— А может, тебе скорее есть что выигрывать и нечего терять? — заметил Эрик.

— Как это?

— Почему ты не подашь в суд? Не попробуешь добиться родительских прав? Хуже-то тебе уже не будет.

— Я их не получу. Скоро стану мальчику совсем чужим. К тому же… — Он умолк, вконец подавленный, попросту уничтоженный.

— Что «к тому же»?

— Сюзанна обещала, что разрешит мне приехать и покатать Якоба на машине… Целый день. Через две недели.

— Значит, сейчас ты затевать шум не будешь, так?

Молчание.

— Хлебни еще водочки, — немного погодя сказал Эрик.

— Больше нету.

— А у тебя ничего не найдется?

Оба встали и принялись шарить по шкафам. В конце концов Эрик отыскал в ящике комода завалявшуюся бутылку белого портвейна и, торжествующе подняв ее над головой, вернулся в гостиную. Было уже около часу ночи, и на них низошел покой. Йоаким сидел в кресле, то дремал, то разом опять просыпался, резко вздрагивая всем телом. Эрик не спал, смотрел куда-то в пространство мутным, неподвижным взглядом. Огонь в печке погас, комната начала остывать. И временами Эрик зябко ежился. Через полчаса он повернул голову и обнаружил, что Йоаким глядит на него. Лицо спокойное, без напряжения. Эрик шевельнул рукой, хотел что-то сказать. Но заснул.

Утра по-прежнему дышали холодом. Йоаким утихомирил будильник, сел в постели. Он совершенно проснулся, хотя было только пять часов. Среди елок серел рассвет. Ночью шел дождь, но сейчас уже прекратился. Сегодня он едет в Рёмё, проведет день с Якобом. Ровно в двенадцать подъедет к дому Сюзанны, заберет Якоба, и они отправятся кататься. Захватят с собой еду, изюм, одеяла. Долгими часами он изучал карты и описания местности, набил полный рюкзак всякими вещицами, какие мечтал подарить сынишке. Вся та любовь, что оставалась нерастраченной так много дней и отзывалась такой болью каждый раз, когда что-нибудь напоминало ему о ней, в последнее время наконец нашла выход. Увидев в витрине фредерик-веркского магазинчика плюшевого мишку в голубых сапожках, он против обыкновения не повернулся к нему спиной, а зашел в магазин и купил игрушку. Захватил для Якоба и «Лего», и книжки, и мягкую подушечку, что лежала сейчас на детском сиденье (его он тоже купил); на сей раз он предусмотрел все, Сюзанна не даст ему от ворот поворот по причине отсутствия детского сиденья. Он смеялся, когда брился перед зеркалом, легонько похлопал себя по щеке, насвистывал, ставя воду для кофе.

Полчаса спустя он вышел из дома. Стайка мелких пичуг вспорхнула с кустов, промчалась у него над головой с шумом, похожим на шум дождя. Машина завелась с трудом. Накануне вечером он укрыл ее от дождя брезентом, но, как видно, сырость все же проникла в зажигание. Минут десять он тщетно пытался запустить мотор и, когда в конце концов усилия увенчались успехом, даже застонал от облегчения. А секунду спустя уже выехал на ухабистую дорогу.

До Роскилле ехал на юг, там вырулил на автостраду. В этот ранний час все движение было сосредоточено на встречной полосе, в сторону Копенгагена. На его половине магистрали было свободно, он прибавил скорость, мотор ровно урчал. Дорога километр за километром убегала под колеса, а он толком не замечал. Уже в половине десятого добрался до Кольдинга и дальше поехал по шоссе на Рибе. Решив сделать остановку, стал высматривать подходящее местечко. Миновал несколько мелких городков, а в Реддинге заехал на автозаправку, залил полный бак и купил булочку с маслом. Поел, позвонил Сюзанне и сказал, что уже в пути.

— Да-да, я так и рассчитывала, — нетерпеливо отозвалась она, и, хотя голос ее звучал отнюдь не дружелюбно, он повеселел. Она на него рассчитывала. То бишь ждала его. Ему вовсе не улыбалось приехать и найти дом пустым.

