И снова возвращается к мгновенью,
Раскинувшему небо надо мной,
К берёзе с верещащею сорокой –
И я вращаю молча шар земной,
Ко мне прижатый вечным тяготеньем!
«»»»»»»»»»»»»»
Судьба не играет со мною в игрушки,
Я ей не подружка, она не свистушка
И даже не спорит о всяческом вздоре,
В меня запрессованым Нелукоморьем.
Я ей благодарен за это молчанье,
У каждого есть невесёлые тайны,
Которые мы обделяем вниманьем,
Людей разделяя на близких и крайних.
Подумаешь, тайны! Столярной калёвкой
Меня простругали достаточно ловко,
Чтоб время ценить не в иной ипостаси,
А в той, на которую я не согласен.
Забудь Лукоморье! А мне не хотелось,
Но мне навязали свою охренелость
Стоящие выше, сидящие в красном,
Не очень удобном, зато безопасном.
А я не молчал... Всё, довольно об этом!
Судьба поломала немало поэтов,
Хрустели хребты, подгибались колени
И пули летели со всех направлений.
А я изгибаюсь, живой, но помятый,
Не зная конечную цель Герострата,
Швырнувшего факел в сокровища мира,
Себе подсветив персональность сортира...
""""""""""
Убить человека просто,
Ножом полоснул – и всё!
Катится по погосту
Смертное колесо.
Создать человека просто –
В любовь себя с головой –
Тянет ручонки к звёздам
Новое существо.
И никаких вопросов,
Всё заурядно, и
Смерть остаётся с носом,
Выпачканным в крови.
Жизнь голосит над миром,
Катится по песку,
Светлым дождём отстиран
Каждый её лоскут...
«»»»»»»»»»
Смотря в глаза умершему потомку,
Подёрнутые лаконичной плёнкой
Непониманья и непоглощенья
Симптомов жизни и сердцебиенья –
Вдруг начинаешь резко понимать,
Что двадцать тысяч дней, тобой прожитых,
Неизмеримы, словно благодать,
Просеянная временем сквозь сито
Твоих печалей и твоих событий.
Твоих, твоих, а не кого другого
Хотя бы из того же Часослова,
Протёртого до дыр на песнопеньях,
На ежедневных чтотовосхваленьях –
Ты был, ты есть, ты голубел на крыше,
А тот, другой, не видит и не слышит,
И никому на свете не дано
Смахнуть с него посмертное руно.
Мне откровенно жаль тебя, потомок!
Я стар и сед, наплавался у кромок
И на просторах моря жития,
Но я живу, а где же жизнь твоя?
Я всё познал, всё выпил, всё проехал,
Всё отлюбил со смехом и без смеха,
Подошвы ног толсты, шероховаты
И синева в глазах голубовата,
И отражает солнечный прибой,
И я бы мог отдать тебе без боли
Лет десять жизни и три пуда соли,
Не нужных мне в обители земной…
Слова, слова… помятые, пустые
Для глаз, что отсмотрели и остыли,
И можно закрывать монетой-центом
Бессмысленность и суету момента,
А время равнодушно поскорбит
В провалах полукружия орбит…
Потомок из невольного уюта,
Ты близок мне по роду и по сути,
Но ты недоглотал, а я все зубы
Уже сточил о бронзовые трубы
И в землю лечь мне вроде бы пустяк,
Да белизну твоих нестойких тапок
Песком или суглинком не заляпать,
И бесполезен мой душевный шаг…
«»»»»»»»»»»»»»
Я снова друга проводил
В последний путь…
О, боже правый,
Уйми волнение в груди,
Он, как и все, ушёл направо,
Сказав последнее «не жди»!
А я не жду!
Я просто так
Кулак кусаю…
Не от боли,
Ведь смерть, по существу, пустяк
И окончание юдоли,
Решившейся на этот шаг.
Когда-нибудь и я шагну
С таким же точно перепевом,
Забыв, что есть пути налево,
В неблагодарную весну,
Увлёкшую его ко дну.
И тоже выдохну «не жди»
Той, что склонилась надо мною,
Вязавшей снопиком дожди
Над колющей ступни стернёю
Лет, отпыливших позади…
«»»»»»»»»»»»»»»»»
Совершив прыжок во время
Из зародыша-зерна,
Не витийствую на тему:
Жизнь нужна иль не нужна?
