Не исключается, конечно, возможность и другого предположения адмирала, а именно, что «Шарнгорст» и «Гнейзенау» пошли к Панамскому каналу, так как ожидаемое их прибытие в чилийские воды уже запоздало на две недели. Побудить Краддока взять на себя риск могло также и сообщение Адмиралтейства о формировании англояпонского отряда для северной части Тихого океана, действовать совместно с которым ему предписывалось в будущем.

Иначе трудно себе объяснить, почему начальник эскадры, имея столь слабые силы, из которых две лучшие боевые единицы — GoodHope и Mоnmouth — недавно вступили в строй и почти не производили стрельб, рискнул пойти навстречу двум современным образцовым неприятельским крейсерам, из которых каждый был равен по силе его флагманскому кораблю.

Во всяком случае, если адмирал Краддок действительно думал, что Шпее пошел к Панамскому каналу, то он жестоко ошибся.

12 октября Шпее совместно с «Нюрнбергом» прибыл на Восточный остров и там встретился с «Дрезденом». Последний, упустив пароход Ortega, крейсировал на торговых путях до высоты Коронеля, но безуспешно. Повернув обратно и держась вне видимости берегов, 29 сентября он пошел к Mas-a-Fuera, где погрузил уголь со своего угольщика «Бадена», после чего отправился на Восточный остров на буксире того же «Бадена», куда и прибыл за два дня до прихода Шпее. 4 сентября «Лейпциг» присоединился к нему, и, таким образом, сосредоточение германской Тихоокеанской эскадры закончилось.

На Восточном острове, пустынном, забытом владении Чили, представляющем собой лишь скотопригонную ферму, никто не мешал эскадре. Местные власти были совершенно бессильны обеспечить нейтралитет, и эскадра простояла спокойно почти 4 недели и сделала все, что ей требовалось. 18 октября, пока Краддок в ожидании Canopus стоял на Фолклендских островах, немцы пошли в Маз-а-Fuera, где к ним присоединился 27 октября «Принц Эйтель Фридрих» вытесненный из новогвинейских вод австралийской эскадрой.

Надо думать, что к этому времени адмиралу Шпее уже было известно, что наши крейсеры заходили в Вальпараисо, так как в тот самый день, когда Краддок пришел в свою секретную базу (27 октября), германская эскадра снялась с якоря и в полдень 30 октября находилась в 50 милях на восток от Вальпараисо. В этом районе Шпее крейсировал вне видимости берегов, отправив вскоре в этот порт «Принца Эйтеля». Последний на пути погнался за английским пароходом Colusa и продолжал погоню настолько близко к берегу, что чилийская канонерка вышла для охраны нейтралитета в своих территориальных водах.

На следующий день, зная определенно, что Glasgow в Коронеле, Шпее решил немедленно идти туда с целью его отрезать. Однако Glasgow вышел вовремя, чтобы не попасться, но слишком поздно, чтобы предупредить своего флагмана.

Примерно в это время адмирал Краддок начал свой поиск к северу, считая вероятным противником лишь «Лейпциг», тогда как на самом деле против него в 60 милях к северу от залива Arauco сосредоточилась вся германская эскадра.

Эскадра Шпее также рассчитывала на встречу только с одним Glasgow. Подходя к Коронелю, Шпее предполагал выслать для осмотра побережья «Нюрнберг», расположив остальные суда полукругом в расстоянии 20 миль от гавани.

Такова была обстановка 1 ноября к 14.30 в момент присоединения к эскадре Glasgow. Ни британский, ни германский адмиралы не подозревали о присутствии друг друга, считая, что предстоящая им задача сводится лишь к тому, чтобы отрезать отдельный крейсер противника.

Адмирал Краддок, идя 10-узловым ходом, приказал судам своей эскадры занять места в линию от флагманского крейсера на расстоянии 15 миль друг от друга в следующем порядке: Good Hope, Monmouth, Otranto, Glasgow.

Дул свежий зюйд-ост, разводивший крупную волну.