Он снова сел за руль, собираясь задним ходом выехать с заправки, и сперва было подумал, что забыл снять машину с ручного тормоза, поскольку она с места не сдвинулась. Но ручник он не включал. Снова попробовал запустить мотор. Какое-то движение волной прошло от левого заднего колеса по всему корпусу. Медленно, чуть ли не вперевалку, машина проехала задним ходом пять-шесть метров. Йоаким включил первую скорость, и тут оказалось, что заднее колесо заклинило. Оно попросту не вращалось. Остальные три вели себя как положено, а это только везлось по асфальту. Холодея от страха, Йоаким переключил на холостой ход. Посидел немного, стараясь собраться с мыслями. Затем попробовал еще раз. Задним ходом колесо крутилось, так что вся машина ходила ходуном, но в любой другой позиции двигаться не желало. Йоаким выскочил наружу, забежал в магазин, где за прилавком стояла молоденькая девушка.

— Тут есть автомеханик? — дрожа как лихорадке, спросил он.

— Да, есть, — ответила девушка. — А разве он не в мастерской?

Только тогда до Йоакима дошло, что за домом находится мастерская. Он кинулся туда, распахнул дверь, но, кроме машины с открытыми дверцами, стоявшей над ямой, никаких признаков человеческой деятельности не заметил и побежал обратно в магазин. Девушка сообщила, что механик, наверно, уехал по делам в Скодберг, а может, домой ушел пить кофе.

— Он живет тут рядом, — пояснила она и тотчас взялась за телефон.

Йоаким, изнывая от беспокойства, глаз не сводил с ее хорошенького личика. Она стояла, накручивая на палец телефонный шнур. Колечко за колечком.

— Не понимаю, там его нет, — наконец сказала она и положила трубку.

— Но мне НЕОБХОДИМО ехать дальше! — воскликнул Йоаким. — В двенадцать я должен быть в Рёмё. Это очень важно.

— Попробуй сходить туда. Вон его дом, на повороте, желтый с голубыми ставнями.

Йоаким устремился к выходу, еще прежде чем она успела договорить. Желтый домик купался в лучах утреннего солнца и дышал безмятежным покоем. Йоаким и стучал в дверь, и звонил, а поскольку никто не открывал, выбежал в сад, обошел вокруг дома. Однако безрезультатно. Нигде ни души. А между тем уже без четверти одиннадцать. Он достал мобильник, набрал номер Сюзанны. Она не ответила, и сердце у него оборвалось.

Хорошо зная Сюзанну, он понимал, что не может явиться когда заблагорассудится, и на миг у него мелькнула мысль, что, по сути, можно отказаться от поездки, хоть сейчас, хоть немного погодя. Что ни говори, отказаться куда удобнее, чем бороться, думал он. Стоял в Рёддинге на залитом солнцем тротуаре, чувствуя, как утекают силы. Может, пойти в гриль-бар или отыскать киоск и выпить пива. Но в следующую секунду он опять ощутил прилив адреналина, повернулся и бегом побежал на заправку. Девушка по-прежнему была одна в магазине.

— А другого механика здесь нет? — запыхавшись, спросил он, а когда она с сожалением покачала головой, продолжил: — Как насчет проката автомобилей?

— У нас проката нет, это в Граме, — ответила девушка.

— Что же мне делать? — напрямик спросил он.

Девушка смотрела на него. Раздумывая.

— Это важно? — осторожно спросила она.

— Еще как! — воскликнул Йоаким. — Дело идет о жизни и смерти.

— Подожди немного. — Она повернулась к телефону, смерила Йоакима испытующим взглядом, чуть помедлила и набрала номер.

Минуту спустя в дверях появился высокий угловатый мужчина в зеленых рабочих штанах и клетчатой рубашке. На голове у него красовалась бейсболка с надписью «Карлсковская транспортная контора».

— Это у тебя машина не фурычит? — спросил он, протягивая руку, которую Йоаким пожал как руку спасителя. Однако вновь прибывший просто хотел получить ключи от машины, и Йоаким поспешил следом за ним на стоянку. Тот сел за руль, попробовал тронуться с места. Потом, ни слова не говоря, куда-то ушел и вернулся с большущим молотком, которым принялся снизу стучать по колесу. Йоаким слушал, как он стонал и чертыхался, и каждый раз у него сжималось сердце, поскольку он думал, что это смертный приговор его автомобилю. Наконец мастер вылез из-под машины.

— Думаю, теперь поедет, — сказал он. — По крайней мере, до сервиса в Скодборге дотянете.