— Хорошо, — сказала я, и начала рассказывать.

На этот раз я оказалась в России ХIХ века. Из своей девичьей жизни мне удается подсмотреть только небольшой отрывок, в котором мой отец — суровый мужчина средних лет — объявляет мне свою волю и говорит, что ко мне посватался один известный всему городу человек, а значит, мое житье в родительском доме скоро подойдет к концу. Я знаю, что никакие слезы и слова не могут изменить мою горькую долю — мне предстоит стать женой очень богатого, но и одновременно очень старого бездетного вдовца. Судя по всему, у меня или вообще нет приданого, или его размер таков, что составить мало-мальски удачную партию я могу разве что с каким-нибудь приказчиком, так что это предложение является для моих родителей более чем просто выгодным.

После этого я вижу себя уже в доме моего мужа. Он старше меня лет на сорок и естественно околдован моей молодостью. Он дарит мне довольно дорогие вещи, не теряя, однако, при этом чувства меры, то есть, строго соизмеряя стоимость украшения или платья, которое он собирается мне купить, с тем эффектом, который он рассчитывает этим подарком произвести.

Учитывая отсутствие у меня опыта, он старательно объясняет мне, как надо вести хозяйство, как руководить прислугой и как вообще подобает жить супруге такого человека, как он. Я его все время очень внимательно слушаю и никогда не перечу, поскольку действительно всегда уверена в его правоте.

День за днем я постепенно привыкаю к тому, что я жена такого старого человека, а так как я еще слишком молода, чтобы вообще что-то знать о жизни, то вскоре мне даже начинает казаться, что моя семейная жизнь не только мало чем отличается от какой-либо другой, а, скорее всего, даже является одной из самых лучших.

У меня нет подруг, к нам редко приходят гости, а если кто и заезжает, то только какие-то серьезные деловые партнеры моего мужа, от разговоров с которыми я очень быстро устаю. Создается такое впечатление, что он намеренно не подпускает ко мне таких людей, которые могут вольно или невольно испортить его воспитательную работу.

Отсюда мне хорошо видно, что он очень хочет иметь наследника, так как это не только придаст его жизни цель, но и лишит меня остатков свободного времени, которое, по его мнению, я могла бы употребить на ненужные мечты. Его желания скоро осуществляются, и я становлюсь матерью очаровательного младенца, появление которого окончательно превращает меня из девочки в серьезную, хотя и очень молодую женщину. Отныне в моей голове уже никогда не будет места для заоблачных грез, и я всегда буду соответствовать тому образу, который из меня старательно лепит мой муж.

Проходят годы. За это время для меня мало что изменяется. Я, как и прежде, занимаюсь домашними делами, слежу за воспитанием сына и стараюсь во всем потакать моему теперь уже совсем старому супругу.

Однажды он зовет меня в свой кабинет, чтобы поговорить о чем-то очень важном.

— Я скоро умру, — начинает он без обиняков, — и ты станешь владелицей всего нашего состояния, которое было унаследовано мной от отца, а в последствии приумножено в результате многолетних трудов. Ты еще очень молода, а учитывая то, насколько ты при этом будешь богата, я могу наверняка предвидеть, что как только истечет положенный срок, порог нашего дома будут неминуемо обивать толпы твоих новоявленных женихов. Поэтому хочу тебя заранее предупредить — не верь никому! Каждый, кто будет предлагать тебе руку и сердце, одновременно с этим станет подсчитывать свою прибыль от этого столь выгодного предприятия. Может быть, конечно, так произойдет, что ты встретишь действительно честного человека, который будет желать тебе только добра. Однако и в этом случае не забывай, что тебе придется делиться с ним твоим капиталом, а это, как ты понимаешь, будет очень невыгодно для нашего сына, который должен стать полноправным продолжателем нашего семейного дела.

