— Закрой пасть! — крикнул один из бандитов и замахнулся на сыщика дубинкой.

— Все, господа, хватит ссориться, — распорядился Шевиньян. — Давайте мирно поговорим, — почти вежливо сказал главарь, а затем внезапно заорал: — Вернее, говорить буду я, а вы все заткнитесь!

И, успокоившись, продолжал:

— Мы долгое время были обыкновенной, тихой и незаметной сектой поклонников сатаны. Втайне совершали свои обряды, прятались от преследований церкви и городской стражи. Но когда в Европу пришла весть о Термидадоре, я понял — это сам сатана либо его посланник! Теперь мы поклоняемся несокрушимому железному воину. Мне удалось устроиться в музей старшим смотрителем и всех служащих музея заменить своими людьми. А на днях трагически погиб директор этого заведения: ему на голову совершенно случайно упали каменная плита, кирпич и ядро от баллисты. Теперь я стал главным в музее: очень удобное прикрытие для нашей секты. Мы принялись распространять слухи о похищении и убийствах женщин по имени Елена. Пусть Париж трепещет от страха! Нам это на руку. Когда появится Термидадор, все упадут перед ним на колени!

— Не все, далеко не все! — воскликнула Елена. — Не все такие сумасшедшие и трусливые, как ты! — И зачем-то добавила: — Чтобы тебя всю жизнь запоры мучили!

— Да заткнись ты, мерзкая девчонка! Они меня и так мучают. Слушай дальше… Мы распространяли слухи, но пока еще не похитили ни одной Елены. Ты будешь первой. Дочь русского посла — отличный подарок Термидадору. Мы не убьем тебя, а подарим железному воину целой и невредимой. Пусть он делает с тобой все, что захочет. Взамен я попрошу всего лишь об одном одолжении — быть его слугами. Ну, еще Париж в придачу, для начала. Так что не такой уж я сумасшедший.

Восхищаясь своей персоной, смотритель рассмеялся. Вдруг он обратился к одному из присутствующих:

— Благодарю тебя, Жако. Твои сведения оказались верными.

— Жако! Садовник Жако! — почти одновременно воскликнули Елена, Петр и Дукалнис.

— Да, Жако, — подтвердил главарь секты, — садовник русского посольства и член нашей организации. Благодаря ему мы узнали о ваших намерениях посетить музей. Я сразу же отправил одного человека следить за вами и посыльного — за остальными членами секты. А музей я закрыл два дня назад, чтобы посторонние здесь не шлялись и не отвлекали меня от важных дел. Теперь вот что мы сделаем. — Главарь секты обратился к своим подчиненным: — Девчонку отведите ко мне в кабинет и заприте там. А этих двоих — в подвал.

И, глядя на Петра и Дукалниса, пояснил:

— Сегодня ночью вас засунут в мешки, отвезут к реке, хорошенько постучат дубинками по вашим пустым головам и, когда вы отключитесь, вытащат из мешков и утопят. Утром тела найдут, и все подумают, что все вы решили искупаться и утонули. А виноватым будешь ты, — смотритель ткнул пальцем в Дукалниса, — что не уберег молодежь. И пока напрасно будут искать в реке тело девчонки да строить предположения, там и Термидадор пожалует. Как видите, я был с вами очень откровенен.

— Грязный ублюдок! — крикнул Дукалнис.

— Мерзавец и трус! — крикнула Елена.

— Ты пожалеешь, — разбитыми губами прошептал Петр.

— Я вижу, вы со мной также откровенны. — Главарь секты усмехнулся. — Уведите их.

Сколько времени она уже находилась в этой комнате, Елена не могла сказать. Может быть, два часа, а может, и три. Ей не надели на запястья кандалы и не стали связывать, но от этого не было легче.

Кабинет смотрителя, очевидно, загодя подготовили для содержания пленницы. Окна не только закрыты решетками, но и ставнями, наглухо забитыми длинными гвоздями. В комнате стояли только тяжелая кровать и большой стол. Ни одного предмета, который мог бы послужить оружием, или с помощью которого можно было бы взломать ставни и разбить окно.

Девушка еле сдерживалась, чтобы не зарыдать от отчаяния. Она ничего не могла сделать! А ее друзьям еще хуже. Петр и Дукалнис заперты в подвале, их руки скованы кандалами, и сегодня ночью они должны умереть. Если бы Дукалнис мог выбраться из подвала… Но как?

