— Пусть вооружают тяжелые танки более мощной пушкой, тогда они нам пригодятся.

Уже потому, что Сталин с особым пристрастием расспрашивал меня, чем хороши и чем плохи по своим тактико-техническим свойствам наши танки, я понял, что Верховный Главнокомандующий хочет досконально, до самой, что называется, глубины разобраться в сильных и слабых сторонах нашей бронетанковой техники. Нетрудно было догадаться, что его вопросы непосредственно связаны с неудачными боями летом и осенью сорок второго. Сталин пытался найти причину этих неудач…»[103]

Так закончил описание своего разговора со Сталиным известный танковый генерал. В 1-м танковом корпусе, которым он в то время командовал, имелось 28 танков KB, 95 средних танков Т-34 и около 70 легких танков Т-60. Брянский фронт, откуда прибыл в Ставку генерал М. Е. Катуков, участвовал в ряде операций летом сорок второго года. Об оценке боевых дел этого фронта можно судить по телеграмме Ставки, направленной командованию фронта всего за месяц до означенной беседы со Сталиным. В тексте телеграммы были такие слова: «Запомните хорошенько, у вас теперь на фронте более 1000 танков, у противника нет и 500… Все теперь зависит от вашего умения использовать эти силы и управлять ими по-человечески»[104].

Стиль, в котором выдержан этот документ, не вызывает сомнений, что его продиктовал сам Сталин. Безусловно, Верховный Главнокомандующий интересовался мнением и других людей о танках KB, а они не всегда совпадали с тем, которое высказал командир 1-го танкового корпуса. Командующий 62-й армией, известный герой обороны Сталинграда, генерал В. И. Чуйков, например, летом 1942 г. отмечал: «25 июля — мой первый боевой день. Я видел, как танки противника под прикрытием авиации врезались в наши боевые порядки. Одна группа немецких машин напоролась на тяжелые танки КВ. Завязался бой. Наши тяжелые танки выдержали атаки, зато легкие Т-60 понесли потери и расползлись по оврагам…»[105]

Из захваченного под Сталинградом журнала боевых действий немецкой 29-й мотодивизии стало известно, что 17 сентября командир дивизии докладывал командующему 6-й армией генералу Паулюсу: «Оба моторизованных полка дивизии почти полностью уничтожены, из 220 танков осталось 42». Вот с каким результатом прошли бои летом и осенью сорок второго года, когда наши танковые войска управлялись, выражаясь языком телеграммы Ставки, «по-человечески».

В книге Маршала Советского Союза Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» приводится выдержка из дневника вражеского офицера, относящаяся к широко известной дате — 19 ноября 1942 г., первому дню нашего наступления под Сталинградом. Эта запись свидетельствует о том, что тяжелые KB в тот исторический день внесли достойный вклад в достижение перелома в ходе войны. «…Танки прошли на полном ходу через позиции и ворвались в село… Наши пушки не причиняли им никакого вреда, идут с максимальной скоростью, очень толстая броня, и наши снаряды ее не пробивают», — записал неприятельский офицер.

На фронт под Сталинград Ж. Я. Котин выезжал с бригадой, в которую входили высококвалифицированные специалисты. Сопровождавший главного конструктора во многих поездках Е. И. Рощин, вспоминая о пребывании на Донском фронте, рассказал: «Однажды мы остановились у штабного автобуса. Генерал Ж. Я. Котин быстро поднялся по ступенькам и, открыв дверцу, громко сказал, обращаясь к присутствующим: „Здорово, орлы!“ В ответ раздался дружный хохот. Оказалось, что в автобусе находился командующий бронетанковыми механизированными войсками фронта генерал Г. Н. Орел, которого Ж. Я. Котин знал еще по работе в Военной академии, и один из штабных офицеров, находящихся в автобусе, тоже имел фамилию Орел».