Я молчу и внимательно слушаю его рассуждения, внутренне полностью соглашаясь со всеми его словами. А он продолжает развивать свою мысль:

— Все это не волновало бы меня столь сильно, если бы наш сын был уже взрослый и смог за оставшееся время разобраться в моих делах и начать самостоятельно действовать. Однако очевидно, что в силу его юного возраста это может произойти не раньше, чем через лет пять-шесть, а то и больше. Так что, умерев, а я чувствую, что конец мой уже очень близок, я оставлю тебя на произвол судьбы, и за короткий отрезок времени ты потеряешь денег гораздо больше, чем я сумел нажить за всю свою жизнь.

Он делает паузу, и я задаю ему вопрос:

— А я не могу временно, только до тех пор, пока сын полностью не встанет на ноги, занять ваше место?

— Ты должна суметь это сделать, и потому отныне каждый день я буду вводить тебя в курс дела, объяснять, что к чему, и знакомить со всеми необходимыми людьми.

С этого момента для меня начинается новая жизнь, заполненная поездками на стройплощадки, конторскими книгами и множеством деловых встреч.

Я прервала свой рассказ и спросила:

— Что ты думаешь обо всем этом? По-твоему могло такое быть или нет?

— Если ты так видишь, то почему это тебя смущает? Разве станет кто-то, как бы хорошо он ни разбирался в истории, утверждать, что такого произойти не могло? Вряд ли. Тем более что, не зная ни имен, ни дат, ни названия города, опровергать достоверность этого рассказа бессмысленно, да и зачем?

— Наверно ты прав.

— А кстати, — заинтересовался он, — к каким годам ты сама относишь эту жизнь?

Я задумалась:

— Знаешь, если судить по нарядам, то начало всей этой истории лежит примерно лет за сорок до отмены крепостного права. Мне так кажется, потому что в самом конце моей жизни люди одевались уже по моде конца семидесятых годов ХIХ века, а прожила я там довольно-таки долго. Хотя, конечно, платья в неизвестном российском городе, скорее всего, значительно отличались от рисунков во французских журналах тех же лет.

— А твой муж, который, как я понимаю, все тот же бродячий шарманщик, только перевоплощенный в новом качестве, чем он все-таки там занимался?

Я тяжело вздохнула:

— Здесь меня снова начинают одолевать сомнения. Понимаешь, мне кажется, что вся его деятельность была связана со строительством доходных домов, хотя я, конечно, могу и ошибаться. И вообще, я заметила, что чем более отдаленную по времени жизнь ты просматриваешь, тем меньше у тебя возникает опасений увидеть что-то неправильно. Кажется, что если это происходило так давно, то уже никто никогда не сможет обвинить тебя в неправде, тем более, если ты вспоминаешь себя среди низших социальных слоев.

— Ты не должна об этом думать. Ведь я говорил тебе, что некоторые вещи могут просто заменять какими-то более узнаваемыми. Так что нельзя относиться к этим воспоминаниям как к историческому исследованию. Помни, что мы занялись этим, преследуя совершенно иные цели.

— Да-да, конечно, — сказала я и продолжила свой рассказ.

Проходит еще некоторое время, и я уже вижу себя вдовой. Благодаря стараниям моего покойного супруга все его бывшие компаньоны имеют теперь дело со мной, и, хотя вначале у них и были некоторые сомнения по поводу моей компетентности, сейчас они уже стали полностью мне доверять, и наши дома по-прежнему строятся, а мое состояние продолжает увеличиваться.

Я свято чту наказы мужа, и прямо с порога прогоняю надоедливых женихов, которых, действительно, оказывается не так уж мало. Я веду довольно-таки замкнутый образ жизни, и все свободное время отдаю общению с сыном, хотя в основном я занята встречами с деловыми партнерами, проверкой счетов и управлением домашними делами.

Идут годы. Мой сын уезжает учиться за границу. Теперь все мои помыслы связаны с тем долгожданным моментом, когда он вернется, и я наконец-то смогу отойти от дел и отдохнуть. Однако не все складывается так, как я хочу. Как видно, дальние страны несколько опьянили моего великовозрастного ребенка, и вопреки всем моим надеждам он не торопится возвращаться в родные пенаты. Вместо же ожидаемых вестей о своих успехах он только время от времени просит прислать ему очередную сумму денег на непредвиденные расходы и клянется, что совсем скоро приедет и будет во всем мне помогать.