Мы начали торговаться, и, в конце концов, сошлись на том, что они возьмут за работу двести долларов. Должен заметить, что эта цена превышала нормальную более чем в пять раз, но мы были рады уплатить ее, лишь бы поскорее оказаться дома.

Бригадир пояснил, что рассчитываться мы будем с Петровичем, а пока потребовал выдать ему, прямо сейчас, десять долларов в счет общей суммы, чтобы, как он выразился, завтра начать с утра пораньше... Получив деньги, бригадир и снабженец поспешили исчезнуть.

Начиналась пятая ночь, которую нам предстояло провести в холодной машине. Мы попытались напроситься на ночевку в будку к бабе Дусе (так звали сторожиху), или хотя бы позволить воспользоваться имеющейся там электрической розеткой, чтобы включить электробритву и кипятильник, но она нас не пустила. Правда, она продала нам бутылку водки, на самом деле оказавшейся самогоном, немного горячей картошки и еще кое-какой еды...

Утром, как и было обещано, появились бригадир, Коля-снабженец и еще двое, как их представил нам бригадир, слесарей. Коля опять присел подремать возле двигателя, а бригадир и слесари ходили вокруг машины, заглядывали под капот, негромко переговаривались и стучали ногами по колесам.

Около часу дня приехал Петрович. Вместо костюма и рубашки с галстуком на нем были потертый комбинезон и замасленная телогрейка. Взяв у нас пятьдесят долларов задатка, он сказал, что никаких проблем не будет, дал бригадиру команду начинать работу, а сам уехал.

Бригадир снова взял у нас десять долларов, после чего вся компания мгновенно исчезла. Появились они часов около пяти в весьма нетрезвом виде, но исполненные желания приступить к работе. Слесарь Василий, казавшийся самым опытным из них, (он знал названия гаечных ключей), осмотрел места крепления двигателя и сказал, что работу, конечно, можно начать хоть сейчас, но, к сожалению, нет инструмента.

— Что за дела? — вспылил Сережа. — Чтобы на СТО не было инструмента?

— Так пропили же, — пояснил слесарь Василий, удивляясь нашему непониманию.

— Зачем шум? — вмешался в разговор бригадир. — Есть человек, у которого можно взять в аренду любые инструменты. Всего за десять долларов...

Получив деньги, бригада отправилась арендовать инструменты...

Делать в этот день больше было нечего, и мы решили снова купить бутылку самогона и картошку у бабы Дуси, но она посоветовала взять сразу две бутылки, пояснив, что «для сугреву» нам это будет в самый раз...

Утром мы с Сережей проснулись от гула голосов. У машины толпились уже шесть человек. Среди них выделялся высокий, ростом под два метра, мужчина с невероятно широкими плечами и длинными, почти до колен, руками. Особое впечатление производили его огромные кулаки. Заросший бородой, с космами жирных волос на голове, он был очень похож на сдавленный с боков фанерный ящик, из-под крышки которого выпирают шерстяные вещи. Во всяком случае, именно таким он мне спросонок показался. Дополняли портрет едва различимые сквозь некое подобие челки глаза, маленькие и бегающие.

Позже я узнал, что этот гигант — не слесарь, как я сначала подумал, а местный «авторитет», без ведома либо участия которого здесь ничего не происходит. Обращались к «авторитету» очень уважительно и исключительно по отчеству — Григорич. Имени его я не услышал ни разу.

Увидев, что мы проснулись, к нам подошел Петрович, выряженный, как и вчера, в комбинезон и телогрейку.

— Нужно десять долларов. Я лично буду решать вопрос аренды инструмента, — заявил он, источая запах перегара, который не перебивал даже наш вчерашний «сугрев».

— Так мы же вчера дали бригадиру...

— Не знаю, не знаю... Десятку давай!

Мы с Сережей посмотрели друг на друга и... отдали требуемые деньги.

Через полчаса Петрович принес авоську с какими-то гаечными ключами. Мы достали ключи, которые были в «Волге», разложили рядом с принесенными, и... поняли, что для установки двигателя всего этого набора явно недостаточно.