Прежде всего надо избавиться от кандалов. Дукалнис рассказывал, что по роду службы ему приходилось иметь дело с разбойниками всех мастей, и он узнал много разных хитростей и кое-чему научился. Как, например, с помощью иголки открывать замки: дверные, на сундуках, кандалах… Стоп! Ему нужна какая-нибудь острая и тонкая железка. Но где она ее возьмет и как передаст узнику? Это невозможно!

Когда слезы уже готовы были покатиться из глаз обреченной девушки, дверь кабинета открылась и в сопровождении двух сектантов вошел Бомар Шевиньян.

— Что тебе надо, подлый убийца? — голос девушки дрожал от ярости и бессилия.

— Ты — неблагодарная девчонка, — издевательским тоном ответил ей похититель. — Тебе принесли ужин, а ты пытаешься меня оскорбить.

— Я не буду есть! — крикнула девушка в лицо смотрителю.

— Будешь, девочка, будешь. До прихода Термидадора ты нам нужна живой. Иначе мы станем кормить тебя насильно. А твоего дружка, этого мальчишку, подвергнем страшной пытке. Ты этого хочешь?

— Не смей его трогать! — Елена вновь готова была разрыдаться.

— Тогда не упрямься. Посмотри, какие вкусные блюда. И столовые приборы, как в ресторане: ложка, вилка. Вещи раритетные: из коллекции музея. Не этого, разумеется.

Шевиньян обернулся к сопровождающим, и те услужливо захихикали.

В самом деле, на подносе лежали ложка и вилка с четырьмя острыми зубчиками. Решение созрело мгновенно.

— Ну, если раритетные… Хорошо, — спокойным тоном сказала девушка. — Я буду есть.

— Хорошая девочка! — Смотритель был доволен.

— Но я требую, чтобы также накормили моих друзей! Пусть будет все, как у меня, — блюда, столовые приборы.

— Им это ни к чему. Пусть немного похудеют, моим людям легче их до реки тащить будет.

Стоящие рядом со своим главарем сектанты дико захохотали.

— Тогда я тоже есть не стану!

— Ну, опять все сначала!

— Пожалуйста, сэр! Что вам стоит? Если им суждено умереть сегодня ночью, то пусть хотя бы поужинают последний раз по-человечески. Прошу вас!

— А-а… Будь по-твоему! Сегодня я добрый, удачный был день. Отнесите заключенным ужин.

— И столовые приборы.

— Да, да. И столовые приборы. Приятно быть великодушным.

— Раритетные…

— Обойдутся и простыми!

— Перед смертью…

— Простые! Или ничего: ни обеда, ни приборов!

— Хорошо, но, сэр, простите, я хотела бы быть уверенной, что…

— Ладно, тебя отведут в подвал. Но не вздумай наделать глупостей, ты только навредишь себе и своим друзьям, они умрут не быстро, а долго и мучительно…

Дукалнис сидел на полу камеры и думал, как он будет драться в последний раз. Он сможет только бить ногами и кусаться. Вряд ли долго продержится, но подонкам придется повозиться! Больнее всего то, что он позволил обвести себя, опытного сыщика, вокруг пальца. Не смог защитить детей… Да, они совсем еще дети!

«Это я виноват, и эту ошибку даже ценой своей жизни невозможно исправить!» — мысленно казнил себя Дукалнис.

Щелкнул засов, дверь камеры открылась. Вошли трое сектантов, один из них держал в руках поднос.

— Праздничный ужин для смертников! — громко сказал тот, кто держал поднос.

Тюремщики рассмеялись.

Дукалнис хотел было ударом ноги выбить поднос из рук негодяя, но заметил Елену. Девушка кивнула Дукалнису и успела сказать:

— Пусть это поддержит вас. И поможет.

— Все, свидание окончено. Нам надо еще мальчишке занести еду.

Дверь закрылась. Дукалнис задержал взгляд на закрытой двери, будто запоминая хрупкий образ девочки. «Она даже в плену, в смертельной опасности думает о своих спутниках, а я…» Узник опустил голову, пытаясь справиться со слезами. Его взгляд переместился на поднос: он увидел столовые приборы и все понял. Она упросила тюремщиков принести пленникам хороший ужин, но не ради еды, а ради одного-единственного предмета — вилки!