пакету.

Те ахнули: нарядные дорогие кофты. Как раз по размеру.

Цыганок тряхнул! — похвалился мальчишка и, оглядев девчонок с ног до головы, сказал коротко: — Красавицы!

Мальчишкам пообещал принести обновки в следующий раз.

Попив чаю, посоветовал Катьке повесить занавески на окна, чтоб с улицы не просматривался дом насквозь. И подумав, добавил:

Пожалуй, сам выберу, а то повесишь какие- нибудь дешевые. Сквозь них как через решето все видно будет.

Не испугался к нам прийти? Это как тебя Чирий отпустил? — удивилась Катька.

Толик отмахнулся и спросил, зачем ее вызывали в милицию? Девчонка пообещала рассказать ему позднее, добавив, что ничего серьезного не спросили. Кивнула на детвору незаметно. Толик понял. Решил подождать, когда Женька с Димкой лягут спать.

А знаешь, у меня сюрприз для тебя. Я же обещал отбашлять за харчи и прожитуху! Вот и принес как хозяйке. За то, что терпела и не прогнала меня! — достал из куртки красивые бусы.

Это агат. Полудрагоценный камень. Носи! — улыбался Пузырь.

А тебе — за лечение! — отдал Зинке изящные часы на браслете.

Сколько станешь носить, столько меня будешь помнить!

Девчонки зарделись от счастья. Им впервые в жизни сделал настоящие подарки парнишка! Да еще какие! Зинка засыпала Толика «спасибами», все смотрела на часы, так украсившие руку, слушала их, сбиваясь, что громче: собственное сердце стучит или часы тикают.

Катька все смотрела в тусклый осколок зеркала Не могла отойти от него. В новой кофте, бусах она совсем преобразилась. Стала повзрослевшей, нарядной, и теперь ей льстило, что даже Толик не сводит в нее глаз и смотрит не так как раньше, а по особенному…

Мальчишки, наевшись до отвала, легли спать. Они и ложились, и вставали раньше всех. На сытый желудок быстро уснули. Даже засыпая, они улыбались, радуясь удачливому минувшему дню.

Зинка! А твои часы и ночью время покажут. Циферблат фосфорисцирующий. Хочешь, залезь под одеялку и проверь! — предложил Пузырь. Девчонка послушно нырнула в темноту. Оттуда донесся вопль восторга. Зинка тут же легла спать, не сводила глаз с часов, гладила их, восторгалась.

Ты останешься у нас? — спросила Катька Толика.

Нет, не могу. Надо уходить. Ты проводи меня немного. Я не очень хорошо знаю здесь все дороги в город. Покажи самую короткую, какую не знают лягавые, — попросил парнишка, и Катька с радостью согласилась.

Они шли рядом темной улицей. Толик изредка спотыкался, Катька шла совсем бесшумно, словно плыла по воздуху. Вот он снова споткнулся, чуть не упал, девчонка вовремя придержала. И тут же почувствовала, как ее рука оказалась в крепкой ладони парня. Она не стала вырывать. Толик перестал спотыкаться. Шел уверенно. Даже через куртку слышала, чувствовала Катька, как громко стучит его сердце.

Ну, теперь можно рассказать все!

Что? — зажглись искорки в глазах Толика.

Зачем в милицию вызывали, — напомнила Катька. И парнишка словно от сна очнулся.

Катька рассказала подробно, боясь упустить даже незначительное.

Молодец, Катюшка! В самое очко! — похвалил Толян девчонку. Та вспыхнула ярким румянцем от радости, что именно он одобрил.

Думали, дурочку нашли. На слепую месть рассчитывали, да сорвалось! Умница! — обнял за плечо. Девчонка отступила на шаг. Толик понял, что поторопился.

- Ну, вот и все! Знай, никому кроме тебя о том не

говорила. Моя пацанва не знает ни хрена. Стоит ли рассказывать Чирию?

Ему — нет! А вот Шнырь должен знать.

Зачем?

Если выпустят, пусть помнит, кому обязан шкурой. Да и Чита с Финачем еще дышать не устали. Они теперь твои обязанники.

А как ты им скажешь, они в ментовке.

Теперь уж вряд ли их держать станут. От силы дня три, не больше. Ну, а когда выпустят, я им расскажу.

Чего за них переживаешь?

