Мы наметили также провести показ различных видов секретного оружия и совещание офицеров с учеными, создавшими это оружие. Чтобы ускорить дело, решения, принятые на совещании, должны были направляться прямо в Вашингтон для утверждения соответствующими службами и управлениями. Предыдущие совещания на Мэр-Айленд и Хантерс-Пойнт прошли весьма успешно, и я надеялся на прогресс в вопросе о новых установках и секретном оружии, которые мы ожидали с нетерпением.
Нам срочно требовались новейшие радиолокационные установки, срок поступления которых давно прошел. Работа этих радиолокаторов не могла быть засечена японскими поисковыми радиолокационными приемниками. Использование таких станций избавило бы наших подводников от внезапного появления самолетов противника, которые легко обнаруживали подводные лодки по работе их радиолокационных установок. Ускорение производства новых радиолокаторов диктовалось и другим важным обстоятельством. Для того чтобы высвободить для выполнения других задач корабли легких сил, несшие дозорную службу у острова Окинава, адмирал Спрюэнс предложил заменить их подводными лодками. Эскадренные и эскортные миноносцы и другие корабли легких сил, обеспечивавшие безопасность главных сил флота, несли большие потери от вражеских бомбардировщиков и самолетов со смертниками. Использование подводных лодок, оборудованных радиолокационными станциями, позволяющими обнаруживать самолеты на большом расстоянии, имело значительные преимущества. Офицеры наведения истребительной авиации, находясь на подводных лодках, могли бы своевременно предупреждать самолеты воздушного охранения о приближающейся опасности и наводить их на противника. В случае же прорыва вражеских самолетов через воздушное охранение подводным лодкам достаточно было погрузиться, чтобы избежать опасности. Этот план казался очень хорошим, и до начала «операции Олимпик» (вторжение на остров Кюсю), намеченной на 1 ноября, нам нужно было иметь 24 специально оборудованные подводные лодки с обученным личным составом.
Испытания и совещание в Сан-Диего были назначены на 23–27 апреля. Я оставил на Гуаме своего заместителя Брауна, а сам отправился в Штаты. Находясь проездом в Пирл-Харборе, я воспользовался возможностью присутствовать 19 апреля на испытаниях секретной «приманки», которая должна была облегчить подводным лодкам уклонение от атак противолодочных кораблей противника. В этих испытаниях участвовали подводная лодка «Скейт» и эскортный миноносец «Уитмэн». Быстро освоив технику использования этого устройства, «Скейт» несколько раз успешно уклонилась от эскортного миноносца. Впервые испытания этой ловушки я видел в августе 1944 года на полигоне близ Сан-Диего. С тех пор все мы буквально молились за успех начатого дела. Использование этих устройств помогло бы спасти жизнь сотням подводников и сберечь миллионы долларов, необходимых для строительства подводных лодок.
На следующее утро я снова вышел в море на «Скейт». Мы несколько раз форсировали учебное минное заграждение с помощью гидролокатора, работа которого вызвала всеобщее восхищение. После полудня «Скейт» выпустила несколько новейших секретных торпед по десантному кораблю, с которого я наблюдал за ходом испытаний. Результаты были невысокими, но весьма обнадеживающими.
21 апреля наша группа представителей подводных сил Тихоокеанского флота вылетела в Сан-Диего. В группу входили капитан 2 ранга Йомэнс (отдел стратегического планирования и новой техники), капитан 2 ранга Ирвин (служба наблюдения и связи), капитан 3 ранга Пирс (командир «Танни») и капитан 3 ранга Фей (офицер по электронным устройствам). В Сан-Диего мы встретились с представителями управления начальника морских операций, управления кораблестроения и ремонта, артиллерийского управления и военно-морской научно-исследовательской лаборатории. Вскоре к нам присоединились командующий подводными силами Атлантического флота контр-адмирал Стайер и несколько офицеров его штаба. В глубоководных и мелководных районах близ Сан-Диего были поставлены учебные минные заграждения. В базе находились готовые к выходу в море подводные лодки «Флайинг Фиш» и «Редфин», оборудованные тремя типами минных обнаружителей, которые и предстояло испытать.
