— Это ведь риторический вопрос, верно?

— Да, просто мысли вслух.

Синди встала за спиной Конклина, и тот постучал в дверь, положив другую руку на рукоятку пистолета. Через некоторое время он постучал снова, на этот раз громче и настойчивее.

Синди сцепила дрожавшие руки, всмотрелась в боковую створку со стеклом и, прежде чем Конклин успел остановить ее, резко пихнула дверь.

Внутри раздался громкий крик, неизвестные в груде тряпья вскочили с пола и бросились в заднюю часть дома. Хлопнула какая-то дверь.

— Это ночлежка, — сказал Конклин. — От нас смылись незаконные поселенцы, наркоманы. Здесь небезопасно, Синди. Мы не пойдем внутрь.

Синди проскочила мимо него и направилась к лестнице, игнорируя Ричи, выкрикнувшего ее имя.

Она дала обещание.

Воздух тут оказался прохладным и влажным, пахло плесенью, сигаретным дымом и разлагающимися объедками. Синди взбежала вверх по лестнице, вопрошая:

— Родни Букер? Вы здесь?

Никто не шелохнулся.

Верхний этаж казался более светлым и просторным, чем нижний. Проникающий в ничем не занавешенные окна свет позволял разглядеть большую спальню.

Кованая кровать стояла в центре, изголовьем к стене, застеленная темно-синим постельным бельем. Повсюду разбросаны книги. На поцарапанном комоде с зеркалом лежала сломанная трубка.

— Синди, у меня нет ордера на обыск. Ты понимаешь? — сказал Конклин, поднявшись вслед за ней. — Ничто из найденного здесь мы не сможем использовать как доказательство. — Схватив Синди за плечи, он слегка ее встряхнул: — Эй, ты меня слышишь?

— Думаю, Скиталец Иисус жил здесь, пока его не убили.

— Действительно? И почему?

Синди показала на рисунок на стене над кроватью. Грубо выполненный, в черно-белых тонах, он изображал корчащихся людей с поднятыми вверх руками, вокруг которых бушевал огонь и клубился дым.

— Прочти это, — сказала Синди.

Именно это доказательство она и искала: Родни Букер и Скиталец Иисус — одно и то же лицо.

Под отвратительной картиной были написаны два слова, причем в том же примитивном стиле, что и на татуировке Золотой Флоры.

ИИСУС СПАСАЕТ.

В половине седьмого вечера мы с Конклином все еще прорабатывали телефонные звонки, когда Джейкоби остановился около моего стола, вытащил из своего бумажника двадцать долларов и положил их передо мной вместе со стопкой меню из ресторанов, работавших навынос.

— Я свяжусь с тобой позже, — сказал он.

— Спасибо, босс.

Эта работа вгоняла в уныние.

Мы по-прежнему не знали, была ли смерть Бэйли несчастным случаем, убийством, самоубийством или двойным убийством. Консультанты Клэр ничем нас не порадовали.

Вот мы с Конклином и делали все, что в наших силах. Мы прошлись по бесконечному списку друзей и компаньонов, спрашивая: «Когда вы в последний раз видели супругов Бэйли? В каком настроении они пребывали? Ладили ли они друг с другом? Знаете ли вы кого-нибудь, кто желал бы Исе и Итану зла? Знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы их смерти?»

Я набирала очередной номер, когда услышала свое имя. Подняв голову, я увидела Синди, промчавшуюся через деревянную калитку в ограждении прямо перед нашей помощницей, Брендой Фрегози. Бренда только и успела воскликнуть:

— Нет! — Потом нажала кнопку интеркома, и аппарат на моем столе заговорил ее голосом: — Здесь Синди.

Помахивая газетой, Синди скользнула мимо полицейских дневной смены, уже надевавших верхнюю одежду, поскольку их место занимала ночная команда. Она плюхнулась в кресло рядом с моим столом, повернув его так, чтобы видеть и меня, и Конклина.

Неприятно признавать, но она привнесла свет в царящее у нас уныние.

— Хочешь узнать, как будет выглядеть завтрашняя газета? — спросила меня Синди.

— Нет.

— Я — настоящая звезда, Ричи. Взгляни, — сказала она, швыряя мне на стол газету. Конклин попытался сдержать смех, но не смог.

— Слышала выражение: беда не приходит одна, ей нужна компания?

