Дополнения 353 288. НОВОЕ ОДОБРЕНИЕ КОММЕРЦИИ В ТАВРИИ 1806 ГОДА Природы дивный сын, о Чатырдаг1 священной! С тех пор, как ты подъял чело из бездны темной, У стоп своих ты рой богов и смертных зрел, Зрел подвиг Гермеса2 и в славе поседел; Но зрел ли ты когда, чтоб вестник сей чудесной На лучших крылиях летал по поднебесной? Меж тавров, кимвров, грек и Генуи детей, Или воинственных потомков Чингисхана, Кто был хранитель-дух торговли чад Явана?3 0 Констанциев ли сын4, Магмет или Гирей! Они ль обилья рог в Тавриде истощали? Они ли благ струи с престолов изливали? Нет, исполин седый! нет, дивный столб небес! Ты ныне только зришь событность сих чудес; Ты ныне выше стал, - стал великан плечистый; Отдай же с плеч своих цветы и дуб тенистый, Чтоб Белому Царю венец из них соплесть, Который Гермеса с тобой возвысил честь. А слава, - что благих чтет Гениев издавна, -° Увидев, что рука назначила державна В парении ему счастливейший успех, - Да возлетит в громах на твой холмистый верх И возгремит оттоль в концы земли трубою, Коль АЛЕКСАНДР велик щедротою прямою. 1 Известная в Крыму высочайшая гора. 2 Гермес, или Меркурий, бог-покровитель торговли. 3 Чада Явана - греки, происходят от сего патриарха, сына Ноева; а страна Иония обязана ему своим именем. 4 Константин Великий и все его преемники малое обращали внимание на Черноморскую торговлю. 12. Бобров Семен, т. 2
354 Дополнения 289. ГЛАС ОСКОРБЛЕННОЙ ДРУЖБЫ ПО СМЕРТИ NN К БЛАГОРОДНОМУ АЛКИДУ N. Тебе, любимец, друг Паллады, Глас музы незнаком моей; Но ей знакома святость правды, Живущая в душе твоей; Знаком ей дух, богам угодный, В делах и чувствах благородный, Зарей сияющий в тебе. Я, как Сократ Алкивиада, Не так как Тимон, муж лихой, Люблю тебя, друзей отрада, Друзей и истины герой. - Язона сродник ты достойный, Но больше сердцем однокровный, Язона ты знавал; - мир праху! Вот гроб его уединенный В священной тишине стоит, Сей гроб, где купол осененный Из-за дерев густых блестит; Сей гроб, где дружба огорченна Досель крушится, возмущенна, И тень благословляя - плачет! Что песнь моя? - ты знаешь боле, Кто был Язон, - как сердцем мил; Имев друзей, вторый был в доле, Не так как Дионисий был, Но так как брат и друг усердный. - Ах! - умер брат и друг сей верный; И дружба - все с ним погребла.
Дополнения 355 Ты помнишь, как по нем вздыхали Иные, скрыв личиной взор; Да, - подлинно они рыдали; Потом, - о подлость, злость, позор! - Из рдяных глаз их адска сила Исторгла слезы крокодила; И слезы дружбу уязвили! Тогда злословье, зависть с мщеньем, Принявши гнусный образ змей В изгибах разных и с шипеньем Излили яд в его друзей. - Тут дружба не могла злосчастна Спастись от жала их опасна; Звала Язона тень - вотще. Вотще невинность защищалась Эгидом скромности своей; Толпа завистных ополчалась Бросая стрелы с ядом к ней. Ах, мой Герой! ты сам свидетель, Как пострадала добродетель, - Гонимая в изрыту бездну. Ты зрел искусство хитрой злобы; Ты зрел в ея усмешках цвет; Но ад горит среди утробы, В душе геена бурна ржет. - Ея титаны, чада гнусны, В ударах мщения искусны: Куют перун, но не гремят. В тот даже час, как зеленеет С оливой мирт на их главе, Под миртом кипарис темнеет; В тот час, как на своем челе 12*
356 Дополнения Черты любови выставляют И жалость с лаской изъявляют, - Кинжал свой прячут под полой. В тот час, как слезы проливают И даже как богов с небес С усердным видом призывают, Пускают яд свой из очес; Богам в обмане изменяют И вдруг - с кинжалом нападают 70 На имя, счастье и спокойство. Ах! горе, если нет в то время Отважныя руки такой, Чтобы сие змеино племя Гордящесь гребнем над главой, Виющеся в глухой ложбине, В пестро-чешуйчатой личине Могла сразить, - спасти невинность! Язона нет; - кто ж может скорбных Покрыть щитом его друзей 80 От крамолы чудовищ злобных И шлем сорвать гребнистый змей? Здесь сильны лишь одни Алкиды, Сыны Паллады и Фемиды. - Какой восторг! - Алкид возникнул. Алкид такой в тебе открылся, Великий по душе своей; К родству и злу не пристрастился, Но сострадал к судьбе друзей, Которых славу столь обидно Язвила фурия бесстыдна; 90 А ты, - ты гидру низложил. Теперь сей изверг ядовитый Лежит свернувшись, лижет ил;
Дополнения 357 Серпы зубов его разбиты; Невинных грызть нет больше сил; Цена, покой, права священны Уже вновь дружбе возвращенны, Ты заградил уста сей гидры. Хоть дружба, лавром осененна, В нем тщится слезы скрыть тоски, 100 \\то будучи вождя лишенна, Лишилась дружеской руки; Но, быв утешена тобою, Мешает с радостной слезою Торжественны свои улыбки. Алкид\ - сия хвала без лести; Не презри чувства моего! Ты болыпия достоин чести, Но не могу изречь всего; Я, токмо эху дел внимая, 1*0 Дух благородный обожая, Тебя, Герой мой, величаю. 290. ПОСТОЯНСТВО МУЗЫ. К ДРУГУ АКАСТУ Ужли моя гитара скромна В углу покрыта пылью спит? Ужли еще безмолвна, томна, В присутствии любви молчит? Ах! прежде так она дышала И так свой голос возвышала, Что Бугский брег внимать любил1 И часто, - часто ей вторил. Сочинитель некогда с своим другом находился вместе на берегах Буга.
