В борьбе за захваты новых земель и особенно за их ограбление с самого начала совпали интересы трех группировок: торговой буржуазии, рано вставшей на путь капиталистического развития, части феодальной знати и, что не менее важно, абсолютистской центральной власти. Там, где дело касалось присоединения и эксплуатации чужих территорий, они проявляли полное единодушие, хотя и в силу различных причин.
Не только обедневшие сыновья мелкопоместных и средних дворян надеялись на возобновление завершившейся в Португалии в XIII в. реконкисты (войны за возвращение южных областей Иберийского полуострова, захваченных арабской аристократией), ибо она сулила им земли и крестьян. Высшая знать также не скрывала своей заинтересованности в войне: дворяне особенно остро ощущали экономические спады, из-за которых сокращались денежные поступления от зависимых людей. Это вынуждало аристократов умерять свои потребности, и прежде всего потребление предметов роскоши, в основном именно для них доставлявшихся с Востока. Одни дворяне в поисках наживы обращались к пиратству и на мавританских судах из Гранады и Феса искали добычи в Северной Африке, другие участвовали в плаваниях и торговых операциях у берегов Западной Африки. В 1478 г. испанский двор предоставил герцогу Альбе право направить в Гвинею каравеллу водоизмещением до 540 тонн, но герцог уступил лицензию купцу из Севильи. В возмещение огромных расходов на финансирование флота и экспедиций король Португалии пожаловал Генриху Мореплавателю монополию на судоходство, рыбную ловлю и торговлю на захваченных землях. Более всего, однако, дворянство жаждало получить за морем землю и таким образом умножить свои владения. Поэтому на первых порах колонизации островов в Атлантике, а также Бразилии и отчасти Африки португальцы устанавливали привнесенные с родины нормы ленных и феодально-помещичьих отношений.
Третьей немаловажной силой тройственного союза был абсолютизм, который стремился сохранить равновесие между ранне-капиталистическими городами и дворянской фрондой и в результате в XV в. сумел укрепить свои позиции в складывавшемся национальном государстве. Центральная власть поддерживала колониалистские тенденции португальского купечества, ограничивая участие иностранных судов, прежде всего итальянских, в перевозке товаров. Португальская корона сама была заинтересована в морских экспедициях — их открытия приносили ей большие прибыли — и сумела обеспечить свое влияние, раздавая многочисленные привилегии и монополии и подчиняя колониальные области феодально-абсолютистской власти. Осуществлялись только те экспедиции и колониальные захваты, которые отвечали особым интересам и видам короны.
Конкретным поводом к основанию первых опорных пунктов португальцев послужил скрытый кризис и даже прекращение торговли со странами Леванта. Сухопутные связи с Востоком, особенно торговля с поставщиком шелка и пряностей — Индией, нарушились из-за нового наступления турок. К этому добавились невозможность скомпенсировать пассивный платежный баланс и оскудение месторождений благородных металлов на территории Европы. Общая нехватка монеты затронула и Португалию.
Поиски золота и других благородных металлов, подстегиваемые сообщениями о богатых золотых россыпях на побережье Гвинеи, растущая заинтересованность в установлении прямой связи по морю со странами, производившими пряности и предметы роскоши, в обход конкурентов — посредников из арабских стран, Передней Азии и Северной Италии — таковы были экономические стимулы географических открытий, а следовательно, и распространения португальского влияния. Благодаря успешной торговой политике в Западной Африке Португалия получила материальные средства и обогатилась опытом, что дало ей впоследствии возможность выйти в бассейн Индийского океана. Естественно, португальские моряки приобретали географические и навигационные познания, важные практические навыки и в результате стали лучшими среди европейских мореплавателей, наравне с их испанскими соперниками. Они прекрасно умели составлять морские карты и отчетливо представляли себе, что земля имеет форму шара.