— Ты бедствуешь, а я — компания. Правильно?

— Беда любит такую же бедствующую компанию.

Конклин фыркнул, Синди к нему присоединилась, да и я больше не смогла хранить серьезность.

— Ты просто терпеть не можешь, когда я права, — позлорадствовала Синди.

Она с любовью разложила газету, и я увидела фотографию на первой странице выпуска для метро — фотографию Родни Букера, или Скитальца Иисуса. Под заголовком было написано: «Награда 25 ООО долларов. Вы знаете, кто убил этого человека?»

Так и есть: Скиталец Иисус оказался Родни Букером.

Он был опознан отцом по снимкам из морга, на которых отчетливо виднелись три рубца на плече Родни — татуировка, сделанная в Африке путем надреза и присыпания золой.

Родни Букер умер насильственной смертью. Именно мое имя связывали с его делом. Мне нужно было только найти его убийцу, а поскольку у меня не хватало на это времени, Синди Томас шла по следу и пожинала лавры.

— Я вот подумала, — сказала Синди. — Я могу продолжать работать над этим делом, передавая всю раздобытую информацию тебе. Что, Линдси?

— Синди, ты не можешь работать над убийством, понятно? Рич, скажи ей.

— А мне и не нужно твое разрешение, — ответила та, и ее глаза засверкали. — У меня есть идея. Давай пойдем в «Сьюзи» и выработаем план, как мы сможем вместе…

Я закатила глаза, а Конклин затряс головой, улыбаясь Синди. Она ему нравилась!

Я была уже готова позвонить Джейкоби и позволить ему выпроводить Синди вон, когда через ограждение прошла Клэр и двинулась к нам с недобрым выражением глаз.

— Доктор Уошберн направляется к вам, — раздался из моего интеркома голос Бренды.

Клэр явно спешила, поскольку не удосужилась потратить время на предварительный звонок. Но Синди этого не знала.

— Клэр! Мы собираемся в «Сьюзи». Пошли с нами.

Клэр внимательно посмотрела на меня.

— Я не могу пойти в «Сьюзи», — сказала она. — И никто не сможет. Только что сообщили еще об одном случае. Убита точно так же, как и Бэйли.

Прикрытое простыней тело на столе для аутопсии принадлежало женщине тридцати трех лет, ее кожа была белой, как английский фарфор моей мамы. Сияющие волосы длиной до плеч переливались разными оттенками натуральной блондинки. Ногти на руках и ногах совсем недавно накрасили красным лаком — ни малейшего скола или царапинки.

Она походила на Спящую красавицу из сказки, ждавшую своего принца — вот он прорвется через тернистые заросли и разбудит ее поцелуем.

Я прочла надпись на бирке: «Сара Нидльман».

— Опознана личным помощником, — сказала Клэр.

Я знала Сару Нидльман по фотографиям в журналах «Вог» и «W». Она была известным дизайнером, создающим платья на заказ для тех, кто мог себе позволить выбросить тридцать тысяч долларов на один наряд. Я читала в «Газетт», что Нидльман частенько создавала несколько свадебных платьев одного цвета, но в совершенно разных стилях, а в то время года, когда дебютантки выходят в свет, магазин Сары работал в усиленном режиме, обслуживая как самих девушек, так и их мамаш.

Естественно, Сара Нидльман знала супругов Бэйли.

Клэр взяла свою папку-планшет и сказала:

— Вот что у меня есть. Мисс Нидльман позвонила своей личной помощнице, Тони Рейнолдс, в восемь утра и пожаловалась на спазмы в желудке. Мисс Рейнолдс сказала, что уговорила Сару связаться с доктором, а сама обещала заглянуть к ней, когда придет. Сара позвонила своему доктору, Роберту Дуэку, терапевту, тот сказал ей, что она может прийти к нему днем.

— Она не назначила встречу, — произнес Конклин.

— Какой проницательный, — заметила Клэр. — Сара Нидльман позвонила в девятьсот одиннадцать в десять часов восемь минут. «Скорая» приехала в десять пятнадцать и нашла ее в спальне мертвой.

— Она умерла от спазмов в желудке? Что-нибудь съела? — спросила я.

— Устанавливается, девочка моя. Устанавливается. Содержимое желудка и кровь отправлены в лабораторию. А я пока поговорила с врачами, обнаружившими Сару. В доме не нашли ни рвотных масс, ни экскрементов.