358 Дополнения Нет, мой Акаст\ - Хоть не похоже Здесь небо на Херсонску твердь; Но дух и сердце музы то же И может тот же глас простерть. Твой милый Гений тот же ныне; Почто же здравия богине, Гигее песней не поем И радости не призовем? 291. ПЕСЕНКА НЕВИННОЙ ДЕВУШКИ Пой, пеночка, певица нежна! Ты всем довольна; - нет забот; Листочик - кровля безмятежна; Там зной не жжет, - дождь не сечот. И я пою, - и я немтую Любовь моих весенних дней; Не мирты, - лилии целую; Тут зной не жжет; - тут нет дождей. Пой, пеночка, под тихой тенью! Любовь подруги пой своей! - Любовь одна награда пенью; За вздох получишь радость в ней. И я пою, - но не вздыхаю; Дамоны не тревожат дней; За пенье только ожидаю Улыбки метери моей. Не пой же, пеночка прекрасна! Любовью ты награждена; Пусть я пою весной!., несчастна! - И мне готовит рок она.
Дополнения 359 292. ШЕСТВИЕ СКИПЕТРОНОСНОГО ГЕНИЯ С ПОЛУНОЧНЫХ ПРЕДЕЛОВ РОССИИ К ЗАПАДНЫМ МАРТА 15 ДНЯ 1807 Tempus erit, cum vos, orbemque tuebitur idem. Ovid. Fast. L.I. V.529. Грядет весна; - и жизни Гений Летит на северны холмы, Летит из облачныя сени, Подъемлет дол из смертной тьмы И торжествует над зимою, Над хищницею сельских прав. Вотще стихии зло-мятежны С ужасной наглостью мятут И твердь, и дол, и сини бездны; 1 Вотще строптивы вихри вьют; Дубравы с корнем исторгают И жизнь былинок убивают. Грядет весна; - и купно с нею Приходит Судия стихий. - Коснется ли рукой своею? Воздушные ея враги Бегут во глубину полнощи, Трепеща от лица его. Воззрит ли? - племена природы 1 Из сени смертной восстают; Дхнет дух его; - и быстры воды, Преторгши льдисту цепь, текут. - Таков сей Судия эфирный, Таков сей миротворец мира.
360 Дополнения Хотя стихии браноносны Еще возобновляют брань; Но сей Озирид светоносный Приемлет их бразды во длань, Смиряет их порыв вначале И утверждает Флоры трон. Хотя зима рукою медной Еще дерзает леденить Денницы ранни слезы бледной И снежной мглой часы темнить; Но вдруг немея пред Судьею Бежит - и бурных чад уводит. Оне, царице ледо-челой С роптаньем покорясь тогда, Спешат-в вертеп оледенелой, Уносят свой позор туда И пред горящими часами Не кажут больше глав косматых. Тогда титаны ледовиты Перед царем планет слезясь, Падут во глубины открыты, Теряются в струях носясь; Чуть видны стропотны их мышцы Полурастопленны лучами. Тогда холмы чело зелено Возносят к выспренней стране И сверху видят отраженно Чело в струистой глубине, Куда соперники их льдисты, Низверженны, как в гробе, млеют. Тогда дубравы обнаженны, Стенящи томны купины, Долины, вьюгой расхищенны,
Дополнения 361 Вдруг внемлют духу тишины И кроткому часов полету, С усмешкой девственной парящих. Гряди, царица дней блаженных! Гряди! - стихии согласуй И над толпами бурь смятенных Во славе кроткой торжествуй! - С тобой долины наши мирны, С тобою паствы обновяться. О росс! - весенний, живоносный Феб с юга к северу течет; Но твой, - твой Гений венценосный С полнощи к западу грядет, Да в западе проникнет тучи Своим сиянием всемочным. Отечество в любви желает, Да обожаемый отец Ежеминутно превитает Близ преданных ему сердец, - Полет орла бесценен, важен; Но для птенца разлука скорбна. Так чада повсечасно алчут Очей любезного отца; Коль видят их, - сердца их скачут; Не видят их, - дрожат сердца. - Толь вожделен отец семейства, Милующий своих детей! Но ведают, что в том же праве Еще сыны и братья их, Которые в полях ко славе Стрегут покой домов своих; Он должен, как весенне солнце, Одушевить и сих сынов.
