Один слепой писатель говорил, что для него хороший день — это ветреный и дождливый день. Слышно, как шуршат деревья, сворачивая воздух кульком. Плотные потоки воды, соприкасаясь с предметами, позволяют судить о формах города. Тут возвышается палаццо, там раскрыт барный тент.

В Венеции одно и то же облако выливает ушаты воды на кампо и выпускает всего несколько струй, попадая точно в цель узеньких калле. Капли неожиданно истончаются, однако этот водосток бурлит. Соседний канал заполняется маленькими кругами, словно миллиард рыбаков одновременно закинули в него удочки. Немного поупражнявшись, ты сможешь воспринимать на слух неосязаемый дождь, услышишь легкое облачко, звон капелек у самой земли, научишься слушать туман.

Стук твоих каблучков на ночных калле — это пунктуация твоего одиночества.

Колокольный звон нарезает твой день часовыми и получасовыми ломтиками. В полночь с кампанилы Сан-Марко гулко звучит отец всех колоколов-марангон.[40] Он призывает к тишине.

Утром сходи позавтракать на Дзаттере, южную риву города. Или напротив — на риву Джудекки, по ту сторону канала.

На Дзаттере ты вернешься днем, позагорать и съесть мороженое. Джандуйотто[41] вроде бы туринское кушанье, но едят его в Венеции. Это плитка шоколадно-орехового мороженого, "утопленного" в бокале взбитых сливок.

Однако главное блюдо Венеции вовсе не сладкое. Если хочешь изведать ее характер, ты должна заглянуть в бакаро,[42] такую венецианскую харчевню. В городе их все меньше и меньше. Самая высокая концентрация бакаро на улочках близ рынка Риальто. Не буду перечислять их названия, поскольку решил не упоминать в этой книге ни одной гостиницы, ни одного ресторана, бара или магазина. Отчасти по соображениям беспристрастности, отчасти потому, что мы, венецианцы, ревностно храним наши тайны и особо следим за тем, чтобы не распространяться о местах, до которых еще не добрались туристы. Так что считай это вызовом, игрой в поиски сокровищ.

Хочешь распробовать венецианскую кухню? Научись смаковать венецианский алфавит, закручивать звуки рулетом на языке, пережевывать местное наречие. Одно венецианское словечко ты уже используешь через слово: чао.[43] Ciao — это сокращенное от венецианского s'ciavo,[44] то есть "schiavo vostro"[45] — "ваш покорный слуга". Заметь попутно, что итальянский западает на звуковой смычке согласных "s" и "с". Вот и приходится писать это s'ciavo с апострофом. Не знаю, как ты, но я вечно норовлю произнести щенок или щепка как шельма или шериф. Другое слово, появившееся в Венеции и облетевшее мир, — это слово гетто. Гетто, по-итальянски ghetto, происходит от getto[46] — формы глагола gettare — лить, отливать. Дело в том, что на острове, отведенном пятьсот лет назад еврейской общине, находилась плавильня. Места было мало, поэтому евреям пришлось развивать высотное строительство. Дома Гетто на Каннареджо достигают семи-восьми этажей, подлинные небоскребы того времени.

Попробуй замаскироваться под венецианку. Точнее, под жительницу материковой части Венето, ведь ты наверняка не сумеешь правильно произнести фразу, которой я собираюсь тебя научить. Отправляйся на Риальто по ту или другую сторону моста, и спроси у кого-нибудь:

— Capo, ghe xé ип bàcaro qua vissìn?[47] (Синьор, есть тут где харчевня поблизости?)

Умоляю, "е" в венецианской форме "хé" — есть, должна быть закрытой. Что до пресловутой "х", то это обычная, хоть и сомнительная транскрипция простого мягкого североитальянского звука "с" (звонкой фрикативной дентоальвеолярной согласной), как в слове rosa — роза, чтобы было понятно. После того как ты худо-бедно задашь этот вопрос, прохожий глянет на тебя немного растерянно и тут же сообразит что к чему. Услышав твой чудной акцент, он подумает, не жила ли ты какое-то время в Ровиго, Беллуно или Вероне.

