Между тем апаши еще немного посовещались вполголоса и поднялись из-за стола.

— Вставай, падаль! — заорал Фандору неизвестный верзила, сопроводив свои слова пинком, от которого у того заныло все внутри. Звонарь и Откинь-копыта подняли журналиста. Ноги у него оставались свободными, так что он мог идти.

На улице апаши накинули ему на плечи плащ, чтобы не было видно, что он связан, и заклеили рот пластырем. По мере того как они продвигались вперед, Фандор стал осознавать, что его ведут к берегу Сены. Голова журналиста была занята не столько мыслями о смерти, сколько вопросом о том, кто же нанял убийц. Первая пришедшая ему на ум версия, что это был Фантомас, не казалась ему бесспорной. «Во-первых, — думал Фандор, — Король преступлений в данный момент, кажется, не заинтересован в моей смерти… Во-вторых, если бы он захотел меня убить, то не отказал бы себе в удовольствии сделать это лично… В-третьих, ему совершенно не нужно подкупать своих подручных, ему достаточно приказать…»

Внизу показалась Сена, беззвучно катившая свои темные воды. Вдоль берега кое-где стояли плавучие прачечные да дешевые ресторанчики на сваях, чьи огни смутно отражались в воде.

Апаши остановились, и у них снова началось толковище.

— Хватит чикаться, — раздраженно воскликнул Откинь-копыта. — Спустим его поскорее рыбам на ужин, да и дело с концом!

— Надо набить ему карманы камнями… — сказал кто-то. — Глядите, вон целая куча!

Здоровенный громила достал из кармана нож.

— Пара-тройка дырок в животе не помешает… — проворчал он.

«Неужели я дам зарезать себя как теленка?» — подумал Фандор. Он напрягся всем телом, мускулы его вздулись, и последним страшным усилием ему удалось разорвать веревку, стягивавшую руки. При этом веревка так глубоко врезалась ему в запястья, что брызнула кровь. Сразу же он сорвал пластырь, которым был заклеен его рот.

— Силен, падла! — изумленно воскликнул Звонарь. — Только врешь — от меня не уйдешь!

С этими словами он выбросил вперед здоровенную ручищу, норовя схватить журналиста за горло. И тут же, завыл от боли: Фандор вцепился зубами ему в руку. Он сделал это с такой силой и яростью, что начисто откусил бандиту палец. Выплюнув окровавленный обрубок прямо в лицо подскочившей Адели, узник метнулся в сторону. Но бежать ему не удалось: апаши прижали его к стоявшей у обочины повозке, на которой возвышалась большая жестяная бочка. Газовщик и Бычий глаз схватили его за руки.

— Кончай его! — визжала Адель.

Звонарь опустил искалеченную руку в воду и стонал от боли.

— Заткнись ты! — тихо сказал верзила. — Атас!.. Легавые…

Со стороны моста Гранд-Жатт показалась группа людей и раздались полицейские свистки. Это был один из рейдов, которые полиция время от времени проводила в этих местах.

— Запахло жареным… — проворчал Газовщик. — Чего делать будем?

— Прежде всего, заклейте ему хавало! — скомандовала Адель. Мозги у нее работали быстрей, чем у ее компаньонов. Вскочив на повозку, она сняла крышку с бочки и заглянула внутрь. — Давайте фраера сюда!

В шесть рук они подняли Фандора на повозку, запихнули в бочку и закрыли крышкой. Журналист услышал щелчок — он был заперт. Оказавшись по колено в остро пахнущей жидкости, Фандор сообразил; «Это керосин. Если меня не вынут отсюда, чтобы утопить, через десять минут я задохнусь от испарений…»

Между тем апаши нырнули за угол дома и притаились в темноте. Свистки стали удаляться, — полицейские свернули на другую улицу.

«Да, дело пахнет керосином, — невесело пошутил про себя Фандор. — А что если?..» Мысль, которая пришла ему в голову, была чрезвычайно рискованной. Но выбирать не приходилось. Он достал из кармана коробок спичек, который, как заядлый курильщик, всегда имел при себе. «Ну, — подумал он, — или пан, или пропал! Неизвестно, что случится раньше: или взрыв разнесет эту чертову бочку, или я испекусь в ней, как баранья нога в духовке…»

Убедившись, что опасность миновала, апаши стали возвращаться к повозке, где находился их пленник, лишенный, как они думали, малейшей возможности бежать. Но едва они приблизились к ней, как случилось невероятное…

Раздался оглушительный взрыв. Бочка подскочила, как будто ее подбросила гигантская рука, и раскололась. Из нее вырвалось яркое пламя. Сила взрыва бросила апашей на землю… Что же произошло?