Португальская корона вела колониальные захваты под религиозно-политическим знаменем крестовых походов, т. е. во имя продолжения борьбы против ислама, от политического господства которого феодалы Иберийского полуострова только что освободились. Нуждаясь в международной поддержке отечественного судоходства и торговли, и португальский и испанский короли ставили свои заморские завоевания под защиту папы римского. Последний в многочисленных посланиях и буллах, например в 1452 г., поручал Португалии сражаться против язычников, значит, в первую очередь против мусульман. В послании от 1493 г. папа отдавал Испании и Португалии все земли, которые были открыты и захвачены раньше и будут открыты впредь в Западном и Восточном полушариях.
Церковь и духовенство вообще играли активную роль и в миссионерском деле, с самого начала тесно связанном с колониальными захватами португальцев, и в экономической эксплуатации народов, среди которых они подвизались. Многие монашеские ордены — францисканцев, иезуитов, августинцев и др. — направляли в захваченные области своих представителей. В Восточной Африке, и прежде всего в Конго, миссии учреждали собственные торговые предприятия, а в последующие столетия разбивали во многих районах огромные плантации.
В то время португальцы еще не помышляли о создании в Африке или в Азии постоянных колоний, замкнутых колониальных империй. Им нужны были лишь торговые, военные и морские опорные пункты, ибо колонизация такого рода отвечала интересам раннекапиталистических элементов португальского колониализма. Только в Бразилии португальцы по примеру испанцев оружием покоряли население обширных территорий. Португальцы вели систематический колониальный грабеж. Они объявляли своей монополией присвоение и вывоз самых ценных продуктов из зависимых областей, заключали грабительские торговые сделки, облагали население высокой данью в виде золота, слоновой кости, а позднее и рабов, не гнушались даже обычными грабежами и поджогами. Методы этой политики и ее последствия, конечно, в разных местностях разнились, но общими для них были необычайно жестокие проявления и характерные признаки португальской колониальной системы.
Слияние португальского колониализма с феодальными элементами с самого начала повлекло за собой важные последствия: от эксплуатации колоний в итоге больше всего выигрывала не ранняя буржуазия португальских городов, иными словами, не купцы, ведшие заморскую торговлю, торговые агенты, служащие факторий, а феодально-абсолютистская центральная власть и связанные с ней помещичья верхушка и католическая церковь. Все важнейшие предметы экспорта, такие, как пряности, шелка, да и многие другие товары, были объявлены монополией короны. Когда же они поступали из королевских факторий или в виде налогов в Лиссабон, королевские чиновники продавали их, точнее, поставляли торговым фирмам других европейских стран. Это приносило королю Португалии колоссальные прибыли.
Из среды феодальной аристократии вербовались высокопостав-, ленные чиновники, военачальники, морские офицеры и командиры военных баз. Дворянство обогащалось, однако, не только за счет военных экспедиций, государственных налогов, дани и т. д., но и извлекало огромные доходы из торговых операций. В некоторых захваченных районах феодальная бюрократия пыталась пересадить на местную почву феодально-помещичьи формы эксплуатации. В результате доходы от колоний и коммерческие прибыли не поступали в торговые и промышленные предприятия раннекапи-талистической буржуазии. Они уходили на роскошные постройки, пышные посольства и пенсии аристократам, а следовательно, не вели к экономическому и политическому укреплению государства и ускоренному развитию капитализма. Напротив, их следствием явилось загнивание метрополии и упрочение феодальных пережитков.
Могущественные торговые компании капиталистического характера в других развитых европейских государствах, таких, как Нидерланды, Англия и Франция, включились в борьбу за раздел «колониального пирога». В силу изложенных выше причин Португалия в XVII в. лишилась опорных пунктов в Азии — они перешли преимущественно к Нидерландам. На Африканском континенте Португалию также потеснили европейские державы, переживавшие период меркантилизма, а в Восточной Африке, кроме того, еще и арабские феодальные династии. К началу XIX в. власть Португалии, даже в Мозамбике и Анголе, почти повсеместно была только номинальной[61].