В небольших витринах бакаро выставлены: половинки яйца вкрутую, рулеты из килек, крабьи ножки, оливки по-асколански, рисовые биточки, фрикадельки, тушеный говяжий рулет под соусом, салат из отварной телятины, жареные сардины, беспанцирные крабы, осьминоги, вяленый мерлан, лук, бычья колбаса, олений окорок, квадратики мортаделлы, кубики приправленной моцареллы, параллелепипеды горгондзолы. Естественно, их нужно "оттенить", то есть запить стаканчиком вина. Когда-то вино разливали прямо из бочки за стойкой.

Неясно, откуда пошло само это выражение "оттенить". Так даже лучше, пусть его происхождение тоже остается в тени. Попросту говоря, "тенистость" может означать непрозрачность вина. Хотя, скорее всего, его значение относится к летним возлияниям под открытым небом. В тени кампанил можно было укрыться от летнего зноя и пропустить стаканчик холодного вина. Сказать "пошли оттеним" было все равно что подмигнуть, имея в виду "зайдем куда-нибудь выпить".

Вот увидишь, вся эта легкая закуска в бакаро быстро подменит настоящую еду, превратившись в непрерывное стоячее пиршество у прилавка. Канапка за канапкой, один лакомый кусочек собирает целую коллекцию деликатесов.

Зато старых рыбных закусочных-жаровень уже не найти. Жарельщик[48] наполнял калле непередаваемым смрадом. Он продавал лазурную рыбу, анчоусы, сардины, бычки, мойву, кальмаров, молодь каракатиц, креветок. Насквозь замасленные кульки плюс огромные ломти белой или желтой поленты. Так и перекусывали. Порция холестерина после дневного сеанса или футбольного матча. Сладкоежки предпочитали клевать гардо[49] — каштановые лепешки и лакомиться запеченными грушами, которые тоже продавались прямо на улице.

Подходит время ужина. На аперитив закажи в баре сприц: вода (хотя, по крайней мере в Венеции, для фирменного сприца нужна сельтерская), белое вино и на выбор биттер кампари, апероль, селект с долькой лимона и оливкой. Сприц — это наследие габсбургской оккупации. Отсюда и до самого Триеста в каждом баре тебе приготовят сотню их разновидностей, прямо-таки сообразно различным оттенкам диалектов. Пьется сприц в удовольствие. Как говорится, сам идет. И кажется легким, правда натощак легкость может оказаться обманчивой.

Ты готова рискнуть? Хорошо, в Венеции становится все больше фастфудов. Я предложу тебе три особых блюда. Попробуешь при случае, у них своеобразный вкус. У тебя может все онеметь во рту. Ты озадачишь своих воздыхателей. Высокое содержание лука — это противопоцелуйное средство.

Блюдо номер один: биголи под соусом.[50] Биголи — это полые спагетти. Соус — острая поджарка из лука и соленых сардин.

Фонетическое отступление. Итак, я дал тебе попробовать название блюда. Теперь снова скажу, как его пережевывать. В форме единственного числа — биголо звук "л" не слышен. Кончик языка остается внизу, он даже не поднимается и не касается альвеол верхних зубов, как в случае с обычным "л". Вернее, задняя часть языка изгибается, образуя некое призрачное подобие звука "е": "биго(е)о". При этом все же следует разделять два сиамских "о". Во множественном числе эти тонкости исчезают, потому что гласные уже другие. "Л" пишется — "биголи", но совсем не произносится: "бигои". Та же история со словами, которые встречались тебе в предыдущих главах: "форкола" — уключина — "форко(е)а"; множественное число: пишется "форколе", произносится "форкое". "Брикола" — причальная свая — "брико(е)а"; множественное число "бриколе" — "брикое". "Сulо" — задница: в единственном числе "ку(е)о", во множественном "culi" — "куи"…