Когда на улице оказался, они не дали сдохнуть. С полгода у себя держали как своего. Ни разу не попрекнули, не ругали, не требовали отбашлять. И даже обязанником не считали. Сынком звали. Потому помнятся. Но ты — другое дело, ничего им не должна. А они, понятное дело, захотят с тобой свидеться. Ты не бойся их. Это хорошие мужики. Можешь мне поверить.

С чего бояться стану? — не поняла Катька.

Ты особая! Не такая как все! Бабам нечего бояться, потому что терять нечего. А у тебя я теперь есть. И, не

приведись

кому обидеть словом иль взглядом! Со мной дело иметь будет.

Тогда первый у тебя на очереди Чирий. С ним ты пока не сладишь…

Колян не будет больше клеиться к тебе! Доперло. Отвалил навсегда.

А Червонец?

Если Чирий не посмеет, тот подавно струхнет. Меня он знает.

А что ты им сказал? — осмелела Катька.

Пока нет. Сейчас скажу, когда приду…

Ну, скажи мне…

Потом! Ладно? — побоялся спугнуть, оттолкнуть девчонку, понявшую все без слов.

Ладно. Я пойду! А то пацанва без меня испугается. Пусть спят спокойно, — сделала шаг в сторону, добавив: — Спасибо тебе за все!

Я завтра приду! В такое же время. Будь дома. Хорошо? — спросил Толик.

Будем ждать, — донеслось из темноты тихое, а может, это ночь решила порадовать парнишку.

Катька долго лежала в кровати с открытыми глазами и никак не могла уснуть. У нее впервые в жизни появился свой друг, мальчишка. «Он будет защищать

меня

от всех всегда», — улыбалась Катька темным стенам, потолку. И вдруг вспомнилось…

Была в кодле Чирия девчонка. Юлькой звали. Красивая, веселая. Она стала второй любовью Кольки. Он тоже защищал ее от всех, не подпускал никого ближе, чем на пушечный выстрел. Носил ей барахло, конфеты, бижутерию. А через месяц, овладев девкой, вскоре остыл и своими руками отдал кодле, сопливым пацанам для обучения.

Юлька в ногах Чирия ползала, умоляя не позорить. Все спрашивала, чем она ему не угодила? Просила не бросать ее. Колька смеялся девчонке в лицо, говоря, что баб надо менять

чаще, чем

носки.

И

не вернулся к

ней.

Вскоре

Юлька отравилась. Не выдержала, не смогла преодолеть свою ревность и унижение. Чирий не хоронил ее, а через месяц забыл даже имя…

Все они такие, твердил голос изнутри, но сердце не хотело верить, и Катька засыпала в розовом сне. «Скорее бы наступил завтрашний

день.

И он снова придет. К ней!» — гулко билось сердце.

Катьку словно подменили. Утром она встала раньше всех, чего никогда не было. Даже Голдберг, не веря своим глазам, решил обнюхать девчонку, она ли это? Катька приготовила завтрак для

всех,

накормила пса и, велев Зинке убрать в доме все до блеска, не разрешила никуда отлучаться.

Пора нам жить как людям! А то совсем превратили дом в свинарник. Все отмой. Жратвы полно, но я за фруктами схожу, — выскочила из дома.

Вернулась Катька к обеду. Зинка уже подметала двор, старательно выгребая каждый окурок. Перед крыльцом сырой половик расстелила. Девчонка вошла в дом и не узнала его. Даже стены вымыты, побелена печь. Стекла в окнах так и светятся прозрачной чистотой.

Когда ты успела? — изумилась Катька.

А я не одна. Вон, видишь, девчонка за домом? Она помогала.

Откуда взялась?

Да хрен ее

знает! Тебя ждет. С тобою говорить хочет. Вишь, как торопится, — скривилась Зинка. И Катька узнала Дашку. Ту самую, какая пришла в кодлу к Чирию незадолго до ее ухода.

Там, в Колькиной кодле, одна она не курила и не пила. Жалась в углы заморенным тараканом и смотрела на всех большущими глазами. Кроме них ничего на лице не было. Эти глаза молили всех об одном: не трожьте, не приставайте!

Колька попытался как-то силой вытащить ее из угла, но Дашка по сучьи проворно тяпнула его за палец и прокусила насквозь. За это Червонец хотел выкинуть девчонку за шиворот на улицу. Она его укусила за ляжку да так, что сквозь брюки брызнула кровь.