Здесь арабы встречали «людей, плавающих на кораблях по морю». Басра — родина национального эпоса — сказок «Тысячи и одной ночи».

Независимо от стратегических соображений, занятие этого города имело большое моральное значение.

Из-за плохих погодных условий задержалась выгрузка артиллерии, но тем не менее генерал Барретт решил начать продвижение 17 ноября.

Весь успех зависел от скорости; отсутствие артиллерии у сухопутных войск компенсировалось канонерками.

Капитан Садлер должен был сопровождать войска с канонерками Odin, Espiégle и двумя вооруженными катерами. Действию судовой артиллерии препятствовали леса пальм, и корректировку огня можно было бы вести только с марса, передавая приказания оттуда через мегафон. Но генерал Барретт предполагал, атакуя турецкий фланг, выбить неприятеля из естественных укрытий и поставить под огонь судов.

С рассветом наступление началось, и к 9 часам численность неприятеля стала известна.

Турок было около четырех тысяч, арабов — около полутора тысяч при двенадцати орудиях. Располагались они в 12 милях вверх по реке, окопавшись у старого форта, немного выше Sahil. Однако правый фланг их расположения тянулся так далеко на запад и шел по такой неудобной местности, что обойти его не представлялось возможным.

План пришлось изменить. Генерал Барретт решил атаковать центр и левый фланг по обеим сторонам форта, являвшегося, по-видимому, ключом позиции.

Атаку встретили метким огнем полевой артиллерии и пулеметов, против которого суда не могли много сделать. К 13.15, несмотря на все трудности и значительные потери, наши части обратили неприятеля в бегство. Дожди, совершенно испортившие дороги, а также продолжавшийся обстрел не позволили начать преследование немедленно, но суда смогли обстрелять и поджечь неприятельский лагерь.

В ожидании прибытия снабжения, необходимого для выступления на Басру, наши войска стали укрепленным лагерем.

Вскоре выяснилось, что неприятель отступил на другую позицию, у Balzaniyeh, в устье реки Карун, у длинного острова Дабба, низменный конец которого находился против Мухамера. Сведения исходили от дружественного нам шейха Мухамера, сообщившего, кроме того, что в северном, т. е. главном, проходе реки, впереди острова Дабба, нас ожидает препятствие в виде затопленного немецкого парохода Гамбург-Американской компании, укрывшегося с началом войны в Шатт-эль-Арабе. По бокам его были затоплены два судна меньших размеров.

Все снабжение экспедиционного отряда базировалось на речном транспорте, и это неожиданное препятствие являлось серьезным затруднением. Однако генерал Барретт решил двигаться дальше, как только появится малейшая возможность.

Капитан Садлер отправился лично выяснить положение и 19 ноября вышел на канонерской лодке Espiégle. Его встретили огнем 500-тонной канонерки Marmariss, вооруженного катера и 15-фунтовой батареи, расположенной на левом фланге турецкой позиции в Balzaniyeh. Затопленный пароход находился в угле ее обстрела.

Espiégle отвечал с большим успехом: катер быстро потопили, Marmariss обратили в бегство вверх по реке, батарею заставили замолчать. В канонерку попаданий не было.

Спокойно исследовав загражденный фарватер, капитан Садлер убедился, что проход закрыт не полностью и что между пароходом и островом осталось некоторое свободное пространство.

После возвращения Садлера и его доклада генералу Барретту решили начать наступление на Balzaniyeh с рассветом 21 ноября.

Вооруженные катера, следуя по мелководному фарватеру, должны были поддерживать правый фланг наступающей колонны, a Espiégle, Odin и только что прибывший пароход Lawrence — обстреливать форт и постараться форсировать проход.

До вечера 20 ноября оставалось, однако, сомнительным, можно ли начинать наступление, так как артиллерию все еще не удавалось выгрузить.

Вопрос продолжал оставаться открытым, как вдруг пришло неожиданное известие из Мухамера, что неприятель оставил позицию у Balzaniyeh.

