Момент был критический. Несмотря на наступившую темноту, соседние посты могли заметить нападающих и поднять тревогу.

— Быстро! — скомандовал Жюв Фандору. — Бери ружье на плечо и начинай расхаживать вдоль стены — издали тебя примут за часового… Обо мне не беспокойся! Я иду в будку… вернусь через три минуты.

У каждого часового имелась полосатая будка, расположенная у самой стены. Туда и направился Жюв, таща за собой связанного солдата. При этом полицейский шепнул ему на ухо:

— Не бойся! Ничего плохого тебе не сделают…

Прошло три минуты. И тут Фандору пришлось пережить неприятный момент: чья-то рука легла ему на плечо и чей-то голос произнес у него над ухом:

— Стоять!

Обернувшись, он увидел рядом с собой фигуру в мундире. «Я погиб!» — подумал журналист и вскинул ружье, готовясь дорого продать свою жизнь. Но стоявший рядом с ним человек тихонько рассмеялся.

— Дурачок! Ты что, не узнал меня? — проговорил Жюв.

Полицейский надел на себя мундир часового, его ботинки и кепи.

— Ну как, мундир мне к лицу? — шутил он. — Не бойся, тебя я тоже не забыл: на твою долю в будке осталась шинель… Вот тебе газеты, набей их в капюшон, — в темноте будет казаться, что ты накинул его поверх кепи. Это никого не удивит, ведь начинает накрапывать… Будем надеяться, что никто не станет смотреть на твою обувь… А теперь — вперед! Следуй за мной и ничему не удивляйся!

Тяжелым шагом часового, держа ружье на плече, Жюв двинулся к ближайшим воротам, где, как он знал, находился пропускной пункт.

— Ты увидишь, как это просто, — шептал он Фандору. — Я только буду повторять обычные в таких случаях жесты, и нас примут за курьеров, принесших депешу…

Действительно, солдат, сидевший в проходной, увидев их, нимало не удивился. «Курьеры от полковника…» — подумал он и даже не повернул головы. Миновав проходную, Жюв и его спутник, естественно, не стали заглядывать в помещение, где находилась охрана. Но, проходя мимо запотевшего изнутри окна, Жюв постучал. Кто-то протер рукавом стекло и посмотрел наружу. Жюв поднял конверт над головой. Изнутри ему махнули рукой — мол, проходи…

Заметив через приоткрытую дверь, что в прихожей никого нет, полицейский быстренько прихватил одно из ружей, стоявших в козлах, и кепи с вешалки. Фандор, таким образом, тоже был экипирован полностью.

— Теперь начинается самое интересное! — шепнул Жюв, когда через минуту они подошли к входу во дворец.

Стоявший у дверей швейцар в ливрее с золотыми галунами шагнул им навстречу.

— Вам чего, солдаты? — спросил он по-голландски.

Жюв не мог ничего ответить, но сохранял полное хладнокровие. Он звучно и протяжно зевнул, показав рукой: мол, не могу говорить, да и неважно все это… Одновременно он потряс перед носом у швейцара пакетом с печатями.

— Опять к пастору, — проворчал швейцар. — Надоели, хуже горькой редьки…

И махнул рукой, чтоб проходили. Жюв переступил порог, обернулся и, не переставая зевать, жестом приказал Фандору следовать за собой.

Жюв уже неплохо ориентировался во внутренних покоях дворца. Он уверенно свернул налево, потом направо, и пошел, по длинной внутренней галерее, ведущей к дворцовой церкви, откуда, как он знал, есть проход в личные апартаменты королевы. И если подходы к этим апартаментам со стороны парадных залов охранялись целой толпой стражников и челяди, то со стороны церкви не было никого. «Правда, дверь может быть заперта, — рассуждал про себя Жюв. — В этом случае, делать нечего, придется прибегнуть ко взлому…»

И действительно, дверь, которая вела из молельной комнаты в прихожую королевской спальни, была на замке.

— Это для нас пара пустяков! — пробормотал Фандор.

Дверь была двустворчатой, и, чтобы ее открыть, достаточно было поднять два шпингалета. Гораздо труднее им было решиться и переступить порог королевской спальни.

