— Только мне повезло чуть больше или меньше… прости, коли не так что скажу… Родила я его. Растила. Любила больше жизни… Но жили мы не богато, хоть и в Каменной. Где я не углядела, не знаю, но сын не на ту тропинку ступил… Тут в Холодном Колодце и помер. От голода.

— Как? Его тоже обвинили, как меня?

— Нет, он виноват был. За дело. Точно знаю, что виноват, хоть как мне ни больно это признавать. Мы с его отцом все к честности его приучали, да видно соблазнил его кто-то деньгами. Или завидовал он кому сильно… Не знаю я, не на наших глазах все происходило, потому что ушел он из дому, как с отцом поссорился. Я все думаю, что нужно было на его сторону стать… может, удалось бы отговорить… но нет же! Я тогда правильная была! Честная больно! — Зорна говорила с такой горечью и ожесточением, что Милка ее почти не узнавала. — Ну а потом эти вести. Муж запил сразу, а потом его в подворотне… Решила, что ни одна мать не должна пережить того, что довелось мне. И вот я тут, и, скажу тебе, больше с голоду тут никто не помрет! А коли помучить хочется, на то карцер и Сэтвок Шанар имеются!

______________________

Ем… даже не знаю, кого здесь написать… все идеи из фильмов, к тому же походные:)))

Ну, разве что повториться:

Снежкова Isolda "Рысь на поводке"

Juliya "Никогда не прощу"!!!Внимание — не окончено!!!

Я вообще подумала, что эта писанина может стать чем-то вроде фанфика на те произведения, что в ссылках:)

— С момента подписания пакта "О равноправии видов и рас" начался новый период развития миров, который называют… ем… как же его… Эра Равноправия или, как говорили в Боржичах, "После Пакта", — рассказывала Милка, накладывая гречку Тодеусу Фейму, старому и очень умному дроу из тридцать седьмой камеры. — В ней мы сейчас и живем.

— Конечно в ней! — раздраженно ответил Тодеус, пожирая голодными глазами тарелку в ее руках. — Новая же эра не началась! Ты лучше скажи, ты выучила хоть какие-нибудь даты.

— Дядюшка Тодеус, я же работаю! Мне некогда!

— Ой, дурная голова! Образование — вот что главное. От такой ноши, что плечи не болят, а вот польза большая! Ты же хочешь, чтобы тебя считали чем-то большим, чем пылью под ногами! Вот сколько зим прошло со времен пакта?

— Ем… я не знаю!

— Солги, — посоветовал старик, который в ее первую раздачу схватил за руки, сильно напугав.

— Что солгать? — удивилась Милка.

— Придумай. Скажи, что первое в голову взбредет! — оживился он, но внимательней взглянув на девушку, покачал головой: — Или не надо. А то у тебя, Поварешка, в голове, как в чистом казанке…

— А ты, Смык, не учи дурному детё! Пусть зубрит, разуму набирается.

— Пустой голове история не поможет, — хмыкнул тот и протянул руку за своей миской. — Ты бы ее лучше в другой науке понатаскал. Хотя и тут осечка — ни кожи, ни рожи.

Поварешка давно не обижалась на заключенных. Уж лучше правду, чем злой умысел какой. Да и Смыка она слушала в пол-уха. Дедок произносил "речи" редко, но когда говорил, то лучше бы уж молчал.

— А это вы зря! — крикнул бородатый гном из тридцать девятой. — Поварешка у нас девушка хорошая. И кожей, и личиком вышла!

— А ты, Бакли, даже не мечтай! — заржал Смык.

— Дурак, — надулся гном и взял свою порцию.

Милке стало жалко гнома и она решила перевести тему.

— Дядюшка Бакли, а чего вы на третьем этаже? У вас что, магический дар иметься?

Тут уже заржало пара десятков преступников, что услышали вопрос. Теперь уже обиделась Милка. И что она такого спросила? Ведь все знают — чем ниже этаж, тем ближе к камню Магита. А значит — сдерживающая сила больше. Нехитрая система, но на сегодняшний день самая эффективная против волшебства. Хотя, как по большому секрету сказал охранник Тим, не от всякого, а только от активного, пояснив это тем, что ни ему, ни его коллегам с поджаренной задницей бегать неохота, а сильный колдун и такое может даже без источника силы.

