Так описали происшествие, только что случившееся у них на глазах, люди, не заинтересованные в искажении истины.

Выводы достаточно ясны. Даже если очевидец не заинтересован в сознательном искажении фактов, если он еще находится под свежим впечатлением увиденного и искренне стремится рассказать обо всем этом предельно точно и подробно, нужно всегда помнить о том, что человеческие восприятия субъективны. Два человека могут рассказать две различные истории об одном и том же, и оба будут клясться, что было именно так, как рассказал он.

Я сознательно заостряю внимание читателя на вопросе доверия к сообщениям, имеющим отношение к науке. Значение его особенно понятно, если вспомнить старое мудрое утверждение: «факты — это воздух ученого!» Видимо, и к приведенным выше свидетельствам очевидцев мы должны подойти с той меркой, о которой только что было сказано. Другими словами, нужно учитывать бессознательную ложь.

Все подобные сообщения необходимо оценить еще с одной стороны. Независимо от внешней неправдоподобности неизвестного нам явления, от его загадочности и даже оценки его на первый взгляд, как чуда, то есть чего-то необъяснимого естественными законами природы, мы должны поставить вопрос: а возможно ли такое явление с точки зрения диалектико-материалистического взгляда на природу? Не противоречит ли оно известным нам законам природы? Не есть ли это по существу своему дань «потустороннему», дань идеалистическим представлениям о мире? Оценивая приведенные свидетельства с этих позиций, мы никак не можем сказать, что они говорят о чем-то мистическом, необъяснимом, противоречащем законам развития материи. Совсем нет. Речь может идти всего лишь, выражаясь языком антропологов, о реликтовых гоминидах, а проще говоря, о возможно существующих и в наши дни представителях тупиковых ветвей в родословной человека. Скажем, неандертальцев — не тех, которые являются нашими предками, а тех, развитие которых в силу ряда причин прекратилось, не дало прогрессивного потомства.

Можно ли утверждать, что открытие этих примитивных людей, остановившихся в своем развитии на стадии далекой древности, будет противоречить законам природы, потрясет основы всей науки о происхождении человека, наконец, окрылит мистиков всех мастей?

Отнюдь нет!

Если говорить о научном обосновании такого утверждения, то я позволю себе сослаться на вполне авторитетное мнение доктора исторических и философских наук Б. Ф. Поршнева. Вот что он писал о реликтовых гоминидах:

«Большинство антропологов и зоологов даже и не помнят сейчас, что первый ученый, отважившийся включить человека в систему классификации видов обитающих на земле животных, делил род человеческий на два разных вида: «человек разумный» и «человек троглодитовый» (или «человек ночной»). Это был величайший натуралист XVIII века Карл Линней… Прошло сто лет, и об этой рубрике линнеевой классификации многие вспомнили сразу после возникновения теории Дарвина. В «человеке троглодитовом» готовы были видеть пережиток «недостающего звена» между человеком и животным. Но безапелляционные экспертизы виднейшего антидарвиниста Рудольфа Вирхова пресекли эти «еретические» мысли. Прошли еще десятки лет. В одном и том же 1907 году английский ботаник И Элуис доложил Королевскому географическому обществу об обитании в Тибете неизвестного вида — волосатого дикого человека, петербургский востовед Б. Барадийн сообщил о встрече его экспедиции в песках Центральной Азии с необычным существом, почти человеком, но волосатым и скрывающимся от людей, которого монголы называют «алмас». Оба сообщения испытали одну судьбу: их даже не опубликовали, тексты ныне утеряны. Почти то же случилось с сообщением, которое прислал в Российскую академию наук в 1914 году молодой зоолог В. А. Хахлов. Текст его я разыскал сравнительно недавно в архиве Академии наук СССР в презанятной папке «Записки, не имеющие научного значения». Автор сообщал, что путем сбора и анатомического анализа данных им установлено обитание в Тянь-Шане и Центральной Азии дикого вида, который он предложил назвать «первочеловек азиатский»…