— Как-никак, а поступаем мы не очень вежливо! — прошептал Жюв. — Врываться таким образом в спальню молодой женщины… Положим, я холостяк, с меня взятки гладки, но ты-то, Фандор, — женатый человек!

— Ладно, нашли время шутить! — проворчал Фандор и тихонько постучал в дверь спальни.

Ответа не последовало.

— Досадно! — шепнул Жюв. — Что если и эта дверь заперта?

Фандор снова постучал и, не получив ответа, толкнул дверь.

Она оказалась не запертой, и они вошли.

— Ваше величество… — начал Жив — и осекся.

Освещенная электрической лампой, спальня была пуста, постель не смята. Королевы не было…

На следующее утро, как обычно, две камер-дамы в сопровождении горничных постучали в дверь королевской спальни.

— Ваше величество! Соблаговолите проснуться, — произнесла одна из дам, открывая дверь. Каково же было удивление вошедших, когда они увидели несмятую постель и убедились, что королева исчезла… Тут же по всему дворцу прозвучал сигнал тревоги, были закрыты все входы и выходы. Началась страшная суета.

Срочно собрался совет министров.

— Господа! — сказал генерал Грундал, весь бледный, входя в зал заседаний, — Господа! Сегодня ночью было совершено ужасное покушение: один из часовых подвергся нападению, был связан, и два неизвестных солдата проникли во дворец!

Генерал еще ничего не знал об исчезновении королевы. Но уже с разных сторон министры кричали ему:

— Если бы только это, господин генерал!

— Похищена королева!..

— Королева исчезла!

— Возможно, она убита!..

Услышав это известие, генерал рухнул как подкошенный, в кресло, разрывая ворот своего мундира.

— Боже, спаси Голландию! — прохрипел он.

Затем, несколько овладев собой, он продолжал:

— Господа! Завтра в Амстердам с официальным визитом прибывает император Германии… Совершенно невозможно, чтобы королева Вильхемина не встретилась с ним! Мы должны разыскать ее, чего бы это ни стоило! Если мы вынуждены будем признаться в исчезновении Ее величества, кайзер может воспользоваться этим, чтобы навязать Голландии кого-нибудь из своих родственников… Или же трон захватит самозванка, с помощью своих приспешников… А это еще хуже!.. Боже мой! Боже мой!.. Неужели никто ничего не знает о судьбе нашей всемилостивейшей монархини?

— Увы, нам ничего не известно! — ответил ван ден Хорейк.

Но при этом глаза главного камергера странно блестели, а губы кривились от сдерживаемой улыбки…

Несколько часов спустя после драматических событий, разыгравшихся на эспланаде Амстердамского железнодорожного вокзала, трое мужчин, закутанных в плащи и вооруженных револьверами, сошлись в сельской местности недалеко от города. Место встречи, судя по всему, было определено заранее, потому что каждый пришел к нему отдельно и своим путем. Эти трое были граф д'Оберкампф, ван ден Хорейк и ван Маппен — главари заговора против королевы Вильхемины. Главным среди них был ван Маппен. Он держался уверенно, в то время как двое других были явно растеряны.

— Какая гнусная история! — начал д'Оберкампф.

— Произошло нечто ужасное! — подхватил ван ден Хорейк.

Ван Маппен поглядел на них с насмешкой и пожал плечами.

— Спокойно, друзья мои! С чего это вы так разволновались?

— Есть отчего разволноваться! — ответил главный камергер, заискивающе заглядывая ван Маппену в глаза. — Мы выполнили все ваши приказания, чтобы захватить Элен по приезде в Амстердам… А в результате она оказалась в руках приспешников Вильхемины! И что теперь делать…

Ван Маппен прервал его властным движением руки.

— Ты дурак, ван ден Хорейк! — сказал он с презрением. — Разве ты забыл, что все происходит только с моего ведома и по моей воле?

— Хозяин… — забормотал главный камергер. — Я знаю…

— Ничего ты не знаешь! Ты хнычешь, как идиот, по поводу вещей, не имеющих никакого значения… Ты уже готов признать, что мы потерпели поражение… Так вот, слушай! Ты думаешь, будто Елена Мейенбургская попала в руки сторонников Вильхемины, а на самом деле — она в наших руках!