Последующие четыре дня были самыми интересными в моей жизни. Вместе с нами работали крупнейшие специалисты в области обнаружения мин, а также капитан 3 ранга Пирс, который с помощью гидролокатора первым форсировал минное заграждение противника и нанес на карту линии мин. Целых два дня мы гоняли «Флайинг Фиш» и «Редфин» через учебные минные поля. Результаты почти без исключения оказались отличными, хотя условия для работы гидролокаторов были далеко не идеальными. Испытаниям часто мешали морские водоросли. Кроме того, недалеко от Пойнт-Лома на дне были обнаружены какие-то обломки, дававшие в репродукторе гидролокатора звонкое эхо, присущее стальному корпусу корабля.
Во время одного из учебных заходов подводной лодки я сам сидел у гидролокатора и вел поиск. Мне удалось получить эхо в репродукторе и импульс на экране от какого-то предмета, который я классифицировал как мину. По мнению специалистов, звук был слишком скрипуч для мины, и они утверждали, что это всего-навсего пучок морских водорослей. Мы прошли под этим предметом, и когда всплыли, «пучок водорослей», повисший на левом пере носового горизонтального руля, оказался учебной миной. Надо сказать, что специалисты в тот момент почувствовали себя неважно.
Во время испытаний мы узнали о существовании в морской воде «термических пятен», как их называют ученые. Это небольшие участки теплой воды, окруженные холодной и отражающие звуковые волны. Нам впервые довелось столкнуться с таким явлением, и я немедленно сообщил о нем на Гуам, добавив к радиограмме в виде шутки: «Постройте учебные термические пятна». Представьте себе мое удивление, когда, возвратившись, я действительно увидел учебные «термические пятна», придуманные Зиглаффом и его подчиненными. Они выстреливали из подводной лодки специальный состав «пилленверфер», который так же, как сельтерская вода, создавал огромное количество пузырей. Подводная лодка кружилась вокруг этого облака пузырей, и в течение нескольких минут гидроакустики лодки получали совершенно отчетливые отраженные сигналы. Мы стали постоянно применять этот способ для проверки действия обнаружителей мин во время боевого похода.
У каждого типа минных обнаружителей были свои сторонники, но, на мой взгляд, частотно-модуляционный гидролокатор больше всего удовлетворял нашим требованиям. Он использовал частоту, отличную от частоты японских гидроакустических станций, что уменьшало возможность обнаружения его работы. Это приобретало важное значение при форсировании минных заграждений противника или поиске мин в районе предполагаемых мест высадки десанта. Обнаружение подводной лодки в такой момент могло оказаться гибельным для нее. Мне нравилось также, что при контакте с миной на экране гидролокатора появлялся характерный грушевидный выброс, а в репродукторе слышался звук, напоминающий звон колокольчика. Другие типы обнаружителей давали лишь неопределенный световой выброс на экране без внятного звукового эхо-сигнала.
Совещания, состоявшиеся в Вашингтоне после этих испытаний, дали вполне удовлетворительные результаты. Мне удалось убедить членов объединенного комитета армии и флота по установлению очередности выполнения заказов в том, что нам нужно немедленное разрешение на 24 ультракоротковолновые радиолокационные станции типа «SV» для обнаружения самолетов и 24 гидролокационные установки, которые нам обещали доставить только в сентябре. То, чего мы не могли добиться в течение нескольких месяцев переписки, было достигнуто за несколько минут разговора.
18 мая, полный самых лучших впечатлений от поездки в Сан-Диего и Вашингтон, я снова очутился на борту «Холланд», стоявшей в бухте Апра. Здесь я узнал, что контр-адмирал Браун переведен от нас в район Алеутских островов командиром дивизии крейсеров. Донесений о потоплении судов противника поступало немного, но спасение сбитых летчиков велось успешно, и количество спасенных за месяц доходило до 100 человек. Сильно продвинулась и подготовка «операции Барни» (прорыв подводных лодок в Японское море), названной так в честь капитана 3 ранга Барни Зиглаффа — автора ее плана.