Фандор рассчитал, что, стоит ему чиркнуть спичкой, как пары керосина взорвутся. Что же касается самого керосина, то он воспламенится лишь какое-то время спустя. «Чтобы не сгореть сразу, — подумал он, — я должен погрузиться в жидкость…» Так он и сделал: нырнул с головой в керосин, выставив над собой руки с зажатыми в них коробком и спичкой, и чиркнул спичкой о коробок… В следующую секунду, оглушенный, но живой, он оказался на земле. Одежда на нем горела, но река была рядом. Фандор кубарем скатился к воде и бросился в Сену…

Фандор был отличным пловцом. Некоторое время он плыл под водой, чтобы наверняка скрыться из поля зрения апашей. Проплыв еще несколько десятков метров по течению, он осторожно выбрался на берег. После купания в холодной осенней реке он весь дрожал.

— Из огня да в полымя… — ворчал он. — Куда я теперь, в таком виде? Такси здесь нипочем не словишь… Где же мне согреться?

Фандор огляделся по сторонам и вдруг радостно потер руки: прямо перед собой он увидел вывеску банного заведения. Уже через пять минут он с наслаждением погрузился в теплую ванну. Перед этим он распорядился просушить и привести в порядок свой костюм.

Энергично намыливаясь и взбивая белую пену, он продолжал про себя размышлять: «Итак, я оставил с носом Фантомаса или кого-то другого, кто хотел меня укокошить… Но радоваться рано. Во-первых, я не знаю, где Жюв и что с ним происходит. Во-вторых, я должен выяснить, чего от меня добивались высшие сановники Республики и что затевает граф д'Оберкампф, он же князь Владимир, сын Фантомаса. Почему он объявил Элен Еленой Мейенбургской? Все это сплетается в один клубок, но где та ниточка, за которую надо потянуть, чтобы его распутать?»

Вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Какой же я дурак! — воскликнул он вслух. — Ведь ясно, что эта ниточка находится в Голландии! Голландское правительство через д'Оберкампфа затребовало тело Элен. Сейчас гроб, якобы содержащий ее останки, но на самом деле пустой, находится на пути в Амстердам. Туда же, вне всякого сомнения, направился и Фантомас. Там что-то затевается, там готовятся главные события! Какого же черта я здесь прохлаждаюсь?

Фандор вскочил, расплескивая воду, и кликнул служителя.

— Два горячих полотенца и мою одежду! — распорядился он.

К поезду, отправлявшемуся в Брюссель, Фандор, как водится, прибежал в последнюю минуту и еле-еле успел вскочить на подножку последнего вагона. Усевшись в купе, он продолжал размышлять, а поразмыслив, утвердился в принятом решении. Его волновало только то, что он не успел попрощаться с Элен. Но он знал, что его жена находится в надежном месте, под присмотром преданного друга, и что она одобрила бы его решение. «То, что я делаю, я делаю также и для нее, — думал Фандор. — Раскрыв зловещие планы Фантомаса и его сына, я обеспечу безопасность Элен и нашу будущую счастливую жизнь!»

И, окончательно успокоившись, Фандор, как всякий нормальный пассажир, завалился спать.

На следующий день, сделав пересадку в Брюсселе, журналист прибыл в Амстердам. Незнание голландского языка не слишком его волновало. Возле вокзала он нанял коляску, успешно объяснившись с кучером с помощью знаков, и вскоре был доставлен к заведению вполне пристойного вида. Выскочивший швейцар подхватил его чемодан. В холле к нему обратилась пожилая дама, судя по всему, хозяйка отеля.

— Господин приехал из Парижа? — спросила она по-французски.

— Да! — обрадовался Фандор. — Вы говорите по-французски?

— Я парижанка…

— Очень, очень этому рад! Сказать по правде, здешний городишко не очень мне понравился. Прежде всего — у женщин здесь синие руки. Куда это годится? Они носят рукава на резинках, резинки впиваются в тело и оставляют на запястьях некрасивые следы. Ну да я их прощаю!