Два часа спустя, в 16.20, когда эскадра еще не закончила своего последнего построения, Glasgow заметил справа по носу дым и через несколько минут изменил курс на SO 84°, повернув на него. Пять минут спустя Otranto, находившийся от Glasgow на WNW в 2 милях, поднял сигнал, что и он видит дым.

Еще через четверть часа Glasgow понял, что долгожданный момент наступил: у него не оставалось сомнений, чей дым он видит. В 4.40 командир Glasgow донес о появлении «Шарнхорста» и «Гнейзенау» и одного легкого крейсера, а через пять минут окончательно смог определить их курс.

Неприятель повернул на него, и Glasgow, подняв сигнал «Вижу неприятельские броненосные крейсеры, идущие курсом SO», полным ходом курсом SW 65° пошел на соединение с Good Hope, который в свою очередь повернул в сторону неприятеля. Monmouth и Otranto следовали за флагманом.

Canopus, вышедший накануне в 9 часов с рейда Vallenar, находился еще далеко — почти в 300 милях к югу, медленно выгребая с угольщиками против большой волны на пути в Сан-Феликс.

Нельзя без волнения мысленно представить себе чувства, которые должен был испытать доблестный начальник, оказавшийся вопреки всем своим рапортам Адмиралтейству в безвыходном положении, в которое он не мог не считать себя втянутым вопреки своим намерениям и расчетам.

Пелена, окутавшая один из самых трагических моментов морской истории Англии, никогда не будет рассеяна. Что пережил погибший адмирал, каковы были его мысли в момент встречи с врагом, останется для нас тайной, но не подлежит сомнению, что ни одного мгновения он не колебался.

Когда в 16.30 Glasgow обнаружил неприятеля, германские суда шли вдоль побережья, чтобы занять позицию у Коронеля. Флагманский корабль «Шарнхорст» занимал крайнее внешнее место, «Нюрнберг» — внутреннее, но так как последний перед тем гонялся за каким-то небольшим пароходом, то находился еще вне видимости. «Дрезден», получивший приказание поддерживать связь с «Нюрнбергом», следовал в 12 милях позади.

Таким образом, эскадра адмирала Шпее была в достаточной степени разбросана. Она имела возможность развить скорость только в 14 узлов. Увидев британские суда на SW, Шпее приказал разводить пары во всех котлах и, не ожидая присоединения вызванных легких крейсеров, начал погоню в строе кильватера, быстро доведя ход до 20 узлов и стараясь все время держать противника на 4 R справа по носу.

«Ветер был южный, — докладывал впоследствии Шпее, — силой до 6 баллов, разводивший большую волну, и я должен был стараться, чтобы неприятель своим маневрированием не поставил меня под ветер. Кроме того, выбранный мною курс помогал мне отрезать противника от нейтрального берега»[70].

В предвидении намерений адмирала Краддока германский адмирал, надо думать, недалеко ушел от истины.

Позволив себе разлучиться с кораблем, присланным Адмиралтейством на поддержку, Краддок тем не менее не высказал никаких признаков желания избегнуть боя.

Вполне вероятно, что, приняв во внимание взаимное положение эскадр и их ход, он считал невозможным отступить на соединение с Canopus, не будучи вынужденным принять бой, и потому считал наиболее для себя правильным начать этот бой, пока выгоды освещения находились на его стороне.

Как уже указывалось выше, Glasgow, обнаружив противника, который повернул на него, совместно с Monmouth. и Otranto полным ходом пошел на присоединение к флагману. Это произошло в 16.47, а в 17 часов их заметили с эскадры Шпее уходящими на запад; курс Glasgow был SW 65°. Насколько позволяла помеха немцев, он беспрерывно передавал радиосообщения о курсах и строе противника.

В 17.10 адмирал Краддок приказал поднять пары во всех котлах и сблизиться с Glasgow, ближайшим к неприятелю.

Курс трех наших крейсеров, подходивших к адмиралу, был приблизительно WS. В 17.10 курс германской эскадры был SW, в 18 часов с нее заметили Good Hope.