Может показаться странным, но первое, что я почувствовал,— это была радость. Значит, мои догадки подтвердились, и это меня утешило. Правда, спустя минуту беспокойство и напряжение вновь охватили меня. Кто ее охраняет, сколько пх, где они? Если только один — я могу рискнуть, ну, а если больше? Что тогда? Как поступить? Бросить человека на произвол судьбы и скрыться?

Такое решение было для меня неприемлемо. Поскольку это был вопрос не только этики, но и личной заинтересованности. Девица сидела без пальто. Если с ней что-либо случится, я буду вынужден распрощаться с надеждой отыскать его. Во что бы то ни стало я должен найти выход.

Если горит свет в этой комнате, то и охрана определенно не сидит в темноте. Тогда мне удастся установить, сколько их. Я решил обойти барак и вскоре убедился, что огонь горит только в этом единственном окне. У меня затеплилась надежда, что узницу никто не охраняет.

Но эта надежда, как и многие другие, оказалась обманчивой. Проверяя одну за другой ставни, я подошел к тому окну, где накануне подслушал разговор этих бандюг, и то, что увидел, рассеяло все мои сомнения,

В знакомом мне помещении было темно, но через ши--роко открытые двери из соседней комнаты, где сидела узница, падала широкая полоса света. Ярко горела печка, и вспышкп пламени просачивались сквозь многочисленные щели в ставнях. Красные отблескп падали на фигуру мужчины, сидящего на стуле. Вытянув далеко вперед ногп, засунув руки в карманы, он сидел, запрокинув голову назад, надвинув шапку на лицо. Видимо, дремой решил скоротать время.

Что же делать? Каким образом проникнуть внутрь, поскольку совершенно ясно, что двери заперты? В этом я довольно быстро убедился, подойдя к двери и осторожно нажав на ручку.

Положение, в каком находился охранник, давало все основания считать, что он проснется, едва лишь заслышит шум. Я стоял под дверью и мучительно придумывал, как туда проникнуть. И ничего не мог придумать — от малейшего шороха мужчина проснется. В этом не было сомнений. Как же мне подобраться к нему? Выманить его каким-либо шумом наружу? Криком? Ну, а могу я рассчитывать на то, что он будет настолько беспечен и выбежит из дому? Там есть телефон — ведь эта девица разговаривала с тем своим типом, — значит, охранник, вероятнее всего, бросится к телефону и вызовет своих сообщников. У них есть машина, они довольно быстро прибудут сюда, и тогда...

Нет, это не годится. Неужели ничего нельзя придумать? Я стоял в темноте, не шелохнувшись, и пытался найти выход.

В какой-то момент я вспомнил про горящую печку. Эта печка помогла мне. Я направился к сараю и, светя себе фонариком, отыскал там большой бумажный мешок, в котором когда-то был цемент. Затем, сняв с крючков пожарную лестницу, приставил ее к стене барака. Быстро взобрался на крышу и, соблюдая все меры предосторожности, добрался до трубы. Оттуда поднималась в небо полоска дыма. Смяв мешок, я превратил его в огромный шар и с трудом затолкал в дымоход. Быстро спустился вниз, прихватив черенок от лопаты, и вернулся к окну.

Какое-то время внутри барака царила тишина, но вскоре послышался крик девицы:

— Эй ты, растяпа! Хочешь, чтобы я задохнулась? Что там у тебя горит, смотри, сколько дыму, дышать нечем. Охранник уже и сам почувствовал запах гари; глянув на печку, откуда клубами валил дым, сообразил, в чем дело.

— Черт побери! — с криком вскочил он со стула.— Дымит как в коптильне! Не иначе как сажа забила дымоход!

— Открывай скорее окна, а то задохнемся! Охранник зашелся от кашля п принялся вытаскивать затычки, которыми закреплялись ставнп, потом побежал к входным дверям. Я тотчас бросился тоже к двери, слыша, как уже скрежещет ключ в замке.

В следующее мгновение он вынырнул из-за двери, я замахнулся и опустил палку на его голову. С тяжелым стоном он свалился мне под ноги. Рассчитывая на то, что после моего удара он не сразу придет в себя, я открыл ставню и, не тратя времени, повыбивал стекла. Потом втащпл потерявшего сознание охранника внутрь, широко распахнув входные двери. Дым клубами валил из барака, а я бросился к девице.

