Ну, сейчас кризис, и все такое. Никому не хочется делать ставки на… черт! На заведомых неудачников.

— Канал собирается закрыть программу, — сказал Джерри.

Сердце у меня упало.

— Они хотят пустить вместо «Доброго утра» викторины и общий треп. Поэтому мне не дали денег на нормального продюсера. Они хотели, чтобы я взял какую-нибудь бездарь, которая тихо сведет ее в могилу.

— То есть я и есть та бездарь… — Ноги у меня подкосились.

— Тогда, — объяснял он, — они бы с чистой совестью закрыли программу, которая идет вот уже столько лет.

— Не понимаю, — сказала я, глотая слезы, — вы говорите, что наняли меня… — я без сил рухнула на стул для посетителей, — что наняли меня… чтобы я тихо свела программу в могилу?

— Нет, — сказал Джерри без всякого выражения. — Я вычислил их планы, но нанять хорошего продюсера я бы на такие деньги не смог. А когда ты здесь появилась, мне на минуту показалось, что у тебя получится. Особенно когда ты притащила туда Помероя.

У меня даже отлегло от сердца. Так значит, хоть немного, но он в меня верил. И поэтому позволил взять Майка. Потому что я была права. Это сработает. Все будет прекрасно. Вернее, могло бы быть прекрасно.

— Но судьба сыграла со мной злую шутку: у тебя все развалилось еще хуже и скорее, чем это было нужно руководству канала.

Пустяки.

— Через шесть недель, — объявил он. — Программу закроют.

— Нет!

Но Джерри не обратил внимания на мой вопль протеста.

— Ты не только существенно ослабила наш новостной отдел, но и будешь руководить закрытием программы, которая шла в эфире сорок семь лет.

Сердце у меня снова сжалось.

— Отличная работа, — комментировал Джерри. — Почему бы тебе теперь не отправиться на Пи-би-эс и не прикрыть «Улицу Сезам»?

Да что же это такое! Я-то думала, меня просто уволят. Это бы я еще пережила. В конце концов, меня уже разок увольняли. Но нести ответственность за то, что уволят всех остальных, Колин, Ленни, Сашу, Трейси, Дэвида и… даже Эрни!

С Майком-то ничего не случится, договор с ним из-за этого не расторгнут. Да и Лиза не пропадет. Может, еще нашему Мерву удастся просочиться в другой отдел…

Я все погубила. Я не смогла организовать программу. Не смогла сработаться со своим ведущим. Решила показать всем, кто здесь главный, уволила прежнего ведущего, а на его место взяла зазнавшуюся и не желающую работать «звезду».

— Иди, — Джерри указал мне на дверь. — Ты уже и так отняла у меня слишком много времени.

Я понурилась. Вот так просто взять и уйти? Пойти и рассказать всем, что я натворила? Рассказать Ленни, что ему, вполне возможно, не на что будет отправить детей учиться в университет? Сказать Колин, что она не ошиблась на мой счет и что ей самое время звонить друзьям и просить, чтобы помогли устроиться? Посмотреть Майку прямо в глаза, заявив в открытую, что дни программы сочтены, потому что я проявила непрофессионализм, как и рассчитывало руководство канала?

Но я не могла уйти просто так. Не могла.

Мне наконец удалось поднять голову и встретиться с ним взглядом.

— Не могли бы… У меня к вам одна просьба.

— Что еще?

— У нас есть шесть недель, так? — быстро спросила я. — Не могли бы вы пока никому не говорить, что программа закрывается. У нас и так настрой не на высоте…

— Ладно, — Джерри вернулся за стол, — объявишь сам, когда захочешь. Но по большому счету, это уже не имеет значения!

Я вышла из кабинета. Вошла в лифт. Потом как сомнамбула брела по нашим тусклым грязным коридорам. Что же мне теперь делать? Что же мне делать?

Свернув за угол, я нос к носу столкнулась с Лизой.

— А, вот ты где! — Она так и подпрыгнула. Причем, некоторые части ее тела подпрыгнули не в такт всем остальным. — У меня есть отличная идея. Внимание! — Она выдержала паузу, а потом вскинула вверх руки. — Прошлые. Жизни.

Я моргнула.

