— Так вот, для лучшего понимания идеи, во всяком случае — вам, юноша, скажу так. То, что вы видите перед собой, — это гибрид бэтээра, трансформера и оружейного склада. Примерно сорок процентов — бэтээра, ещё сорок — склада и двадцать — трансформера. Суть ясна?

— Вполне, — сказала Лихо. — Романтики у вас тут работали. «Карающие Длани», «Двойная Ярость». Не хватает только какой-нибудь «Карусели Кровавой Беспощадности». Продемонстрируйте, насколько обширна и всепоглощающа может быть эта ярость.

— К сожалению, демонстрацию придётся отложить на некоторое время. Пока ограничимся проверкой работоспособности. Батлай, подсвети-ка вот тут, ага…

Он зашёл сбоку, вытянул руку, что-то нашаривая возле стекла. Прозрачная полусфера вздрогнула и уехала вверх, освобождая доступ к виднеющемуся за ней креслу. Арсений Олегович расплылся в умилённой улыбке.

— Как приятно осознавать, что и спустя столько времени подопечное тебе хозяйство находится в почти образцовом виде. Ну-ка, разбежались по сторонам, грядёт возвращение в молодость…

Он энергично поставил ногу на нижнюю ступеньку коротенькой лесенки, влез внутрь. Пристегнул ремни. Стекло быстро, плавно поползло вниз, отсекая Арсения Олеговича от внешнего мира. С боков кресел выехало что-то вроде подлокотников с имеющимися на них изящного вида рукоятками, напоминающими ручки игровых джойстиков.

Старый учёный взялся за них, пошевелил пальцами, будто вспоминая какие-то забытые движения, и боевой гибрид переместился вперёд, двигаясь на четырёх опорах, работающих по принципу человеческих ног. Шаг, второй, третий… Арсений Олегович пошевелил «джойстиками», и «Двойная Ярость» сдвинулась влево, вправо.

Раз, два! — и приподнятые кверху гусеничные эллипсы начали опускаться, пока не достигли пола. «Ноги» гибрида сложились, компактно уместившись под кабиной. Боевой комплекс, погромыхивая траками по бетонному полу, пополз вперёд. Разворот, задний ход.

Бывший глава «Байкала-4» сжал обе ручки, и кабина гибрида энергично провернулась на триста шестьдесят градусов, за время оборота успев предъявить для обозрения вторую кабину, находящуюся позади первой. Дуло правого пулемёта уставилось прямиком на Алмаза и, повинуясь движению руки Арсения Олеговича, показав хороший угол охвата, перекрестило Стеклореза.

— Аминь, — сказала Лихо. — Только боюсь, что те, на кого эти милые тарахтелки будут направлены, молиться не умеют никаким макаром. Но Алмаза это не остановит. Верно?

— А то ж. — Рука Алмаза невольно дёрнулась, будто он хотел перекреститься сам. — Сдаётся мне, это мы в правильный магазин игрушек забрели.

— Дитё, — фыркнула блондинка. — Ты, главное, потом не забудь попросить, чтобы тебе этот гибрид подарили. Будем цивилизованное общество строить — наверняка пригодится.

— Попрошу, не боись… — Стеклорез помог Арсению Олеговичу выбраться из кабины. — Будет тебе и демократия, и всё тебе будет… Никуда не денутся, из-под прицела-то.

— Гуманист ты у нас… Арсений Олегович, ещё есть что-нибудь? Или на этом сюрпризы подошли к концу? Ни за что не поверю.

— Найдётся кое-что…

— Я протестую, — уныло пробормотал Книжник, когда средних размеров лиственница на краю поляны, перерубленная пополам непродолжительной очередью из обоих «Кордов», начала заваливаться набок. — Это дискриминация. В конце концов, я тоже имею право участвовать.

— Не дрейфь. — Лихо ободряюще потрепала его по плечу. — Твою историческую роль в этих грандиозных событиях никто не собирается замалчивать. Более того, если будет надо, придумаем парочку симпатичных мифов, выставляющих тебя в самом выгодном свете. Скажи лучше, как мне этот костюмчик — по фигуре?

