Можешь пользоваться этим для развития ума!
Вашу маму влево-вправо, я же вам не шалопай,
У меня своя по миру шепелявая тропа,
Я иду по ней, куражась, голову не под крыло,
Раздаю и принимаю по возможности тепло…
Человек я человеку, он мне песню, я ему,
Он мне шутку, я ответно; он мне свечкою во тьму, Я ему последней спичкой запалю в душе костёр;
Он мне в церковь подаянье, я пожертвую в костёл…
Сапоги у нас похожи и комбез один в один,
По гранате где-то сбоку, автоматы на груди,
У него пробито пузо, у меня во лбу дыра,
А вчера мы целовались… это было же вчера!
Нынче льют дожди иначе, ветер, видишь ли, такой –
Скверный ты, брат, человечек, да и я совсем дрянной, Но, что было, то уплыло, рядом мы лежим в земле, Я твоим теплом пылаю, ты горишь в моём тепле...
Что ты каркаешь зловеще?
Я не каркаю, я лгу!
Поскользнулся я случайно на вспотевшем берегу, Патриотом мысль взметнулась, да и грянула в тебя, Человечество не в целом, а по выбору любя…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Все склоки мира праздны и нелепы
Перед моею личною судьбой,
Замотанной в неразрешимый ребус,
Как в маленькую бухточку прибой.
Неразрешимость -- злобное деянье!
И нам не догадаться, почему
Оно проникло в наше мирозданье
Сквозь квазаров космическую тьму.
Не в том проблемы, чем перекусить мне
Или на женщине опустошить
Желания, сатином или ситцем
Отторгнутые резко от души!
Клубком противоречий пересыщен,
Извне пришедших и проникших внутрь,
Я время выжигаю в пепелище,
А пепелище в узел не стянуть.
Оно лежит пространственно и серо,
Но, слава богу, глубоко во мне,
Надеждой не обманывая веру,
Любовью не пластаясь по стене.
Жить можно по другому, поиначе,
Не задевая личною соплёй
Решивших ту нелепую задачу,
Что для меня является петлёй.
Конечно, можно! И необходимо!
Но мне себя не хочется ломать,
Переплавлять больную нетерпимость
В душевную дрянную благодать!
«»»»»»»
Мне слов не жаль, они приходят сами,
Соскальзывая строками к перу,
И нестерилизованная память
Вступает с ними в хитрую игру.
События замешивая круто,
Она сплетает строки в кружева,
Не отвергая прелестей уюта
И не рубя его же на дрова.
Просчитан день, размечен по линейке,
В нём алгоритмов резких не найти,
Дилеммам не пробиться сквозь лазейки
Томящейся под свитером груди.
Порядок, Ordnung! – так сказал бы некто.
Я палец не сую в былую щель,
Тот вектор отслужил уже как вектор
И лёг в архив осужденных вещей.
И всё же жаль, что жизнь, имея цену,
Не ценится великим большинством…
А мне пора кота согнать с коленей,
Залить малину свежим кипятком.
Легко дышать. Спокойствие по дому.
Все спят и видят голубые сны,
И что жевать напрасную солому
Из памяти, из снов, из тишины…
Не возвратится Ordnung из столетий,
Но кое-где гвоздят ещё людей
Дурные невоспитанные дети,
Уверенные в правоте своей.
Но это там, где Азия с Европой
Стыкуют и взрывают вновь мосты…
А память мне подчёркивает тропы,
Перетекая в строки на листы…
«»»»»»»»»»»
По причине позднорожденья
Мне погибнуть не суждено
Ни на линии Маннергейма,
Ни на линии Мажино.
Я не лёг на приволжском плёсе
Под обрушившимся песком
И не пел про меня Утёсов
Хрипловатым своим баском.
Не вминая себя в эпоху,
Не цепляясь за циферблат,
Я живу, как и все, со вдохом
Или с выдохом невпопад.
Но зато на дуге на Курской
Не сгорел я в земном аду
И, попыхивая окурком,
Разговоры о нём веду.