По прошествии времени Милка поняла, почему Глава службы безопасности Сэтвок Шанар запретил приносить передачи. А все потому, что маги не могли использовать свое тело, как источник энергии, ведь иначе оно быстро "сгорает". Для своих темных делишек им нужны накопители, которые бывают природные и рукотворные. И те и другие бывают разной силы, но про природные ходят действительно невероятные слухи! А чтобы закачать куда-то энергию, нужно пропустить ее через себя, а это тоже здоровью не на пользу, да и пропускная возможность тела небезгранична…

Есть еще магические места, но они все под бдительной охраной государства, хотя в листовках, что продают чумазые маленькие дроу на улицах по медяку, иногда проходят слухи о том, что куда-то кто-то пытался проникнуть.

Поварешка хмыкнула и покатила тележку дальше. Уж лучше она будет учить историю видов народов и рас, чем разбираться в магических артре… артефака… артефактах, во! Кто поймет этих магов?!? Да и людей, сидевших в одной из шестидесяти камер Холодного Колодца? Она точно не в состоянии! Жили бы себе дома, не тужили… жену и деток завели… что еще для полного счастья надо-то? Или родственники у них, как ее отчим? Может и так, только вот больно странно в авантюры с горя ввязываться…

Заключенные ее жалели, особенно после того, как до них докатился слушок о произошедшем в таверне "Рыба-Меч". Первые дни она почти не с кем не разговаривала, все вспоминая жуткий допрос и мужчины поняли, что что-то не так. Они начали ее расспрашивать, но та словно воды в рот набрала. К камере Баса она вообще опасалась подходить. Частично из-за того, что чувствовала перед ним вину, но в большей степени из-за страха перед его жутким братом. Ни о Беланде Крюке, ни о его матери она не знала ровным счетом ничего. Спросить — у псевдоподельника боялась, а у охранников — стеснялась. И уж точно не собиралась идти на поклон к Главе службы безопасности Его Величества Сэтвоку Шанару!

Но стены между Милкой и ее "подопечными" не возникло. Зорна была права, когда говорила, что простые люди ценят простые вещи, а путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Общими усилиями почти сорока человек Поварешке вернули дар речи и интерес тюремной самобытности. Некоторые особо благодарные практически взяли ее под свое крыло, как например Тодеус Фейм считал делом чести вправить ей мозги в нужную сторону. Вдохновленные таким примером преступники обучали ее и другим ремеслам, как, например фокусы или шулерство, тюремный жаргон, приемы самозащиты… Однажды не выдержал даже эльф, когда Мила его спросила:

— Что хотите скушать, курицу или рыбку?

Он обхватил светлую голову изящными руками и завыл волком, после чего накинулся на девушку:

— Ты что, с собакой общаешься?

— Нет, — испугалась девушка.

— Тогда откуда такие выражения? Такой жуткий говор! Ме-ме! — перекривлял он. — Речь должна быть красивой! Протекать как песня, словно дуновение ветерка, а не на бой поварешкой о кастрюлю!

— Простите, — пискнула Милка.

— Уже лучше, — кивнул эльф, а теперь тоже самое, но только с достоинством.

— Простите, — попыталась Милка, как можно выше задирая нос.

— А с лицом что? — строго спросил остроухий.

— Вы же сказали… с достоинством…

— Если будешь так разговаривать, люди подумают, что у тебя болезнь кости. Держи голову прямо, не закидывай назад или в стороны. Да, вот так, а теперь с достоинством и не-е-ежно: "Простите".

— Простите, — Милке показалось, что ее тело сейчас просто взорвется от напряжения.

— Вот! Вот! — обрадовался он. — А-то уши уже вянут! А теперь давай еще попробуем: "Чего соизволите отведать, господин? Сегодня у нас восхитительное куриное мясо! Но и, конечно, рыба удались на славу! Просто тает во рту…"

— Но это долго, — нахмурилась Милка.

— Вот и прекрасно! — воскликнул эльф, хлопнув в ладоши. — Зато запомнишь раз и навсегда!