Она сидела, вытянувшись как струна, всматриваясь в темноту, еще не видя меня. Когда я появился из тьмы, на ходу вытаскивая из-за пояса финку, чтобы освободить ее от пут, она при виде поблескивающего клинка закри-чала не своим голосом:

— Нет! Нет! Я все сказала!

— Тихо! — заткнул я ее бесцеремонно.— У меня нет ни малейшего желания прикончить тебя. Не верещи и давай сюда руки!

Нож был острый, я быстро разделался с веревками, освободив ее руки и ноги. Она попыталась сразу вскочить, но тут же со стоном повалилась на кровать.

— Растирай руки, а мне дай ноги. Будет больно, но ты терпи, времени мало. На руках я тебя не понесу!

Во время всех этих манипуляций мы не обменялись ни словом. Наконец минуты через две я прекратил массаж, и она смогла сама встать на ноги.

Откуда ты здесь взялся? Кто ты?

Я представлюсь тебе несколько позже,— с некоторой издевкой прошипел я в ответ, ибо злость все еще бушевала во мне.— Советую как можно быстрее отсюда смыться. Ты в состоянии передвигаться?

Она сделала два шага:

Кажется, могу... Давай поскорее сматываться, по дороге приду в себя.

Минуточку,— предупредил я ее, собирая обрывки веревки.— Я должен кое-что предпринять.

Затем связал лежащего без сознания бандита п, поддерживая девицу, вышел с ней из барака. Остановившись, я прислушался. Сюда, в глухую тишину, едва доходил далекий шум города.

Мы двинулись вперед и успешно выбрались на дорогу. Я все время напряженно вслушивался, не донесется ли рокот мотора. То напряжение, в котором я находился, не могло не передаться моей спутнице, она шла рядом, боясь нарушить молчание. Наконец, когда мы прошли первые строения, я услышал ее шепот:

Спасибо... Если б не вы, не знаю, что бы они со мной сделали... Кто вы?

Какое это имеет значение...— пробурчал я, ибо у меня не было намерения давать ей какие-либо сведения о себе.

Девица, видимо, не почувствовала, каким тоном я ей ответил, потому что продолжала расспрашивать:

Л куда мы идем?

К автомашине. Она в ста метрах отсюда.

А... а потом? Мне кажется, что вы... А я смогу вернуться домой?

Сможешь, по при условии, что вернешь то, что украла! — зло выкрикнул я.

Я? Украла?! Вы о чем?! — В ее голосе я почувствовал гнев н некоторую настороженность.

Пальто и красную сумку! Ты должна мне их немедленно вернуть!

Тут я почувствовал, что она остановилась как вкопанная.

— Ох! — воскликнула она тихо.— Значит, и вы?!

Это были ее последние слова, которые я услышал. В следующее мгновение она резко дернулась, и до меня донесся лишь хруст торопливых шагов по гравию. Ее реакция была столь молниеносна, что я буквально растерялся и бросился догонять ее, чуть замешкавшись. Это все решило. Мои собственные шаги заглушали эхо ее шагов. Когда я остановился, чтобы перевести дух, кругом было тихо и пусто.

В этой тишине особенно отчетливо донесся до меня рокот заведенного мотора, в следующую минуту в пролете узкой улочки я увндел задние фонари промелькнувшей машины. Это длилось не более секунды, но я понял, что это мой автомобиль. Я оставил ключи зажигания, чтобы в случае опасности как можно быстрее уехать, и никак не мог предположить, что в столь глухом месте угонят. У меня нет ни малейшего желания описывать, в каком состоянии я зашагал вперед, вслед за своей машиной. Наконец после несколько затянувшейся прогулки я добрался до стоянки такси.

Maшинy я обнаружил возле своего дома. По всей вероятности, Анка наткнулась на мои документы, которые я обычно держу под приборной доской.

До возвращения Терезы оставалось три дня.

Предположения майора Выдмы подтвердились: уже в три часа ночи зазвонил телефон. Полученное донесение мгновенно сняло сонливость.

— Эльмер отыскалась,— сообщал голос по телефону.— Минуту назад появилась в квартире.

Сама пришла?

— Сама.