Донесения были. Она села в такси, которое следует по трассе Пясечно — Гура Кальвария.

Какой номер такси?

Могу сообщить. Есть и номер «вартбурга», на котором она отъехала с Гжималы.

Значит, она была на машине?

Да, на «вартбурге». Он стоял на улице...

Соединюсь с вами по приезде в управление,— прервал Выдма.

Сведения, которые он получил, были довольно неожиданны. Судя по всему, следует немного подождать, чтобы убедиться, действительно ли эта особа направилась в Залесье, Когда он входил в свой кабинет, за окном уже серело. О доме и о том, чтобы выспаться, нечего было и мечтать. Он вновь вышел на связь с дежурным. Ему рассказали все про «вартбург» и подали очередное донесение. Такси свернуло с шоссе и в данный момент проезжает Жабенец.

— Передайте им адрес, куда, как я предполагаю, она направилась: Променная улица, тридцать девять,— распорядился Выдма.— Ни в коем случае не обнаруживать себя, но за домом вести наблюдение. Не исключено, что там будут крутиться подозрительные типы. Их можно арестовать лишь в случае явно враждебных намеренны или действий. Если они надумают уходить, Эльмер оставить, а их не выпускать из поля зрения. Не исключено, что она будет отсыпаться, проспит всю ночь. В тринадцать ноль-ноль наблюдение передать поручику Герсону.

— Слушаюсь. Распоряжение понял.

В семь часов поручик Герсон, тихо посвистывая, вошел в кабинет Выдмы.

— Приветствую вас, товарищ мажор!

Его приветствие, в котором прозвучали весьма бодрые нотки при соблюдении всех правил субординации, не было должным образом оценено.

Ваша милость уже на ножках? — проскрипел нелюбезно Выдма.— Очень хорошо, работы невпроворот.

Неужели что-нибудь новенькое? — Поручику никак не удавалось найти правильный тон.

Эта особа отыскалась.

Громы небесные! Потрясающая новость, а наш уважаемый патрон что-то не в духе?

Увы, с ней опять новые хлопоты. Выскользнула буквально у меня из рук, и теперь мы вновь не спускаем с нее глаз, чтобы не улизнула.— Майор кратко рассказал

поручику о происшедшем.

Разве не проще задержать ее, коль скоро знаем, где она находится? Сразу бы многое выяснили.

В нашу задачу входит задержание всей банды, а не одной Эльмер, тем более что в создавшейся ситуации она стала своего рода связующим звеном...

Понимаю. Мы держим ее в руках, и, пожалуй, нестоит убирать у них из-под носа столь лакомый кусочек. А не попытаются ли они вновь организовать похищение?

Я этого не исключаю, только думаю, что теперь, пожалуй, они не будут столь нагло работать. Ну и мы примем все меры предосторожности. С одной стороны, должны предупредить эту девицу о грозящей ей опасности, а с другой стороны, не выпускать из рук всех нитей. Так вот, доблестный воин, получайте задание: в тринадцать ноль-ноль прибыть автомашиной с двумя людьми в Залесье и принять наблюдение за этой особой. Детали передачи оговорите с опергруппой автомашины 36. До этого узнайте, кто владелец «вартбурга» и такси.— Выдма продиктовал номера машин.— Эльмер, вполне возможно, болтала с таксистом, может, из него что-нибудь полезное вытянете.

А как с деньгами?

Похоже, наше предположение, что они в камере хранения, подтверждается.

Ловкая особа,— констатировал Герсон.— Номера записал, это я быстро проверю, а не стоит ли заняться поисками Кароля? До тринадцати часов я, пожалуй, успею.

Выдма что-то обдумывал про себя.

— Согласен. Будешь проходить мимо канцелярии, скажи, чтобы прислали этого вахтера из заводской охраны, и попроси Бурого вести протокол.

Давайте еще раз повторим все сначала,— попросил Выдма, продолжая допрос.— Расскажите, как было с Белецким? Он вошел точно в двадцать два часа десять минут... И потом?

Панове...— вздохнул вахтер,— ну сколько уже раз я вам рассказывал!.. И должен все повторить сначала?

Возможно, и больше, пан Лабусь, пока не вспомните все детали. Один раз вы сказали, что Белецкий задержался на несколько секунд, а потом не секунд, а минут,

а Герман вначале разговаривал с вами стоя, а потом на минуту присел... А на самом деле как было?