Она кивнула, а ее пухлые мармеладные губы раскрылись в улыбке:

— Ну например, если мне удастся выяснить, кем были знаменитости в прошлой жизни, это будет потрясно, да? Например, если окажется, что Джастин Тимберлейк в прошлой жизни был Авраамом Линкольном!

У меня был миллион ответов на это предложение. Но ни один из них не стоило озвучивать. Теперь Лиза могла смело рассказывать в эфире, что певица Фёрги в прошлой жизни была Жанной д'Арк. Это бы уже ничего не изменило.

— Может получиться очень аффектно! — кричала Лиза мне вслед.

Вечером позвонил Адам, но я сказала, что плохо себя чувствую. Так оно и было. Я натянула пижамные штаны и выцветшую футболку с надписью «Я СОГЛАСНА» и погасила свет. Я лежала, свернувшись клубочком в постели в своей смехотворно маленькой квартирке, и пялилась через окно на кирпичную стену. Я сняла эту квартиру в надежде на успешную телекарьеру. Меня не волновало, что они — работа и квартира — плохонькие, потому что я считала, что это только начало.

Вот так и получается: если посвятить чему-нибудь — все равно чему — всю жизнь, потом, если эта цель исчезнет, тебя уже ничто не будет поддерживать. К маме это знание пришло со смертью папы. В доме после этого все переменилось. Мама никогда не помогала мне и никогда меня не подбадривала. Без папы она вообще потеряла интерес к жизни.

А ко мне это знание пришло теперь.

Что же дальше? Когда меня уволили с телевидения Нью-Джерси, я узнала, что найти новую работу гораздо сложнее, чем кажется. А ведь тогда у меня был безупречный послужной список. А сейчас? Сейчас я развалила целую программу.

Кому я теперь нужна?

Я сжалась еще сильнее и посмотрела на часы. Семь вечера. У меня шесть с половиной часов, чтобы придумать, что им сказать. Шесть с половиной часов, чтобы придумать, что делать.

Шесть.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

Я уже пришла на работу, а мыслей все не было. К тому же у меня были огромные черные круги под глазами, я с трудом сдерживала слезы и была совершенно неспособна логически мыслить.

После утренней планерки я сказала Ленни, что мне надо кое-что доделать, оставила на него операторскую, а сама лихорадочно пыталась выработать стратегию. Но оказалось, я не в состоянии доделать незавершенное накануне. Какая уж тут стратегия, когда все рушится!

Я побрела к себе в кабинет. Оттуда — в туалет. Потом зашла в операторскую, пока никто не видел. Я продолжала бесцельно бродить, как вдруг увидела, что Мерв о чем-то потихоньку шепчется с Питом, нашим ассистентом режиссера.

— Что еще случилось? — спросила я.

— Майка оскорбило одно слово в следующем сюжете, — объяснил он.

— Оскорбило?! — зло сощурилась я. — Это ведь сюжет о пасхальных цыплятах.

— Мы все уладим, — заверил Мерв, — во время рекламной паузы Пит уже пошел за словарем.

За словарем? Черт, только не это!

Пит принес ведущим словарь. Судя по реакции Колин, я была не одинока в своем возмущении.

— Синонимы ему подавай! — Колин с досадой всплеснула руками.

— Ладно, — сказал ассистент режиссера, — тут есть покрытый перьями, шерстью, пушком…

— Последнее слово, скорее, из арсенала Лизы, — проворчал Ленни.

Но Майк не нашел ни одного подходящего слова.

— Я не стану говорить «покрыты пушком», — упрямо твердил он. — Достаточно того, что мне приходится озвучивать эти дурацкие сюжеты. Есть слова, которые я ни за что не произнесу в эфире. Я никогда не скажу «покрыты пушком» и еще не скажу «пышный». Ни за что! Это пошло звучит.

— Эй, полегче, приятель! — не выдержала Колин. — Мне, например, на прошлой неделе пришлось в одном предложении сказать «ректальный» и «увлажнение».

— Ну что ж, первый раз это всегда непросто.

Колин мрачно на него взглянула.

— Что-то я не припомню, чтобы ко мне при этом все бросались со словарями, — не сдавалась она.

— Любопытное наблюдение, чтоб меня разорвало! — сказал Майк.

— Вот-вот, — закатила глаза Колин.

— Чтоб меня разорвало-о-о-о-о-о, — микрофон разносил его слова по всей студии.