Откуда, черт побери, я мог знать?

Вот об этом я и хотел вас спросить. Ведь вы просили Янину Эльмер предостеречь сестру и сказать ей, что Яхма подозрительный тип.

Это ни о чем не говорит, я вовсе не знал, что он был грабителем. Просто я повторил то, что услышал, уже не помню от кого.

Удивительно короткая у вас память. Подозрительный тип отбил у вас девушку, но, несмотря на это, вы поддерживаете с ним отношения... Есть над, чем призадуматься, вам не кажется?

Я, отношения?.. Это какое-то недоразумение!

Не отрицайте. Нам известно больше, чем вы думаете.

Урбаняк наклонился вперед и оперся руками о край стола. Выдма не без удовольствия заметил, что выстрел попал в цель, так как руки у Урбаняка дрожали, а на лбу выступили капельки пота.

—Ведь именно ему вы передали отпечатки ключей от сейфа?

Это неправда! Неправда! — Голос Урбаняка звучал пискляво, истерично. Он почти кричал, а пальцы, которыми он вцепился в край стола, побелели.

Так, значит, Яхма обманул?

Он не мог этого сказать. Я требую очной ставки! Пусть он мне скажет это в глаза!

Вы слишком уверены в себе, Урбапяк,— спокойно заметил Выдма,— а все потому, что знаете: очной ставки быть не может,— знаете, что Яхма мертв, хотя в газетах ничего относительно его убийства не сообщали.

Слова эти буквально парализовали Урбаняка. Какое-то время он в упор смотрел на Выдму глазами полными удивления, потом повторил, произнося слова почти шепотом:

— Убит? Яхма убит? Кто... Кто это сделал? Майор безразлично пожал плечами:

Следствие ведется. Но я думаю, что собственными дружками из той же шайки, и этого я не собираюсь от вас скрывать.

Вы хотите меня запугать... Но я... Я действительно ничего не знаю...

Он покачнулся и наверняка упал бы со стула, если бы поручик Герсон не успел его подхватить.

Выдма взял графин и протянул ему стакан воды.

— На этом сегодня закончим. Завтра допрос продолжим, прошу обдумать создавшуюся ситуацию. Правдивые признания могут облегчить вашу участь. Завтра в десять прошу вас быть здесь.

Но в десять Урбаняк не явился, на работу он тоже пе вышел, было установлено, что он не ночевал дома. И, как вытекало из рапорта, между девятью и десятью часами вечера ему удалось скрыться от сотрудника милиции, ведшего за ним наблюдение.

Двери в квартиру я обнаружил без труда. Я уже поднял было руку к звонку, но тут с удивлением заметил, что дверь не закрыта, сквозь узкую щель в коридор проникал тусклый свет. Квартира была не заперта. Меня охватило предчувствие, что произошло что-то страшное. Я вспомнил неоконченную фразу там, в бараке, и видел, как эти двое, выйдя из дома, ничего не несли в руках. Что же случилось с девушкой? Может, действительнв, как сказал один из них, она украла деньги? Где же красная сумка? Если она прихватила вещи Терезы, от нее всего можно ожидать.

Я перешагнул порог и оказался в небольшой прихожей, дверь в комнату тоже была приоткрыта, именно из-под нее пробивался свет, который я заметил на лестнице.

Я вошел в довольно просто обставленную комнату. Но мне было не до разглядывания мебели, так как я увидел лежащего на полу человека. Это был знакомый мне брюнет с черными усиками. Он лежал в луже крови и не подавал признаков жизни.

Я с трудом поборол чувство страха и свое желание как ложно скорее уйти из квартиры. Осмотревшись, я увидел стоявшую на столике возле тахты фотографию. Я знал, что рано пли поздно тут появится милиция, поэтому, обойдя труп, я подошел к столику, вынул носовой платок и, обернув руку, взял рамку. Лицо, которое я увидел, было очень выразительным. Надо лбом вздымалась волна светлых волос, полные чувственные губы хитро улыбались.

