«Сделать технику врага как бы бездейственной на поле боя» — это значит создать такие машины, которые способны подавлять танки врага своим техническим превосходством. «…Борьба танков против танков напоминает морские сражения. Там также бой ведут только самые сильные…» — утверждал один из идеологов танковой войны немецкий генерал Г. Гудериан[29]. Но «самые сильные» танки ему заполучить так и не удалось. Советские танкостроители этого не допустили, самые сильные танки всегда принадлежали Красной Армии. Это были прежде всего наши тяжелые танки.
Правительственное задание — танк СМК
Центральный Комитет партии и Советское правительство, учитывая агрессивную сущность капиталистического окружения, принимали энергичные меры к укреплению обороноспособности мирной Советской страны.
План научно-исследовательских и конструкторских работ предусматривал проектирование различных видов новой военной техники. Крупные сдвиги намечались и в разработке танков. Бронетанковая техника, имевшаяся на вооружении Красной Армии, состояла из разведывательных танков Т-37 и Т-38, общевойсковых танков типа БТ и Т-26, танков качественного усиления Т-28 и, наконец, тяжелых танков особого назначения Т-35, считавшихся танками резерва Главного Командования и предназначавшихся для прорыва особо сильных и заблаговременно укрепленных полос. Тяжелые танки наша промышленность выпускала тогда единицами, прочной брони они, как известно, не имели и в середине 30-х гг. с трудом отвечали своему боевому назначению.
Советская техническая мысль, носителями которой являлись крупные ученые-танкисты А. С. Антонов, А. А. Благонравов, Н. И. Груздев, М. В. Данченко, В. В. Ефремов, В. И. Заславский, Г. В. Зимелев, М. К. Кристи, Ю. А. Степанов, своевременно выявила новые тенденции в развитии военной техники и выдвинула идею коренного изменения принятой в нашей армии системы бронетанкового вооружения, предлагая создать взамен находящихся на вооружении танков качественно новые машины с надежной противоснарядной броней. При этом обращалось внимание на разработку гусеничной ходовой части, способной выдерживать пробег до 3000 км, что позволило бы отказаться от проектирования и производства колесно-гусеничных машин, над созданием которых продолжали работать некоторые конструкторские бюро.
Учитывая рекомендации ведущих военных специалистов, Комитет Обороны СССР в августе 1938 г. принял постановление «О системе танкового вооружения»[30]. В этом постановлении содержалось требование — к июлю 1939 г. разработать новые образцы танков, у которых вооружение, броня, скорость и проходимость развивались бы комплексно и полностью отвечали условиям будущей войны.
Это постановление Комитета Обороны СССР по праву относится к важнейшим государственным решениям предвоенного периода. Для принятия такого решения нужны были величайшая смелость и глубокая прозорливость. Чтобы яснее понять все это, нужно вспомнить, как молодая Советская страна в годы выполнения второго пятилетнего плана ценой невероятных усилий обеспечивала Красную Армию необходимой военной техникой. Только в 1938 г., когда принималось это решение, заводы страны сумели дать армии 2270 танков. Считалось, что все они вполне отвечают современным требованиям, однако военно-технический анализ показал, что это не так. Когда война уже стояла на пороге, выяснилось, что для успешного ведения боевых действий танковых войск необходимо создать иные машины, решительно перестраивая налаженное производство на выпуск новой продукции. Поистине, нужно было иметь большое мужество и мудрость, чтобы правильно оценить создавшееся положение, признать все это, а затем смело приступить к перестройке. Понятно, что сроки, установленные правительством на новые разработки, оказались ничтожно малыми — менее года.
Но конструкторов-кировцев боевое задание по проектированию тяжелого гусеничного танка с противоснарядным бронированием не застало врасплох. Над машиной такого класса они начали трудиться вскоре после прихода на завод Ж. Я. Котина. Эскизные проекты трехбашенного тяжелого танка СМК, названного так в честь замечательного руководителя ленинградских большевиков Сергея Мироновича Кирова, Котин подписал за несколько месяцев до выхода постановления Комитета Обороны СССР «О системе танкового вооружения».
Разработкой еще одного тяжелого гусеничного многобашенного танка, названного Т-100, занимался и Ленинградский завод опытного машиностроения имени Кирова, директором которого был военный инженер 1-го ранга Н. В. Барыков. Над этой машиной работали инженеры-конструкторы С. А. Гинзбург, Э. Ш. Палей, Л. С. Троянов и другие. Поскольку на вооружение предполагалось принять только один тип тяжелого танка с противоснарядным бронированием, проектирование двух машин в разных конструкторских организациях предопределило конкурсный характер работ.
Тем же постановлением конструкторскому бюро одного из харьковских заводов, возглавляемому талантливым инженером-конструктором М. И. Кошкиным, предлагалось разработать образец среднего танка с противоснарядным бронированием. В соответствии с этим харьковские конструкторы работали над созданием танка на колесно-гусеничном ходу А-20 и его гусеничной модификации А-32, послуживших потом базой для создания знаменитого танка Т-34.
Танк — сложная машина. Вооружение, броню, двигатель, ходовую часть, средства связи и наблюдения — все это конструкторы должны были подобрать или заново спроектировать, проверить жизненность конструкции, испытать готовые узлы, а затем соединить в единую боевую машину, гармонично сочетающую в себе огневую мощь, хорошие ходовые качества и надежную противоснарядную защиту. «Нужно располагать „строительными кубиками“ — говорил Ж. Я. Котин, — главнейшими агрегатами, каждый из которых — последнее слово техники. (…) Без них самый смелый проект останется только проектом»[31].
Конструктор советских танков старшего поколения Н. В. Барыков.
Заместитель главного конструктора А. С. Ермолаев.
Старший группы проектировщиков трехбашенного танка СМК А. С. Ермолаев сделал первые расчеты. Массу машины определили в 55 т. Маневренность поначалу трудно было оценить, так как существовало много соображений о выборе двигателя. Наконец решили установить 12-цилиндровый авиационный карбюраторный двигатель мощностью 850 л. с., приспособив его к эксплуатации в наземных условиях. По расчетам двигатель обеспечивал танку максимальную скорость по шоссе 35 км/ч с запасом хода 220 км.
В группу проектировщиков танка СМК входили: Л. Е. Сычев (заместитель старшего группы), Ц. Н. Гольдбурт, М. Н. Ижевский, Д. Д. Кекелидзе, Ф. А. Маришкин, С. В. Мицкевич, П. П. Михайлов, Л. Г. Купчин, К. И. Кузьмин, Г. А. Серегин, В. И. Таротько, Н. В. Цейц, а также другие конструкторы и технологи СКБ-2.
Ответственность за порученное дело, важность и срочность правительственного задания всколыхнули молодой конструкторский коллектив — все работали, не считаясь со временем, без выходных дней. С большим творческим подъемом использовали новые скоростные методы проектирования, находили оригинальные конструктивные решения, осваивали современную технологию. Как лучше, например, соединять толстые броневые листы — заклепками, болтами, гужонами или сваркой? Искали оптимальную форму башни, задумывались над вопросом — отливать ли башню целиком или сваривать ее из отдельных стальных листов? Как лучше составить, соединить броневые элементы корпуса? Работали над другими техническими вопросами, решения по которым принимались практически всегда впервые.
И вот наконец основные контуры танка СМК определились. Чтобы нагляднее представить, прочувствовать будущую машину, Ж. Я. Котин предложил группе Ермолаева сделать деревянный макет танка в натуральную величину и сам принял активное участие в его изготовлении. Через 15 дней модель была готова.