К этому времени в бокс набилось уже человек двадцать. Одни уходили, другие приходили, решали какие-то свои вопросы, подходили к «Волге», проверяли, прочно ли держатся колпаки на колесах, зеркало заднего вида, хромированная облицовка... И каждый, почему-то, считал своим долгом стукнуть ногой по колесу...

Петрович посовещался с Григоричем и высказался в том смысле, что, хорошо бы позвать плотника. У него есть «Жигули», он их сам ремонтирует, и, стало быть, у него можно арендовать необходимый инструмент. За дополнительное, разумеется, вознаграждение. Толпа поддержала идею, и все отправились за плотником.

К нашему с Сережей крайнему удивлению, плотник пришел довольно быстро. Более того, он был совершенно трезв! Правда, он почему-то решил, что его пригласили сделать в боксе окно, и потому пришел с пилой и рубанком. Поняв, что оказался в смешном положении, плотник начал было возмущаться, но под взглядом Григорича стушевался и замолчал.

Все происходившее напоминало, как минимум, театр абсурда. К тому же после вчерашнего «сугреву» у меня сильно болела голова и сохло во рту. Сережа, похоже, испытывал те же ощущения, и едва ли чувствовал себя лучше...

Помню, что, несмотря на отвратительное самочувствие, я тогда обратил внимание на интересный феномен. Дело в том, что дома, в Одессе, встречаясь с Сережей, мы могли часами беседовать друг с другом. Для этого всегда находились темы, которые были интересны нам обоим. Здесь же, в боксе № 5, постоянно находясь рядом, мы почти не разговаривали. Это не было каким-то неожиданным отчуждением. Более того, несмотря ни на что, нас не покидало чувство локтя, присутствие духа и способность логически мыслить в поисках выхода из сложившейся ситуации. Просто, по-видимому, круг тем сузился до одной-единственной, касающейся установки двигателя, а говорить о ней совершенно не хотелось, тем более что от нас в данный момент ничего не зависело. Как во время стихийного бедствия. Можно было, конечно, начать упрекать друг друга, выяснять, кто больше виноват в случившемся, кто предупреждал, кто не прислушался к совету... Но этого допустить было нельзя, ведь мы — команда: если эмоции — то только положительные, если упреки — то только в свой адрес... Сережа, полагаю, мыслил также, как и я...

Мои философские размышления прервал Петрович. Он заявил, что народу пора обедать, истребовал у нас десять долларов и послал Колю-снабженца (помню, я еще тогда подумал, что вот, мол, каким снабжением Коля занимается) к бабе Дусе за водкой, стаканами и закуской. В боксе к этому времени, кроме нас с Сережей, оставалась «стартовая шестерка». Все доставленное Колей было разложено и расставлено на принесенных откуда-то старых деревянных ящиках, и нас пригласили «угоститься» вместе со всеми.

Пили не чокаясь, как на похоронах. Ели молча. Долго. Настолько долго, что я не выдержал и, «подогретый» самогоном, разразился возмущенной речью, суть которой сводилась к одному: когда, наконец, закончится этот бардак? Меня внимательно, не перебивая, выслушали, после чего Петрович встал и сказал: «Ну, что, хлопцы, пора за работу!» Все дружно встали, и я подумал, что дело, похоже, теперь сдвинется с мертвой точки.

Слесарь Василий сказал, что, прежде всего, нужно снять крышку капота. Еще кто-то высказался в том смысле, что это совсем не обязательно, и, что если все снимать, то некогда будет работать. Проблема бурно обсуждалась минут, наверно, двадцать, после чего крышку капота благополучно сняли, но при этом умудрились поломать один из гаечных ключей, самый нужный, как объяснил Василий. Казавшуюся безвыходной ситуацию разрядил Петрович, заявивший, что к вечеру должен подъехать один его приятель, у которого есть старая «Победа». Он, конечно, специалист никакой, но инструмент имеет, так что причин для беспокойства нет, и мы можем не переживать.