— Почему ты думаешь, что ее смерть похожа на смерть Бэйли?

— Поначалу не думала. Когда она поступила, здесь царило временное затишье, поэтому я быстренько взялась за тело — мне казалось, я знаю, что нужно искать.

Три помощника Клэр изображали занятость, но слонялись поблизости, чтобы слышать ее отчет. Я практически уже видела «Экстренный выпуск» с эффектной фотографией Сары Нидльман, показанный во время какой-нибудь передачи. Я осознавала, что люди свяжут ее смерть со смертью Бэйли, а значит, давление на нас возрастет.

Надвигалась большая буря.

Тем временем Клэр быстро перечисляла возможные причины смерти Сары Нидльман.

— Оставим пока отравление в стороне, спазмы в желудке могут быть вызваны перфорирующей язвой или внематочной беременностью.

— Но не в этот раз, — предположил Конклин.

— Правильно, мистер полицейский. Получается, что спазмы не могли стать причиной смерти. Я проверила на аневризму, сердечный приступ — ничего. Я проверила все ее органы. Их можно упаковать, как подарок, и завязать ленточкой. Можно показывать их студентам медицинского института, чтобы они знали, как должны выглядеть нормальные органы.

— Хм.

— На ее теле никаких следов, ни малейших синячков. С ней все в порядке, кроме того, что она — мертва.

— Она была в моем списке, — сказал Конклин. — Но я до нее еще не дошел.

— Теперь слишком поздно, — пробормотала я.

— Поэтому сейчас я думаю, что у нас, помимо Бэйли, есть Нидльман. Тот же социальный круг. Вероятны те же причины смерти. Когда я отправляла в лабораторию кровь Сары, то просила отработать по полной. Я оставила некоторые образцы тканей и отправила в сильную заморозку, чтобы их позже протестировал кто-то, способный вычленить больше, чем обычные травы и специи, — мрачно добавила Клэр. — Что я хочу теперь вам сказать, коллеги?

— Максимум розыскной работы, — догадался Конклин.

— Бинго, Ричард. Кто-то должен все прояснить, потому что я зашла в тупик. — Клэр повернулась к Саре Нидльман, положила руку на прикрытое простыней тело и произнесла: — Я слышу цоканье копыт на дороге, Сара, дорогая. Думала — лошадь. Ты же явно зебра[6].

На следующее утро после свалившейся на нас смерти Сары Нидльман наш комиссар Энтони Траччио обратился к нам с призывом:

— Мэр ругает меня на чем свет стоит. Бросайте все, кроме этого дела, и не вздумайте облажаться.

— Слушаюсь, сэр. Не облажаемся, — сказала я, а самой хотелось завопить: «Что мы ищем?»

Лейтенант Майкл Хемптон, сотрудник специального подразделения полиции с двадцатилетним стажем, был прикреплен к нам на расследование смертей миллионеров и выглядел еще более несчастным, чем я. Мы встретились в его кабинете и распределили меж собой работу, поделив список.

Хемптон направил одну команду в клинику доктора Дуэка забрать карту Сары Нидльман и опросить самого доктора и его персонал. Другая команда из специального подразделения направилась в салон-магазин Сары и ее офис, чтобы поговорить с личной помощницей, Тони Рейнолдс, и остальными работницами Нидльман.

Мы с Конклином отправились в дом Сары Нидльман на Коу-Холлоу, а четверо парней из нашей команды последовали за нами. Чи с Макнейлом и Самуэльс вместе с Лемке пошли опрашивать соседей, а Рич и я — разыскивать главный вход в дом Нидльман.

Дом Сары не был образцом «Архитектурного дайджеста», как особняк Бэйли, но впечатлял. Смотритель дома — молодой щеголь Лукас Вайлд с испанской бородкой, двадцати с лишним лет, одетый в черную джинсу — встретил нас у дверей. Он провел нас по дому, площадью в 750 квадратных метров, который будет выставлен на аукционе Сотбис, как только служба по уборке ликвидирует беспорядок, устроенный криминалистами.

После экскурсии по дому с семью спальнями и двухуровневым японским садом на заднем дворе мы пригласили Лукаса проехать с нами в участок и рассказать там все, что ему известно о Саре Нидльман.