Суть предложенного решения загадки и состоит в том, что линнеевский «человек троглодитовый», как и хахловский «первочеловек азиатский» со всеми относящимися сюда древними и новыми описаниями наблюдателей — это остаточная, деградировавшая ветвь «человека неандертальского». Такая мысль предполагает пересмотр двух принимавшихся ранее на веру постулатов. Первое: считалось, что, как только появился «человек разумный», предыдущий вид, неандерталец, более или менее быстро исчез. Однако успехи археологии расшатали этот постулат. И кости, и изделия неандертальцев доказывают, что они очень долго сохранялись кое-где на земле после появления и расселения «человека разумного». Оказывается, такое «сосуществование» длилось десятки тысяч лет. Еще несколько тысяч лет, остающиеся до наших дней, — это уже не так-то много.

Второе: считалось, что раз от неандертальцев кое-где в земле остались каменные орудия, значит, все поголовно неандертальцы изготовляли такие орудия и были в полном смысле слова людьми. Но для того, чтобы называться человеком, изготовление орудий — условие необходимое, но далеко не достаточное. Легко представить себе, что эта способность была развита далеко не у всех, не во всяких условиях жизни. Те, которые развивались по пути труда, вполне очеловечились, а те, у которых труд не получил развития, остались животными и эволюционировали на путях животного образа жизни. Стоило критически прикоснуться к обоим постулатам, как они распались.

Таким образом, перед нами вполне, если можно так выразиться, закономерная антропологическая загадка: нет ли на земле живых неандертальцев?

Но возможно ли, чтобы в наши дни где-то обитали живые, неизвестные науке существа?

Возможно, хотя и маловероятно, отвечают ученые. И действительно, все мы знаем, что время от времени в наш век вдруг обнаруживают животное, о котором ранее ученые ничего не ведали. Однако, когда речь заходит о существах, одновременно близких к обезьянам и к человеку, антропологи в большинстве своем считают, что такого быть не может: все подобные существа давно вымерли.

В любом случае, когда кто-то встречается с «дикими людьми», он либо просто ошибается, принимая медведя или другого известного науке зверя за таинственного «дикого человека», либо встречает в самом деле одичавшего человека, как это бывало в послевоенные годы в некоторых районах земного шара. Можно вспомнить, например, как еще в 1965 году, через двадцать лет после окончания войны на Тихом океане, на острове Гуам поймали двух «лесных демонов». До этого многие островитяне замечали, что в деревнях по ночам исчезают домашняя птица, пищевые продукты. Суеверные люди были убеждены в том, что это дело рук «лесных демонов». И вот их поймали. Два американских солдата столкнулись в лесу с голым человеком, размахивающим… мечом. Его обезоружили и привели в казармы. А затем в джунгли направили военный патруль, который обнаружил второго «демона». Оба были истощены до крайности, не говорили ни слова, издавая лишь нечленораздельные звуки.

«Дикими людьми» оказались японские солдаты, оставшиеся на острове со времен второй мировой войны. Двадцать лет они были пленниками собственного неведения: не зная, что война давно окончилась, японцы скрывались в тропических лесах острова, занятого американцами…

Однако рассказы о таинственных лесных существах можно услышать во многих районах земного шара, в частности, на Северном Кавказе, в Закавказье. В Грузии их называют цехи-скаци, в Азербайджане — пeшe-адам, в Чечено-Ингушетии — алмасты, а у дагестанцев — каптар. В переводе все слова означают одно: «дикий», «лесной человек».

Если встретишь кого из них, предупреждают суеверные люди, не надо трогать; это шайтан, и он может отомстить. Лучше тут же уйти и никому не говорить об этой встрече. Как видим, перед нами ординарное суеверие. И большинство ученых делает из этого резонный вывод: за подобными суевериями нет ничего такого, что заслуживало бы внимания науки.