— По фигуре, — так же уныло огрызнулся очкарик, искоса поглядев на блондинку, красующуюся в новом боевом облачении цвета неактивного «хамелеона», и снова завёл свою шарманку: — Нет, я не согласен с такой постановкой вопроса…

— Перенеси это с должной стойкостью. — Вылезающий из «Двойной Ярости» Алмаз присоединился к Лихо. — Ну что поделать, если не нашлось для тебя молекулярного дезинтегратора. Или радиоуправляемого Терминатора.

— Да ну вас…

— Вроде все параметры в норме. — Арсений Олегович, сидевший в задней части УБК, тоже выбрался на воздух. — Боезапас максимальный, баки мы заправим. Не вижу никаких оснований для хотя бы частичной браковки изделия.

— Боезапас какой? — спросил Стеклорез.

— Четыре тысячи патронов. По тысяче — на каждый ствол. Восемь реактивных самонаводящихся зарядов, по четыре — спереди и сзади. Во время «вертушки» режим огня — автоматический. Расходуется триста шестьдесят патронов. При необходимости подача боеприпасов может осуществляться только на переднюю половину комплекса или на заднюю до полного их окончания.

— А что же тогда такое совершенное оружие в серийное производство не пустили? — всё так же уныло, но с ехидцей спросил Книжник. — Из-за отсутствия вертикального взлета? Или начальству тюнинг не глянулся?

— Да нет, — Арсений Олегович никак не среагировал на ехидство очкарика. — Из-за расхода топлива и небольшой скорости передвижения. Максимум двадцать километров в час — это как-то не радует… Было велено увеличить хотя бы до тридцати.

— Увеличили?

— Не успели. Нам его в «Утопию» всего за два месяца до Сдвига привезли. Пока первые намётки нарисовались, пока то, пока сё… Неважно, что там замышлялось в прошлом, главное, что сейчас нам это вполне подходит. Девушка, а у вас как успехи? Очень хочется знать, если честно. Всё-таки мы с этой разработкой главных мировых конкурентов переплюнули. Что Штаты, что самураев… Насколько я знаю, аналогов такой разработки нигде не существовало. Это — нечто среднее между лёгким, я бы даже сказал — легчайшим, гибким экзоскелетом и нанокостюмом. Это — будущее. Без нанотехнологий, как я уже успел упомянуть, не обошлось, но результат был потрясающий. При таком весе и компактности и такие выдавал показатели! Если бы не видел своими глазами, ни за что не поверил бы. Это был прорыв, судари мои. Самый настоящий, который случается один раз в столетие. А ведь доработали всё за три дня до Сдвига. Вот и не верь после этого в Божий промысел. Ладно, заговорился… Как вы, девушка, себя в нём чувствуете?

— Как бы вам сказать… — Лихо подошла к пребывающему в пучине меланхолии Книжнику. И, сцапав его за шиворот, без видимого усилия подняла одной рукой на полметра от земли. Книжник болтался в воздухе, повякивая вполголоса: частью возмущённо, частью завистливо. Лихо поставила его на место, огляделась. Выбрала молоденькую сосенку, растущую в десяти шагах от неё, сделала два быстрых, плавных шага. Прыгнула вперёд, на трёхметровую высоту, крутанув в воздухе двойное сальто. Приземлилась на обе ноги, на расстоянии вытянутой руки от дерева, и — ударила правой ногой, круговым с разворота.

Сосенку разнесло пополам. Лихо спокойно повернулась и пошла в сторону ожидающих её соратников. Алмаз несколько раз хлопнул в ладоши, Шатун поскрёб в затылке, очевидно прикидывая, что получилось бы, найдись костюмчик его размера. Книжник яростно и неприкрыто страдал, что в этой игре в супергероев ему не достаётся даже роли второго плана. Так, эпизод в массовке, третьим статистом справа, во втором ряду, в бесцветной хламиде, без слов, без эмоций… Декорация-с.

— Вот и славненько, — восхитился Арсений Олегович. — Кстати, ему ещё нет названия. В бумагах официального толка он значился как «Изделие № 62». Если есть желание, можете назвать как-нибудь подобающе. Посмотрим, как у вас обстоят дела с романтической жилкой.

— Нехай будет «Лиходей». — Блондинка отозвалась через долю секунды, будто название уже давно сидело в её голове. — Делишки нам предстоят не самые чистоплюйские, название должно быть в масть.

— «Мечтой феминистки» назови, — подсказал Алмаз, на всякий случай держась подальше.

— А первым трофеем будет язык одного острослова, — парировала блондинка. — Шути дальше.