Подцепив фотографию ногтем, я вытащил ее из рамки. При этом оторвался уголок, но в целом фотография не пострадала. С интересом я перевернул ее, ища подпись, надеясь, что найду там имя владелицы. К сожалению, оборотная сторона была пуста. Любой ценой я должен узнать се имя. Может, здесь есть какой-нибудь конверт с обратным адресом или записки? Я начал поиски. Просмотрел гардероб, потом по очереди все находившиеся в комнате ящики. Единственной добычей, которую мне удалось получить, была цветная открытка, на ней пляж в Сопоте. На открытке всего несколько слов и под ними уже известное мне имя — Анка. Она писала Виктору Яхме: «Мне удалось достать комнату в «Белой чайке» — привет». И под этим дата: «19 июля с. г.»

Открытку и фотографию я аккуратно положил в бумажник. Погасил свет, пользуясь платком, закрыл одну и вторую дверь п быстро оказался в машине. Для одной ночи впечатлений было более чем достаточно. Вставляя ключ в замок своей квартиры, я услышал настойчивый телефонный звонок. Однако я не успел подойти к аппарату, звонки прекратились. Я посмотрел на часы. Было около трех, значит, это мог быть только Кароль, который этой ночью дежурил в редакции и, конечно, не думал считаться с тем, что я, возможно, сплю. Телефон зазвонил снова, когда я уже в пижаме вышел из ванной и собирался разложить постель на тахте. Конечно, это был Кароль.

Ну, чего? — набросился я не слишком вежливо, узнав его голос. Но это не помогло.

Где тебя до сих пор носило?! — Кретин, у него еще были претензии! — Я звоню каждые полчаса, наверное, уже десятый раз.

Странный вопрос. Я был там, куда ты меня послал.

До сих пор?

До сих пор? До сих пор? — передразнил я его.— И если б ты знал, в какую историю ты меня впутал, то разговаривал бы со мной стоя на коленях.

И что, ты нашел ее?

Что я нашел, это не по телефону. Сейчас я должен выспаться, приходи утром, поговорим.

О каком сне ты говоришь! — решительно заявил Кароль.— Приготовь кофе, я буду у тебя через четверть часа!

Я уже понял, что о сне и думать нечего, и только заметил предостерегающе:

— Если приедешь хоть чуть позже, я спущу тебя с лестницы! — и положил трубку.

Упоминание о кофе смирило меня с мыслью, что я не скоро окажусь под одеялом. Был у меня и другой рецепт для улучшения самочувствия. Включив кофемолку, я вытащил бутылку водки и две рюмки.

Вода как раз закипала, когда раздался звонок в дверь.

Ну, рассказывай,— крикнул Кароль с порога, стаскивая пальто и бросая его небрежно на тахту,— какие новости?

Новостей предостаточно, только не те, которые меня интересовали. Я расскажу тебе все, но при условии, что ты никому ничего не скажешь. Дай слово!

Ты что? — возмутился он.— По твоему вступлению вижу, что дело идет о сенсации! И я, журналист, должен дать тебе такую клятву?!

Именно ты! Я знаю, с кем имею дело! Можешь выпить кофе и даже рюмку водки, а потом выкатывайся, вторую ты уже не получишь.

Ого! Неужели это так серьезно?

И даже очень.

Ты все еще боишься вмешательства милиции?

Теперь еще больше.

Тем более не требуй от меня такого обещания. Я удивляюсь, как ты можешь на этом настаивать.

Только без проповедей! — Я старался придерживаться принятой линии поведения.— Дело оказалось куда сложнее, и теперь я тем паче не хочу быть замешанным в

него. Тереза никогда мне этого не простит.

Я это слышу не впервой.— Он одним глотком выпил водку и отставил рюмку.— Ты хотя бы знаешь фамилию девушки? Знаешь, где ее искать? Для меня это более важно, чем ты думаешь.

Не знаю ни того, ни другого. У меня есть след, и я надеюсь, что ее заполучу. Интересно, чего это тебя так интересует? Неужели мучают угрызения совести?

Он махнул рукой:

— Конечно, мне неприятно, что я впутал тебя в историю, но у меня нет намерения посыпать себе голову пеплом. Просто она меня очень заинтересовала. Я не могу ее забыть. До чего же она хороша!

Я уже в какой-то степени имел о ней представление, ибо в кармане у меня лежала ее фотография, но я не выдержал и засмеялся.

Красивая воровка!

Многие вещи делаются для того, чтобы усилить остроту переживаний ради приключения или просто шутки ради. Однако не это главное, важно, что у тебя внутри.