Тот охотно согласился.

— Я знаю всех, кто сюда приходил, — сказал он.

Конклин оставил нас в комнате для допросов № 2 и пробил имя Вайлда по базе. Ничего не обнаружив, он вернулся к нам с блокнотом линованной бумаги и кофе для всех.

Следующий час мы провели с Лукасом Вайлдом, вывалившим на нас свои соображения по поводу Сары Нидльман и ее друзей.

— В основном гомики да лицемеры. И еще ее клиенты.

Молодой человек скрупулезно перечислил всех посетителей Сары: как друзей, так и рабочий персонал, включая экономку, садовника-японца, мастера по дому, поставщика продуктов, тренера по йоге, человека, ухаживавшего за рыбками, и женщину, выгуливавшую собак.

— Какие у вас были отношения с Сарой? — спросила я.

— Мы отлично ладили. Но я не был «любовником леди Чатгерлей», если вы об этом. Скорее мальчик на побегушках и разнорабочий. Ей так хотелось, а я был счастлив иметь подобную работу и жить в классном доме.

Вайлд рассказал нам, что мельком видел Сару в то утро, когда она умерла. Он принес ей утреннюю газету, и она выглядела вполне здоровой, на его взгляд.

— Она просто приоткрыла дверь и взяла газету. Она не сказала мне, что плохо себя чувствует.

— Есть идеи? — спросила я Лукаса. — Если Сару Нидльман убили, то кто бы мог это сделать?

— Даже не знаю, с чего начать, — ответил Вайлд. — Сара была снобом. Однако на фоне многих других ее сочли бы душкой. Иными словами, ребята, она могла быть высокомерной. Я не сумею отделить ее друзей от врагов, да и она сама вряд ли бы это сделала.

Тело Сары Нидльман по-прежнему морозилось в морге, когда команда, работающая над ее делом, собралась вечером в кабинете комиссара Энтони Траччио. Над столом из красного дерева висел фотопостер с мостом Золотые Ворота, а из окон кабинета открывался замечательный вид на Брайант-стрит.

Траччио, по сути, был типичным чиновником и продвинулся в должности благодаря политическим соображениям. Он никогда не занимался непосредственно розыскной работой, носил нелепую прическу, зачесывая редеющие волосы назад, но я начала ценить в нем расчетливость и прозорливость, которыми сама не обладала.

Я крайне редко видела его в таком возбужденном состоянии, как сегодня.

— Ребята, скажите своим семьям, что не придете домой, пока мы не распутаем это дело, — заявил он. — И встряхнитесь. Тот, кто развяжет узел, станет героем. Или героиней, — добавил он, глядя на меня.

Все члены команд отчитались о проделанной работе, и Траччио, Хемптон и я засыпали их уточняющими вопросами, прежде чем дать новые задания.

Мы с Конклином забрали список опрошенных по делу Сары Нидльман и отправились на свои места, чтобы сравнить его с подобным списком супругов Бэйли.

«Сличай и сопоставляй» — утомительная работа для глаз, но ее надлежало сделать. Я подтащила свой стул к столу Конклина и занялась сверкой.

Когда мы находили повторяющиеся имена, Конклин нажимал на красную кнопку «Степлес».

К девяти часам вечера пустая коробка из-под пиццы уже была запихнута в корзину для бумаг. Мы исключили проживающую в доме Бэйли прислугу и сотни других людей, но в списках по-прежнему оставалось несколько дюжин совпадающих имен.

Супруги Бэйли и Сара Нидльман ходили в один и тот же спортзал, были членами клуба почитателей оперы, частенько посещали одни и те же рестораны. Они даже вещи сдавали в ту же химчистку.

— Саре Нидльман было тридцать три, столько же Исе. Держу пари, они учились в одной школе, — произнес Конклин.

Я кивнула. В этом что-то было. Что-то, значительно расширяющее зону поиска.

Допив оставшуюся газировку, я кинула банку в корзину и сказала:

— Я читала об одном лабораторном эксперименте. Сначала его проводили над крысами. Когда загоралась зеленая лампочка, в клетки по желобу подавалась еда. Когда красная — еды не было. Восемь раз из десяти загоралась зеленая.