С рожденья бесхозные псы, на свалках царящие вольно, нет лужи — полижут росы и малостью этой довольны. Хозяина нет — не беда, любому хвостом повиляют. Нет друга — не будет вреда, ведь кто не имел — не теряет. Такого хоть Шарик, хоть Рекс окликни — несётся покорно… Ах, этот помоечный плебс, взращённый в почтении к корму! Но ближе мне в тысячу раз не те, что ветшают в безболье, а те, что за ласку на час на лапы давить не позволят, что верно хранят имена, пройдя сквозь фавор и измену, и стойко — во все времена — не ищут хозяевам смену. Их можно поймать, привязать, заставить взбеситься со скуки, но их не заставишь лизать чужие, случайные руки… Опять крылом взметнулся парус, опять все сказаны слова, и вымпела веселый гарус опять ласкает синева… Отжатый линией прибоя, ты даже в мыслях не со мной: азартно ждёшь начала боя, а я прошу быть лёгким бой!.. Я постою ещё немного и посмотрю на хрупкий след — твоя любовь, твоя дорога, а мне туда дороги нет! Мы в духе времени, ты видишь, но всё же чуть тревожно мне: твои дела — дела твои лишь. Мои дела — мои вполне… Мне не смешно, но рот смеётся — в дороге горечь не нужна, и я желаю, как ведётся, семь футов под килём до дна! Тебе гадает ветер свежий, как в сказке о Златом Руне… Да поведёт тебя надежда! …А что ты пожелаешь мне?.. Не толкуй мне о причинах: было то, мол, стало — это!.. Брось, разгладь на лбу морщины — я сама найду ответы. Просто два ручья не слились — расплескались у излуки… Просто мы поторопились протянуть друг другу руки… Уронила луна слезу, на небесном катясь возу, в полнолуние. Подобрал ту слезу рыбак, только в доме его и так слёз достаточно. Бросил в море — волна в накат: — Не хочу день и ночь подряд я слезу точить! Собрался весь морской народ и решили в подводный грот слёзку выбросить. Лишь моллюск, не страшась грозы, в нежных створках овал слезы приголубливал. И пока шумел сыр да бор, и пока гудел приговор — хлопнул створками… С той поры голубым ключом отпирает луна их дом в полнолуние… Фальшивя, будто ржавая струна, мне говорил: «Не слишком ты нужна! Подумаешь, награда из наград!» Я улыбалась — зелен виноград! Слова–колючки и влюблённый взгляд!.. Сказал бы, что ты сам себе не рад. Но ты молчанья сеял мелкий град, и я молчала — зелен виноград. И вдруг — ушла. Да так легко ушла, не слушая, хвала или хула толкнет вперёд иль позовёт назад… Что возвращаться? Зелен виноград… Ночь на этой стороне Земли… Даже днём ночная мгла и сырость… Наблюдаю в дырочку от сыра Ночь на этой стороне Земли. В ночь на этой стороне Земли… Мыши прогрызают что попало, А листва свернулась и опала В ночь на этой стороне Земли. Далеко за «Орбитом» орбит Буйство трав и запахов, и звуков… Может быть, сумеют наши внуки Улизнуть за «Орбиты» орбит? Пульс, слабея, катится в нули… Сыра нет… Но в дырочку от сыра Тоже видно, как темно и сыро Жить на этой стороне земли. Опять толкают сирых к дележу: вороне Бог не шлёт — всё это сказки! Так много в патронташах алой краски, что я палитру под замком держу. Унять дрожь рук, хватаясь за древко, или гвоздём пришпилить руки к древу? А думалось: так мирно в доме Девы, из Млечной соски льющей молоко… …Раскрыли астры острые лучи, и горек запах осени и тлена… Потомки ада — жертвы, палачи — мы прокляты до пятого колена… Не полагаю, не сужу, дискуссий не веду: я просто Родине служу — иду на поводу. Писатель лжет, политик врёт, в желудке — холодок, но я терплю, хоть шею трёт короткий поводок. Я знаю: рядом — ничего, а в сторону — ни-ни! Хозяйку счастья моего ты, Боже, сохрани! Наш вид привычен и знаком, идем нога к руке: хозяйка с длинным языком и я — на поводке! |