Танковые части Ж. Я. Котин объезжал обычно с блокнотом в руках, подробно расспрашивал командиров машин, механиков-водителей и наводчиков. Их советы, просьбы, замечания по конструкции тяжелых танков он аккуратно записывал и стремился потом реализовать в своих новых разработках. Сопровождавшие его специалисты всегда имели ремонтную летучку, чтобы тут же на месте исследовать и устранить любую неисправность, встретившуюся им на боевых машинах, и нередко главный конструктор, засучив рукава, помогал им в этом.

И в бою под Котельниковом в декабре 1942 г., когда наши войска отражали наступление группы немецкого генерала Манштейна, пытавшегося пробиться к окруженным в Сталинграде немецко-фашистским дивизиям, КВ из 3-й гвардейской танковой бригады действовали в первой линии контратакующих войск, о чем свидетельствует маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров в своей книге «Стальная гвардия». Вскоре П. А. Ротмистров, бывший в то время генерал-лейтенантом, встретился с Ж. Я. Котиным. Об этом газета «Красная звезда» 25 марта 1943 г. писала: «Недавно встретились два генерала — генерал-лейтенант танковых войск Ротмистров и генерал-майор технических войск Котин — два мастера, один прославился вождением войск, другой — созданием материальной базы для этих войск. Говорили об успешно завершившемся сражении. Котин слушал Ротмистрова, он слушал рассказ о действиях войск, которым посвятил всю свою жизнь, он слушал рассказ о прорывах, в которых участвовали танки его конструкции. И это высшая похвала его труду».

З. А. Антонова — секретарь главного конструктора с 1942 г.

Секретарь главного конструктора Зинаида Александровна Антонова вспоминает об этих днях:

— Работал Жозеф Яковлевич с полной самоотдачей, как говорится, на износ. Из-за постоянного недостатка времени часто отказывал себе даже в обеде, довольствуясь чаем. В трудные дни, если были какие-то неприятности по работе, он очень переживал. Но это его состояние на других никогда не отражалось — он всегда оставался самим собой. Котин был доступным человеком, в кабинете у него всегда был народ. Очень хорошо разбирался в людях, знал, кто чем занимается, имел прекрасную память. Видимо, поэтому расписания своего рабочего дня не составлял, работу на следующий день не планировал, хотя и был очень организованным, собранным и обязательным человеком…

В насыщенных боевыми событиями последних месяцах 1942 г., по праву названных историками переломным периодом Великой Отечественной войны, участвовали в боях уже не десятки, а сотни тяжелых танков — к концу года кировцы-уральцы дали Родине 2553 танка KB и одновременно изготовили на своем заводе более 1000 танков Т-34. Но соперничество снаряда и брони на этот раз склоняло чашу весов на сторону снаряда, вновь и вновь возвращая главного конструктора к мысли о разработке нового тяжелого танка с броней, способной противостоять вражеским пушкам.

Конструирование новой, усовершенствованной модели тяжелого танка с максимальным использованием при этом лучших технических решений, применявшихся на танке KB, разработчики конструкторского бюро Ж. Я. Котина начали еще в довоенное время и продолжали без больших перерывов в течение всего 1941 г. За этот период ими была исследована целая серия промежуточных моделей тяжелых танков: 50-тонный КВ-3 с 76-мм пушкой, 63-тонный КВ-220 с 85-мм пушкой, проект 90-тонного КВ-4 со 107-мм пушкой и ряд других экспериментальных боевых машин.

После эвакуации из блокированного Ленинграда в Челябинск ленинградские конструкторы, используя базу танка КВ-1, спроектировали и изготовили в металле еще несколько опытных машин, среди них — двух- и трехствольная самоходная установка КВ-7, огнеметный танк КВ-8 и вооруженный 122-мм гаубицей тяжелый танк КВ-9.

Вспоминая об этих разработках в послевоенных интервью, Ж. Я. Котин подчеркивал: «Совершенствование конструкции тяжелого танка во время войны и модернизация машины производились на основе широкой унификации и преемственности каждой из разрабатываемых моделей».