Друг напротив поддат, ухожен,
Шлюшку дёргает за сиси…
Ну и хрен с ним… не всем же ложе
Шестерёнка от танка гложет
Красной ржавчиной на оси…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»
Как хорошо за пазухой у лета
Метафорой разжёвывать конфету
Бездумно-отпускного состоянья,
Не тронутого вздором иня-яня!
Неплохо чашку выжатого кофе
Вогнать в себя крестом не от Голгофы,
А ради аромата… всё равно в нём
Нет кофеина, как бровей в безбровном!
Встал на веранде, серенький в полоску,
Надел носки позавчерашней носки,
Лопату в руки и ушёл бороться
Ильёю с недокопаным колодцем.
Вода, что жизнь… ещё два метра глины,
Потом песок из кембрийской долины
Или девонской… ну, да это бог с ним,
Пройдём и это, в глине не засохнем!
А там и влага выбежит на волю,
Ударит в застаревшие мозоли
Своим доисторическим ознобом –
Холодный поцелуй в горячий лобик!
Но это завтра или на день позже!
Сейчас наверх, избавиться от дрожи
Земной, глубинной, уплотнённой в камень
И девственно скрипящей под руками…
Горячий чай, варенье из малины,
Усталость переглаживает спину
И втискивает позвонки на место –
Жить хорошо, жить очень интересно!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Начинаю свои заклинанья,
Помогая дню-наважденью
Перешагивать через стенанья,
Будоража непротивленье.
Защищайся, греховное чадо,
Негреховное, бей по макушке
Выжигающему посады,
Наступившему на игрушки!
Неидущему стороною
И шагающему по краю
В невесёлом найти смешное,
Стиснув зубы, я пожелаю!
Подарите букет улыбок
Опечаленому страданьем
Близ медово цветущей липы,
Не боящейся вечной дани!
Побродите с немым по слову,
Со слепым в лабиринте улиц,
Влейте чувства первоосновой
В человеческий, жгучий улей!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Быть не сложно, не быть труднее,
Ничего не видеть, не слышать,
Куклой тыкаться Бармалею
В непосильную вонь подмышек
Близ пристойностей из партера,
Под ехидностями галёрки,
Без Надежды, Любви и Веры,
Мятой тряпкою без подпорки…
Трудно быть и не быть совместно,
Дёргать ручками по указке
Ради зрителей, влипших в кресла,
Убеждённых, что Жизнь не сказка…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Ну да, ну да, незнание – не сила,
Непониманье мысли – не вопрос,
Дождливый август тоже не обмылок,
А временный природный перекос.
Сойдёт вода Дунаем или Рейном,
Торнадо Алабаму подметут
И в рамку дней опять благоговейность
Разрушенную вставит красоту.
Пучинный зверь вщебенится в игривость,
Прибоем пятки нежно щекотнёт,
И вновь отель взметнётся над обрывом,
Как чайка, не прервавшая полёт.
Незнание на жертвенность согласно,
Непониманье душится ростком
Воскресшей жизни… а торнадо – частность,
Вломившаяся в защищённый дом…
Тысячелетья минут.
Археолог,
Взмахнув лопатой, врежется в бетон
И отсечёт от прошлого осколок
Противоборства дружеских сторон…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Я проживаю в двух мирах:
Один обыденный и вязкий,
Другой – лиричная игра
С не зафальшивленною сказкой.
В одном долги и толкотня
И разговоры в хвост и в гриву,
Другой преследует меня
Своей фантазией игривой.
Просторно в нём, вольготно в нём!
Иду туда, куда желаю,
Свободным русским мужиком,
Не говорящим: хата с краю.
Не с краю! Я участник дел,
Изложенных на лист бумажный:
И Соловей в лесу свистел,
И я боролся с ним отважно.
И королевну выручал
Из сонной одури столетий
И брёл бродягой на причал
Плыть с Магелланами по свету.
Отплавал, отгулял, отбыл,
В разведке отстучал морзянку,
И снова в лапы той судьбы,
С которой связан спозаранку.
На время брошена игра,
Бумага улетает в папку,
Труба зовёт: пора, пора!
На шею шарф, пальто в охапку;
По лестнице и за сугроб