Неужто так это важно?! Вы все время ловите меня на слове. Не может же человек все сразу точно припомнить, как бы вам хотелось.

Ну, вот видите. Поскольку любая мелочь очень для нас важна, и приходится все начинать сначала. Я тоже сыт вашими объяснениями по горло, но мы не сможем закончить, пока вы не перестанете выкручиваться.

Да не выкручиваюсь я, провалиться мне на этом месте! — вахтер стукнул себя в грудь.

Тем лучше, я ведь все равно вытяну из вас всю правду, так что будем сидеть здесь до рассвета. Кое-что я уже начал понимать, в случае .чего смогу вам помочь! Итак, прошу вас, все сначала. Белецкий проходит через проходную ровно в двадцать два десять, так?

Да, точно в это время.

— И дальше? Рассказывайте.

Вахтер покрутил головой и принялся повторять свои показания:

Белецкий сказал мне: «Пан Лабусь, я уже закончил свои дела, а вы, значит, будете сидеть здесь до утра». Он приостановился и посмотрел на стенные часы. Тогда и я посмотрел, потому и помню точно, сколько было времени.

В каком месте стоял Белецкий?

Остановился возле стола, который стоит в проходной как раз под часами.

Что вы делали в это время? Стояли, ходили по комнате? Продолжайте...

Сидел за столом и ужинал, еду принес с собой, жена всегда готовит и дает мне в котелке, когда заступаю в ночную смену, я привык поздно ужинать.

Ну, и что же вам жена приготовила па ужин?

Я уже вам говорил, гороховый суп и хлеб. Когда Белецкий вошел, я как раз сидел за столом и ел.

— А котелок, какой? Солдатский?

Солдатский, двойной. Когда надо — на два блюда. В тот раз во второе отделение жена положила хлеб.

Давайте вернемся к Белецкому. Что потом?

Остановился, видит, что я ем, сказал: «Приятного аппетита, пан Лабусь, я уже закончил своп дела, а вам сидеть здесь до утра...» Посмотрел на часы, тогда и я поднял голову и посмотрел, сколько времени. Потом Белецкий спрашивает: «Вкусный суп? Жена, наверное, на корейке сварила?» Я ответил, что вроде ничего себе, вкусный... Тогда он говорит: «Вы на ночь не наедайтесь, а то спать захочется!» Я не успел ему на это ничего сказать, потому что он рассмеялся, этим своим смехом, будто ворота заскрипели, и ушел.

Кто-нибудь еще был в проходной, кроме вас?

Нет, я и Белецкий...

Вахтер умолк и настороженно посмотрел на Выдму.

Что вы замолчали, продолжайте. Значит, Белецкий ушел, а дальше...

А дальше ничего не происходило. Я заканчивал, есть, и тут в проходную вошел Герман. Он заместитель начальника охраны и должен проверять посты. Я убирал котелок, когда он вошел, осмотрелся и спросил: «Как у тебя? Спокойно?» Я сказал, что спокойно, да и что могло быть?

Тогда он предупредил, чтобы я был начеку, потому что в сейфе остались деньги. Но об этом я знал и без него, вот и ответил, что понимаю, как надо нести службу.

Как вы разговаривали? Стоя?

Нет, Герман присел, и мы закурили.

И долго он сидел? Когда ушел?

Как кончили курить. Повторил еще раз, чтобы не заснул, и ушел.

Кто кого угощал сигаретами? Он вас или вы его?

Точно не помню,— задумался вахтер,— кажется, он...

Что вы делали, когда Герман ушел?

Как обычно, что на посту можно делать? Прошелся по помещению, выглянул на улицу, потом в другую дверь вышел во двор. Все было тихо, спокойно, сел, немного

почитал газету. Я человек, привыкший к такой работе, не замечаю, как тянется время, когда дел никаких нет. Так просидел до самого утра, и тут утром началась вся эта кутерьма.

Выдма не отводил глаз от лица вахтера:

И это все?

Л что еще может быть? Рассказал все как на исповеди.

Неплохо вы исповедуетесь, пан Лабусь. О грехах, значит, умалчиваете?

Я? Умалчиваю? Надо же такое сказать,— искренне возмутился вахтер.

Да. Никак не хотите признаваться, что после ухода Германа вы вздремнули. Прихватили несколько часиков.