. Но, улыбаясь вежливой улыбкой, она то и дело задавала себе один вопрос: «Господи, что же будет, когда мы с Элиотом уедем из клуба?»

Вообще-то обычно, когда они бывали вместе, время ползло как черепаха. Однако этим вечером минуты неслись как бешеные, заставляя сердце девушки биться все сильнее и сильнее. Не успела она прийти в себя, как Элиот провел ее по залу, прощаясь с присутствующими, а потом буквально затащил в дом, возвышавшийся на узкой полоске пляжа.

Рейнолдс закрыл за ними дверь. Его шаги гулко отдавались по пустому фойе, когда он подошел к антикварному столику. Кэтрин неуверенно топталась на месте, судорожно сжимая в руках сумочку.

— Здесь мило, — наконец вымолвила она.

— Мне тут нравится. — Сбросив с плеч пиджак, Элиот ослабил галстук, не сводя при этом темных глаз с Кэтрин и словно объясняя взглядом, что на этом раздевание не закончится. Кэтрин, застыв, молча смотрела на него. Советник усмехнулся и подошел к бару.

— Не хочешь выпить коньяку, пока я показываю тебе дом?

Сначала Кэтрин отказывалась — она уже выпила вина на вечере в клубе. Однако потом согласилась и через силу сделала несколько глотков — огненная жидкость обожгла ей горло, и на глазах у нее выступили слезы. Глядя на нее, Элиот опять усмехнулся и, осушив свой бокал, поставил его на стол.

— Пора, — заявил он.

И через мгновение тронул Кэтрин за локоть. Взяв чемодан девушки, Рейнолдс повел ее наверх, в огромную спальню с огромной кроватью. В спальне она, оцепенев, смотрела на то, как Элиот ставит ее чемодан на подставку для багажа, стоявшую у дверей в ванную. Затем он раздвинул тяжелые портьеры и открыл ведущие на террасу двери.

— Выйди сюда на минутку, — пригласил он. — Чудесная ночь.

Кэтрин с трудом шагнула к нему — ее ноги налились свинцовой тяжестью. Они подошли к перилам, и соленый бриз дунул им в лица. Внизу в кустах стрекотали цикады, по морским волнам протянулась лунная дорожка.

— Красота, правда? — спросил Элиот.

— Волшебно.

Прислонившись спиной к перилам, Элиот стал изучать профиль Кэтрин, пока она смотрела на океан. Она напряглась еще больше, когда он привлек ее к себе, расстегнул заколку в ее волосах и распустил их, отчего они золотистой волной затрепетали на ветру.