Под влиянием действий Espiégle или по какой-либо другой причине, но арабы начали дезертировать, и неприятель решил отступать вверх по реке.

Канонерка Marmariss, отступившая в Басру, ушла далее, и на ней бежал вали Басры и Багдада. Весь гарнизон Басры, посаженный на баржи и пароходы, отступал к Амаре в 100 милях вверх по реке Тигр.

Капитан Садлер на следующее утро отправился удостовериться в верности сообщений. Найдя позицию покинутой, он приступил к очистке фарватера, но не успел ее закончить, как подошел катер с депутацией из Басры, сообщившей, что неприятель оставил город, и умолявшей спасти город от арабов-грабителей.

Садлер немедленно возвратился в лагерь и предложил отправить в Басру два батальона на пароходах.

Предложение его было принято. Канонерки Espiégle, Odin, Lawrence отправились туда же к 15 часам. Им удалось пройти загражденное место. Ненадолго задержавшись, чтобы привести в негодность брошенные в форте орудия, они продолжали свой путь и к 17 часам ошвартовались в Басре у здания таможни.

Город горел и находился во власти грабителей, но несколько холостых орудийных выстрелов обратили их в бегство. Высаженные десантные партии заняли набережные и принялись тушить пожары. На следующее утро (22 ноября) было послано большое количество людей, и началась работа по приведению города в порядок.

На всех общественных и публичных зданиях подняли английские флаги, в том числе и на здании германского консульства, личный состав которого был объявлен военнопленными.

Несколько часов спустя десантные партии сменили прибывшие два батальона, и порядок был установлен полный. В течение дня в город вошел генерал Барретт с главными силами. Британский резидент сэр Перси Кокс в торжественной обстановке, окруженный морскими и сухопутными командами, зачитал обращение к населению, в котором объявлялось, что турецкий протекторат свергнут, и никогда больше турки не займут Басру.

Письменное уведомление об этом послали всем соседним дружественным шейхам. Одновременно были приняты меры для укрепления Эль-Кувейта — важного стратегического пункта, расположенного в глубине залива со стороны Аравии. Шейху Мухамера отправили значительный отряд для охраны его владений с объявлением, что его владения признаются независимыми и находящимися лишь под английским покровительством. Впоследствии это закрепили особым соглашением.

Таким образом, меньше чем через три недели после начала военных действий с Турцией мы стали твердой ногой у ворот водного пути в Месопотамию.

Теперь надлежало подкрепить наш престиж среди арабов настолько, чтобы иметь возможность рассматривать занятую территорию как надежный плацдарм для отражения всяких попыток турок завладеть через Аравию нефтеносными землями в Ахбазе.

Паш резидент считал необходимым спешно использовать большой моральный эффект военного успеха и настаивал на немедленном наступлении на Багдад, но это мнение, хотя и разделяемое многими, не находило сочувствия у правительства Индии и в министерстве по делам Индии в Лондоне.

Не оспаривая того, что крайне желательно по соображениям политического характера быстро занять древнюю столицу арабов, эта операция считалась преждевременной как из-за недостаточности наличных войск, так и ввиду неорганизованности снабжения экспедиционного отряда. Правительство находило достаточным для начала закрепить приобретенную территорию занятием Эль-Курна — пункта, расположенного в 45 милях выше Басры, где слияние Тигра и Евфрата образует Шатт-эль-Араб.

Важное стратегическое значение Эль-Курна неоспоримо — в местных условиях его легко защищать, и, кроме того, он прикрывал плодородные пространства Шатт-эль-Араба.

27 ноября было окончательно решено ограничиться занятием Эль-Курна.

Генерал Барретт решил начать продвижение 3 декабря (к этому времени прибывали в Басру 17-я бригада и отставшие части его дивизии).

Затруднения в предстоящей операции предвиделись главным образом навигационного характера.