Подгоняю все ответы
Под условности судьбы:
Коль я есть на белом свете,
Почему же ей не быть?
Пусть в пространстве ограничен
Мой несовершенный путь,
Я за то, чтоб петь по-птичьи,
В кипяток на блюдце дуть!
И безудержно лукавить
И смеяться над собой,
И дразнить судьбу-шалаву
Точкой после запятой!
Мол, отпрыгался Пегашка,
Хвост повис и вниз стручок,
И хватать Любовь-голяшку
За признательный бочок.
И внушать ей постепенно
Сверху вниз да сверху вниз,
Что не по душе мне бренность,
Больше нравится стриптиз.
Пусть Любовь на чушь полемик
Морщится, обнажена,
Не витийствуя на тему:
Жизнь нужна иль не нужна?..
«»»»»»»»»»»»»
Если выехать за город на трамвайчике уютном,
Где десяток пассажиров перетряхивают сны,
На конечной остановке выскочить к едреней фене
И уйти по пыльным травам в близлежащие кусты,
Постоять под их прикрытьем, переметить всё, что можно, Напряжённою до визга обязательной струёй,
А затем шагнуть в подлесок к медленно шуршащим теням, Высказать им все мыслишки о вчерашнем стылом дне –
Да ругнут меня сороки непечатными словами
За рычанье моей глотки громче труб иерихонских, Распугавших за минуту сыроежки и поганки,
Муравьишек у ботинка, шустрых белок на сосне,
Первый тонкий луч рассвета, изогнувшийся с испуга
И сбежавший под прикрытье труб кирпичного завода, Задымившего природу и мозги мои всерьёз!
Собственно, отвёл я душу, высказал всё то, что думал
И ушёл на остановку, где трамвайчик ждал меня
И другого пассажира с воспалёнными глазами –
Точной копией с кого-то, мне почудилось – с меня…
Ну, так что ж, собрат по духу, по вчерашним неудачам, Возвратимся снова в город к напряжению сердец, К натяжению волокон между телом и душою,
Между жизнью, бьющей в морду, и ласкающей меня?
На клубочке отношений между нами и не нами,
Между зверем-человеком и защитником зверей,
Мы с тобою, брат, затёрты как зерно меж жерновами, А ведь мельницы, ты знаешь, нам вращать, а не кому…
«»»»»»»»»»»»»»»
Я не святая простота
И образован из молекул,
Создавших тело человека
И ярость горного хребта!
Во мне такой же углерод,
Что в одеянье оппонента,
Прикрывшего интеллигентно
Брезгливо каркающий рот.
Ему не нравятся слова,
Не скованные пуританством,
Слова, летящие в пространство,
Где теплится любовь едва.
Мой оппонент её загнал
Под тёмный холмик одеяла,
Подбитого свинцом морали:
Ты баба, женщина, жена!
А я за обнажённость плеч,
Плывущим по капризам жизни
Не связкою свечною к тризне,
А к пламенности новых встреч.
В них можно верность сохранить,
Любя живого человека,
А не цепочку из молекул,
Однообразную, как нить!
«»»»»»»»»»
Легкомыслие, брат, не помеха любить разнотравье
Или разнополосицу перепутанных полем дорог!
Очень жаль, что над ними мне руки уже не расправить, Постарел я для странствий и выдохся телом, браток.
Ха! – кричу я себе, изолируя взгляд от желаний, Из-за рамы оконной следя за полётом других, --
Легкомыслие – спутник, идущий с тобою по граням, Недоступных для тела, но взрывчато впаянный в них!
Мысль легка на подъём, сотворение замкнуто в клетку.
Кто-то срежет замок, кто-то выпилит жертвенный прут: Здравствуй, жизнь, это я по иному включаю подсветку, Под сиянье её люди в будущий мир перейдут!
Перейдут, безусловно!..помянут конструктора трассы, Не отметив трудяг, копошившихся годы над ней…
Ну да бог с ними, мы исторически слепленной массой
Растворимся в земле, чтоб основа дороги плотней…
Легкомыслие, брат? Да какое тут к чёрту мышленье!
